Глава 6

ЧЕНС

Я никогда не был многословным, но Мэдди лишила меня ту последнюю способность вымолвить хотя бы слово, что у меня еще осталась. Она приняла все, выполняла все мои требования, кончая, она была похожа на ангелочка, а на вкус просто божественна.

Я пытаюсь напомнить себе, что не верю в пары, но сейчас мне трудно придерживаться этого заклинания.

— Спа? — тупо уставившись, спрашиваю я в то время, как она смотрит на меня сквозь ресницы.

— Ты обещал, что после того, как мы, э-э… займемся сексом, я смогу тебя преобразить.

Я хмурюсь.

— А я подумал, ты хотела, чтобы я принял душ.

— И это тоже. — Она проводит рукой по моей голой руке. Ее пальцы чертовски нежные. Я смотрю на ссадины, которые оставил на ее нежной коже. Красная отметина здесь, царапина там. Синяки на ее бедрах в том месте, где я крепко держал ее.

Я провожу кончиком пальца по одному из них.

— Я сделал тебе больно?

Она улыбается.

— Нет. А я сделала тебе больно?

Она тычет пальцем в следы от ее ногтей на моем плече.

— Нет, черт возьми. Мне было охереть как хорошо. — Я растягиваюсь на спине и кладу руки себе под голову, чтобы сдержаться и не начать ласкать ее тело. Ей нужен отдых. Хороший хозяин следит за тем, чтобы его маленькая покорная волчица была бы хорошо накормлена, хорошо отдохнувшей и хорошо оттраханной. Я выполнил последний пункт, но не первые два. — Ты не голодна?

Она принимается гладить свой живот.

— От еды я бы не отказалась. Гамбургер был бы не так уж плох, вот только немного мелковат размером.

Я вскакиваю с кровати и нахожу себе свободные спортивные штаны и хлопковую футболку с длинными рукавами для нее. Во время стирки она стянулась, и я собирался использовать ее как тряпку.

Я бросаю ее ей.

— Вот. Надень это.

Она ловит ее, но кладет рядом с собой.

— Мне уже пора. Кстати, который сейчас час?

Она что, хочет уехать? Сквозь неплотно задернутые шторы окон видно, что ночь поглотила весь свет. На севере, единственный свет тот, что бывает в ночном небе. Звезды, северное сияние, яркая луна. В облачную ночь здесь непроглядная тьма.

Однако в моей спальне Мэдди излучает настолько ослепительный свет, что могла бы осветить каждое темное место. Даже то, что внутри меня, потому что сама мысль о том, что она покидает меня, вызывает физическую боль где-то поблизости от того места, где, как предполагается, должно находится мое сердце.

Мне не нужна пара, напоминаю я себе.

Но мое сердце колотится чересчур бешено, чтобы его можно было бы услышать. А медведь, охваченный волнением, рычит. Я опустил щит, которым прикрывался в течении всей своей жизни в тридцать один год, и впервые загорелся идеей о паре.

И она не вызывает у меня желание сбежать. Она не вызывает у меня желание отступить. Она кажется… правильной. Такое впечатление, словно все разъединенные на части фрагменты, что внутри меня бередили мои глубины, нанося все новые небольшие рваные раны и царапины, которые изо дня в день выводили меня из себя, встали на свои места. Мэдди сидит посреди моей большой кровати, и на ней нет ничего, кроме румяной улыбки и простыни, и тут до меня доходит, что этот дом я построил для нее. Для детенышей, которых мы заведем. Для семьи, которую мы создадим.

Нет. Я ее никуда не отпущу.

— Сейчас не самое подходящее время уходить, — заявляю я ей и ухожу. — Я спускаюсь вниз, чтобы наскрести чего-нибудь съедобное, — бросаю ей через плечо.

Позади меня я слышу, как она спрыгивает с кровати, а потом одевается. Я хмурюсь. Я должен был забрать у нее одежду, чтобы вынудить ее остаться. С другой стороны, это я привез ее сюда, и она не сможет уехать, если только не возьмет мой грузовик. Я быстро спускаюсь на кухню, чтобы спрятать ключи. Если она попросит их, скажу, что потерял. Или вообще промолчу.

Она спускается вниз по лестнице и присоединяется ко мне на кухне. Я издаю одобрительный рык, оглядывая ее внешний вид. У нее волосы зачесаны назад и одета она в мою футболку. Рукава подвернуты несколько раз, а подол достигает как раз верхней части ее бедер.

Когда она двигается, футболка задирается, и я мельком вижу ее красивую киску. Единственное, что может быть лучше этого озорного проигрывания в прятки, — это увидеть ее обнаженной.

— Тебе нравится стейк? — спрашиваю я прежде, чем бросил ее на стойку и съел ее как свою полуночную закуску.

— Гм…, стейк звучит заманчиво, — ее голос звучит неуверенно, а сама настороженно оглядывается вокруг. Я принимаю решение, что сейчас не время напирать на нее, лишь потому что я внезапно передумал и что теперь она моя пара.

Несмотря на то, что у меня не очень-то большой опыт в секс-свиданках на одну ночь, не так уж и сложно понять, что попытка навязать обязательство на всю жизнь девушке, которая на самом деле хотела лишь сбрить мне бороду, — это не самый верный способ добиться второго свидания.

Я вытаскиваю чугунную сковороду, включаю огонь и ставлю разогреваться мясо. Мэдди слоняется вокруг.

