Марк смеялся так сильно, что едва мог стоять, и снова повалился на пол.
— Морт, видел бы ты своё лицо! — выдавил он сквозь смех.
Его веселье было заразительным, и я сам стал посмеиваться, несмотря на своё возмущение.
— Ты — больной ублюдок; я надеюсь, что ты это осознаёшь! Как ты догадался? — спросил я.
Смех Марка унялся, и он наконец смог ответить мне несколько более серьёзно:
— Ты правда думаешь, что у моей сестры такой голос? Это был худший фальцет, какой я когда-либо слышал!
Конечно же, мне следовало догадаться. У меня было более подходящее решение для проблемы с голосом, но я не мог использовать его, не имея прежде прямого контакта с человеком, которого я имитировал. Однако это было академическим — я думал, что моего обычного «женского» голоса будет достаточно. Очевидно, я был неправ. Я нахмурился.
— А это платье, его-то зачем? Она одевала это платье только на официальных балах. С чего ей носить его здесь? — захихикал он, но затем его глаза расширились. — Ох, чёрт! Да ты втюрился в мою сестру! С чего ещё тебе запоминать её такой миловидной? Ох, это низко, Морт! Только подожди, пока я расскажу Пенни!
— Не втюрился я ни в кого! Ты, больной сестролюб! Только подожди, пока я расскажу твоей сестре, как ты пытался её поцеловать! — парировал я.
— Я с самого начала знал, что это ты! Кто ещё мог сюда попасть? — ответил он.
Я осклабился:
— Она об этом не знает.
— Ладно, — сказал он, снова вставая. — Мир? — спросил он, но всё ещё посмеивался, протягивая мне руку.
Я окинул его руку деланно-подозрительным взглядом:
— Я не уверен, что эту штуку можно трогать без опаски, — сказал я, но затем не выдержал, и широко улыбнулся. Вместо рукопожатия я обнял его, и мы сели поговорить. — Как у тебя шли дела? — спросил я.
— Хорошо, ответил он. — Когда никто не подкрадывался мне, и не притворялся моей сестрой.
— Я просто хотел протестировать новое заклинание, — сказал я.
Он фыркнул:
— Впечатляет, вынужден признать, хотя ещё нужно много работать над голосом. Но я прежде ни разу не видел, чтобы ты делал что-то подобное.
— Я начал экспериментировать с иллюзиями несколько недель назад. Пока что они кажутся довольно простыми, покуда это кто-то, кого я легко могу вообразить, — сказал я.
— И моя сестра — это кто-то, кого ты регулярно воображаешь, я так понимаю? — с кривой ухмылкой сказал он.
— Нет, чёрт побери! Любой, кого я знал долгое время, даётся довольно легко. Я выбрал твою сестру потому, что она казалась человеком, который наиболее логичным образом отправился бы тебя посетить, помимо меня, естественно. Если я попытаюсь изобразить незнакомца, то мне почти придётся смотреть на него в момент сотворения заклинания, чтобы создать приличное сходство.
На миг Марк выпрямился на стуле:
— Мордэкай! — воскликнул он. — Ты кому-нибудь ещё показывал свои иллюзии?
— Нет, а что?
— Подумай, возможности бесконечны. Ты можешь имитировать кого угодно — короля, главу банка… или кого-то, кого ты хочешь подставить за совершённое тобой преступление! — объявил он. Пока он говорил, я видел, как в его голове вертелись шестерёнки. Марк был чрезвычайно умён, в детстве на наших академических уроках он был умён почти как я, а ещё он был безгранично более коварен. Если кто и мог придумать полезные применения для обмана, так это он.
— Я просто планировал тайком пробраться во дворец, на данном этапе моей карьеры мне не нужно совершать преступления или обвинять невиновных, — сказал я ему.
— Просто не говори никому, что можешь это делать. Покуда ты — единственный, кто знает об этом, у тебя есть почти неограниченный инструмент. Как только люди узнают, на что ты способен, всё станет наоборот… в любом преступлении можно будет обвинить тебя, — объяснил он.
Я не думал об этом в конкретно таком ключе, но я видел, что он был прав. То, что сперва казалось простым заклинанием, обладало кучей важных социальных последствий. Если я мог выдать себя за кого-то, то я мог делать что угодно… а если люди узнали бы, что я мог выдать себя за кого угодно, то меня можно было обвинить во всём необычном. Слухи и скандалы легко могли стать в моей жизни обыденностью. Использование этого заклинания себя почти не оправдывало. Я покачал головой:
— Давай просто закончим этот эксперимент. Мне нужно проверить ещё одно заклинание, которое должно создать более точную имитацию чьего-то голоса.
