Глава 2

ЧЕНС

Женщины. Мое лицо искажается недовольной гримасой. Сейчас в этом городке так много чертовых баб, что оборотни уже путаются с людьми. Медведь даже не может зайти в бар и выпить, не подвергаясь преследованию запахов цветов, сорняков и прочего дерьма. А худшая из них Аделаида, новая женщина Коула, и ее причудливое модное заведение, которое, судя по тому, что я слышал, такое место, где люди платят этим дамам за то, чтобы они массировали им лица. Тем более эти дамочки даже не предоставляют массаж ниже поясницы.

Я просто не пойму, зачем мне платить за нечто подобное.

Единственное, что во всем этом радует, так это то, что я продаю дома и коттеджи быстрее, чем успеваю их построить. В Пайн-Фолс стекаются оборотни со всех уголков страны, и всем им нужна крыша над головой. Волки хотят большие дома, но другие, вроде больших кошек, хотят дома подальше от воды, возле деревьев и как можно дальше от других.

Благо, что мы живем в огромных северных лесах, где много земли и по дешевым ценам. Однако, с учетом всех этих оборотней, цены на землю взлетят гораздо выше. Другие жители Пайн-Фолса могут этим воспользоваться и извлечь для себя выгоду, потому что, хотя я и владею около пятидесяти акрами земель, граничащих с Национальным лесом Супериор, ни один из них не перепадет кому-нибудь из этих новоприбывших оборотней.

Я тяжелым шагом направляюсь к бару.

— Инглинг (прим: марка пива).

Я шлепаю пятерку на стойку бара из каштанового дерева, испещренную царапинами, а Дент, хозяин, пускает холодную бутылку пива скользить по столешнице, направив ее прямо к моей, сжатой в кулак, руке.

— Похоже, ты по-прежнему очень занят, — замечает он.

Я резко киваю ему головой, чтобы он понял, что я не в настроении трепаться. Мне весь день приходилось работать бок о бок с кучкой юнцов, у которых еще молоко на губах не обсохло, но считающих, что знают все в строительстве лишь потому, что они, помогая Илу, местному лидеру оборотней, построили сарай на заднем дворе Турбазы.

С противоположного конца бара приближается запах. Одна из цветочков подкрадывается ко мне сзади. Я и на нее не обращаю внимания.

— Я знаю, что ты уже меня учуял, — заявляет она, забираясь на пустой стул рядом со мной. Запах дикой жимолости, хлынув потоком, поражают все мои обонятельные рецепторы, и я чуть не кончаю в свои рабочие штаны. Чертова преисподняя! Волчица-оборотень, пахнущая, как лучший день весны в году? Я обречен.

Я подношу к губам пиво, отчаянно пытаясь заменить ее запах запахом дрожжей и хмели. Но ничего не выходит. Несмотря на это, я осушаю бутылку и подаю знак Денту, чтобы он подал мне новую. Он за стойкой подкрадывается ко мне и в его глазах горит живой интерес к происходящему.

— Я Дент, — сообщает он сидящему рядом со мной оборотню.

Я отказываюсь повернуть голову, чтобы посмотреть на нее. Хватит и того, что она так вкусно пахнет, что мне хочется уложить ее на барную стойку и с жадностью упиваться ею, пока она не изольется сливками на моем языке. Мне не обязательно видеть, как она выглядит. Как только закончу с этим вторым пивом, я отправлюсь домой, зароюсь головой в навозную кучу и буду держать ее там до тех пор, пока все, что буду чувствовать, — это запах дерьма.

— Мэдди Торн. Недавно Аделаида приняла меня на работу. — Краем глаза я вижу, как протягивается стройная рука и пожимает более темную, натруженную руку Дента.

— Приятно познакомиться, Мэдди. Тебе нужно, чтобы я пополнил твою отвертку? — он не отпускает ее руку. Мэдди наклоняется вперед, и мимо меня проносится проблеск чего-то коричневого.

— Не-а. Не надо, но я бы не отказалась от бургера. Не прожаренного. Без булочки.

— Сейчас будет.

Они продолжают держать друг друга за руку. Что это такое? Свидание? Все мое тело сотрясает рычание.

— Леди сказала, что хочет гамбургер, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Губы Дента медленно растягиваются в улыбку.

— Так и есть. Может, хочешь еще что-нибудь к этому мясу, милочка?

И он по-прежнему не отпускает ее руку.

Я поднимаю покрытую опилками руку и кладу ее на предплечье Дента.

— Ей нужен просто гамбургер.

Он взрывается смехом.

— Еще один поверженный! — громогласно ликует он и наконец-то отпускает ее. Все еще нечленораздельно мыча он уходит, чтобы крикнуть своему повару, Джорджу, приготовить Бесси.

— Могу я угостить тебя выпивкой? — спрашивает меня Мэдди.

— Нет. — Я запрокидываю голову и осушаю вторую бутылку. Это совсем не способствует сокрытию притягательности Мэдди. Единственное, что мне остается, — это встать и уйти. Вытащить себя из опасной зоны. Немедленное отступить в мой недавно построенный дом посреди леса. Да побыстрее.

«Двигайся», — приказываю я себе, но мое тело не сдвигается с места.