— У тебя очень симпатичный дом. Просторный и открытый. — Она смотрит наружу сквозь раздвижные стеклянные двери.

— Я его сам построил. — У меня с языка срывается хвастовство, и я тут же замолкаю, прежде чем успеваю ляпнуть еще что-нибудь. Я, наверное, кажусь полным придурком, который хвастается своим счетом в банке.

— Ну, я не удивлена. — Она осматривает меня с головы до ног. — Ты этим зарабатываешь на жизнь или строил его в свое свободное время?

— Да и да. — Покопавшись, я нахожу картошку. — В Пайн-Фолсе я руковожу парой строительных бригад, но этот дом я строил в основном по ночам и в выходные. На это ушел год.

— Что ж… он великолепен. Все эти окна в задней стене создают ощущение, будто находишься вне дома.

— Вся стена представляет собой множество дверей, которые открываются, а еще можно отодвинуть в сторону.

— Ого! — ее глаза широко раскрываются. — Могу поспорить, что весной это просто потрясающе.

— Можешь прийти и убедиться в этом сама, — предлагаю я. «Или останься здесь и наблюдай, как времена года сменяют друг друга, испытав все это на себе».

Она тут же в предвкушении оживляется, но это длится недолго. А запах мяса, которое было уже на грани того, чтобы превратиться из отличного в пережаренное, не дает мне разобраться в резкой смене ее настроения.

— Тебе придется отвезти меня домой, — задумчиво говорит она.

— Зачем? — спрашиваю я без обиняков. — У тебя этой ночью до черта дел?

— Неееет, — отвечает она, растягивая это слово. — Просто не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. К тому же завтра утором мне нужно быть на работе, чтобы заняться волосами миссис Картер. Ей нравится по утрам их подсинивать.

— Ты ничем здесь не злоупотребляешь, — мой голос немного резкий, но я не хочу, чтобы она уезжала. Не могу этого вынести. — Твой стейк готов.

— Если ты уверен… — она замолкает.

Я совершенно не могу ее прочитать. Она хочет уехать?

— Ты хочешь сказать «Альбукерке»?

— Оу… — она оживляется. — Мы что, до сих пор в сцене?

Она имеет в виду, играем ли мы до сих пор роли хозяина и маленькой покорной волчицы? Вообще-то, нет. В душе я в отчаянии сыплю проклятия, что мне приходится действовать с ней потихоньку. А может, мне просто не дать ей уйти? Я бы хорошо о ней заботился. Она могла бы побрить меня всем телом, если такова цена. Но пока что я буду тем хозяином, в котором она нуждается.

— Да, всегда, когда мы находимся внутри этих стен.

Черты ее лица смягчаются, прогнав все беспокойство, что оно излучало до этого.

— Ладно. И нет, я не использую свое стоп-слово.

— Отлично, — бросаю стейк на тарелку. — Иди сюда и хоть немного поешь.

Она отрывается от стеклянной двери, чтобы подойти и накрыть стол. Я указываю на ящик со столовыми приборами, и мы устраиваемся поесть.

— Какой новый образ ты задумала? — спрашиваю я, поскольку мне любопытно узнать о ее работе и том, что привело ее в Пайн-Фолс.

— Я не совсем уверена, — отвечает она, чмокнув губами. — Сначала я думала сделать тебе стрижку и сбрить бороду, но теперь… я не знаю, лучшее ли это решение, — ее щеки заливает легким розовым румянцем.

Я начинаю гладить свою густую бороду, понимающе глядя на нее. Она краснеет еще сильнее и вновь принимается за еду. Так ей понравилось, как моя бородка терлась о нежную кожу у нее между ног. Ей понравилось настолько, что считает, что побрить меня стало бы преступлением. Из этого следует, что она подумывает о том, чтобы я мог бы упиваться ее киской даже после моего преобразования.

Это хорошо. Очень хорошо. Пользуясь моментом, я с восторгом наслаждаюсь ее волчьим аппетитом. Она набила живот половиной полукилограммового стейка.

— Ты любишь оленину? — спрашиваю я внезапно. Те несколько волков, с которыми я знаком, любят мясо дичи.

— Кто ж не любит? — спрашивает она в промежутке между пережевыванием.

Мда, придется мне сделать кое-какие запасы.

— Кейдж Армстронг охотой добывает много дичи. Мы можем раздобыть кое-что от него.

— Мы? — спрашивает она.

— Конечно, — отвечаю я твердо. Я отталкиваю свой стул от стола. — А сейчас самое время для десерта. Иди сюда. — Я похлопываю себя по колену.

Она неторопливо заталкивает в рот еще один кусок стейка, а затем делает длинный глоток воды. Я мысленно фыркаю. Этой девушке нравится, когда ее шлепают, потому что это самое дерзкое поведение подчинения, которое я когда-либо видел. Я придаю своему голосу больше авторитета.

— Мэдди. Быстро тащи свою сладкую задницу сюда, — приказываю я.

Она вытирает рот салфеткой, а потом поднимается на ноги и неторопливым шагом направляется ко мне, будто я только что не дал ей прямой заказ. Я даже не жду, что она перегнется через мои колени. Ил, фактический глава оборотней Пайн-Фолса, настоящий доминант, и он говорил, что в новых отношениях покорной сабы постоянно проверяют границы дозволенного, чтобы увидеть, достаточно ли ты, будучи их хозяином, заботишься о них, чтобы держать их в повиновении.