Медведь внутри меня уселся своей здоровенной задницей на стул и не встанет, пока идеальные ноготки Мэдди не вопьются мне в мех. Я твердой рукой нажимаю на макушку своего медведя, поворачиваясь своей уродливой рожей в сторону прелестной малютки, сидящей рядом со мной.

— Тебе лучше уйти, — рычу я ей.

Она приподнимает бровь, глядя на меня.

— С чего бы мне это делать? Я жду, когда приготовится мой ужин.

— Дент доставит его тебе домой. — «Дент хочет раздеть тебя». Медведь рычит. Ему не нравится мысль о том, что Дент или любой другой мужчина может приблизиться к логову Мэдди. Мои руки на барной стойке сжимаются в кулаки.

— Я хочу съесть его здесь. С моими подругами. — Она слегка наклоняет свою голову назад, в сторону стола, за которым сидят две ее человеческие приятельницы.

«Тогда проваливай. Проваливай и прихвати с собой свое гребаное искушение».

Я машу Денту рукой, чтобы он подошел.

— Еще один Инглинг? — спрашивает он.

— Нет. Виски. Неразбавленный. — У меня голос совсем хриплый, потому что мы с медведем боремся за доминирование. Медведь хочет устроиться поуютнее на коленях Мэдди. Или схватите ее за волосы и потащить ее обратно домой. Он был бы не против любому из этих вариантов. А я? Все эти медведи вокруг меня, хлопочущие в поисках пары, — просто идиоты. Они даже не подозревают, что пары подразумевают мучительные страдания и боль.

Мои родители были супружеской парой. В течение двадцати лет они были счастливы. У них появились мы с моим братом, Лаки. Она носила длинную юбку, длинные волосы, представляла собой истинное дитя природы, и мой отец считал, что солнце и луна висят в небе только ради того, чтобы видеть, как она ходит по этой земле. А потом она умерла, и весь свет в его глазах погас. Я уже много лет не видел, как он улыбается. В основном он сидит на крыльце, пьет и стреляет из ружья для стрельбы по тарелкам по проезжающим мимо машинам. Нам с Лаки пришлось спрятать все его боевые патроны и заменить их на холостые.

Каждый день, прожитый моим отцом без моей мамы, это день, наполненный настолько сокрушительной боли и страданий, которые не может заглушить даже ящик виски. Так что нет, мне не нужна пара. Мне не нужно, чтобы какая-нибудь пахнущая медовой жимолостью и лавандой девушка с широкими бедрами и блестящими каштановыми волосами дефилировала по моему дому, наполняя его солнцем только для того, чтобы потом его у меня отнять.

В северных лесах весьма опасно — другие оборотни, капканы, чертовы охотники с ружьями, которые плевали на знак «Посторонним вход воспрещен». Там женщина, особенно оборотень, которой приходится бегать, чтобы чувствовать себя живой, становится добычей для этих охотников.

Мне нельзя прогонять этих охотников силой. Местная полиция этого не одобряет. Не говоря уже о том, что это влияет на экономику. Туристы станут избегать маленький городок, имеющий репутацию, что он опасен для посетителей. Так что у меня лишь один выход — не заводить себе пару.

И мне кажется, я неплохо с этим справлялся. Еще несколько лет назад Пайн-Фолс в основном состоял из медведиц-оборотней, еще кое-где несколько волчиц, и человеческих женщин, которых можно было пересчитать по пальцам. Никто из них не пахла так вкусно, а туристок избегать мне было несложно. К строительным площадкам они не приближаются.

Но где-то по ходу дела оборотни начали спариваться с людьми, и теперь весь этот чертов город все равно что паршивая серия сериала «Холостяк» (прим. американский реалити-шоу о свиданиях и отношениях, который дебютировал 25 марта 2002 года на канале ABC), где гребаные розы раздаются как конфеты на Хэллоуин. У меня все сжимается.

Только потому, что Мэдди пахнет раем, еще не означает, что она моя пара. Пожалуй, мне просто нужно с кем-то переспать. Когда это было в последний раз? Я думаю, пытаясь вспомнить. Вот дерьмо… последний раз у меня была связь плоть к плоти с женщиной около четырех лет назад, когда я был на конференции по строительству во Флориде. Я пытался договориться о встрече с парнем, который продавал солнечные батареи для домов. У нас здесь довольно много народу, которые хотят жить полностью вне общества.

Уже давно я должен был это сделать. В этом и есть моя проблема. Обычная мастурбация не сработает. Мое влечение — не показатель того, что Мэдди моя пара. Это просто обычная биологическая реакция на то, что сижу рядом со сладко пахнущей женщиной.

Черт, это может быть любая. Ну ладно, не любая. Люди за тем столиком пахнут столь же возбуждающе, как и опилки. Так же, как любая другая женщина в этом городке, но только потому, что от Мэдди все мои вкусовые рецепторы истекают слюной, а мой член внезапно вернулся к жизни, не означает, что она моя пара.

Я смотрю на нее краем глаза. Смотреть ей прямо в лицо я опасаюсь. Одно дело чувствовать ее запах. Одно дело знать, что ее волосы такие же красивые, как и камыши, растущие на болоте. Другое дело смотреть ей прямо в лицо. Не нужна мне такая красота, которая начнет меня преследовать. К тому же я догадываюсь, что она прям-таки чертов ангел, судя по тому, как Дент продолжает оглядываться сюда, словно она какая-то картина, которую он в своей жизни еще не видел.