— Да что угодно будет лучше того ужасного фальцета, которым ты говорил, — снова поддел он меня. — От меня что-то требуется?
— Да не особо, просто не дёргайся, — сказал я, протянул руку, и коснулся его горла, озвучивая новое заклинание. Затем я раскрыл рот, и повторил то, что он только что сказал:
— Да что угодно будет лучше того ужасного фальцета, которым ты говорил, — послышались слова, бывшие точной копией голоса Марка… насколько я мог судить.
— У меня что, правда такой голос? — спросил Марк, весьма удивлённый.
Я начал было отвечать, подумав, что это был искренний вопрос, но ответа он ждать не стал:
— Проклятье — неудивительно, что дамы находят меня неотразимым! — констатировал он это как факт.
Я повторил своё заклинание личины, и миг спустя он смотрел ещё и на своё собственное лицо, после чего я произнёс:
— Проклятье — неудивительно, что люди считают меня самодовольным ослом!
— Я не это говорил, — находчиво ответил он. — Если ты собираешься копировать меня, то придерживайся правильного диалога, — выдал он. Марк посмотрел на меня ещё немного, прежде чем продолжить: — А от этого действительно становится не по себе… это как смотреть в зеркало, у которого есть своя голова. Эй! Ты же не можешь использовать это заклинание на ком-то ещё, нет?
Я подумал об этом немного:
— Я думаю, что могу — а что?
Он осклабился:
— Сделай так, чтобы я выглядел и говорил как ты. Я хочу кое-что тебе сказать.
Я мог лишь вообразить, какой хаос мог наступить, если бы мы стали соревноваться в ругательствах, замаскированные друг под друга. Надо сказать, что воображённая мною картина заворожила меня на целую минуту, прежде чем я ответил:
— Нет, ни за что.
Марк зыркнул на меня:
— Почему нет?
— Это слишком великая сила, чтобы давать её в руки скорбного разумом, — торжественно сказал я ему.
— Зануда, — мрачно ответил он.
— Ты доставил послание Роуз её отцу? — внезапно спросил я, сменив тему.
Он переключился на новую тему, и откинулся назад на стуле, положив ноги на стол:
— Да, я его отнёс. Оставил с привратником. Никто не видел моего лица.
— Ну и хорошо. Есть успехи в исследованиях? — спросил я.
Его лицо вытянулось:
— Пока нет. Ты видел, сколько здесь книг? У меня может год уйти на то, чтобы все их проверить.
— Ну, смотри в оба, ищи интересную информацию, даже если она не имеет прямого отношения к богам, — напомнил я ему.
Он окинул меня взглядом, сообщившим мне, что я в очередной раз говорю очевидные вещи. Этот порок у меня часто проявляется. Мы ещё немного поговорили, прежде чем я попрощался, и направился в город. Мне нужно было многое сделать, и не стоило дальше тратить светлое время суток.
Покинув дом и шагнув на мостовую снаружи, я держал свои чувства начеку. Для короля было бы логичным предположить, что я использовал дом моего отца в качестве средства проникновения в город и выхода из него, но не было необходимости ещё и подтверждать для него этот факт. Я не ощутил поблизости никого, поэтому расслабился, и медленно пошёл по улице.
Прежде чем выйти наружу, я скопировал черты лица Сэсила Дрэйпера. Я надеялся, что он не будет против, да и в любом случае, я знал его недостаточно долго, чтобы скопировать его лицо идеально. Я сомневался, что хоть кто-нибудь в столице вообще узнал бы его, поэтому по факту я останусь анонимным.
Следующие несколько часов я провёл, медленно обходя королевский дворец, обращая особое внимание на места, где, по моему мнению, за стеной практически никто не наблюдал. Найдя достаточно хорошее место, я мог попробовать войти в дневное время. В противном случае мне пришлось бы ждать наступления темноты.
У дворца была внешняя стена, окружавшая всё здание и примыкавшие к нему сады, охраняя и скрывая от чужих глаз как короля, так и тех, кто пользовался его гостеприимством. Внешняя стена была почти такой же впечатляющей, как стена, окружавшая сам город, и также охранялась башнями примерно через каждые пятьдесят ярдов. Сами башни были полностью заняты лишь во время активной обороны. В обычные, мирные времена, лишь на угловых башнях стояли стражники, а между ними ходили регулярные патрули.
Для обычного вора или убийцы это была бы труднопреодолимая преграда, но мне она только облегчала задачу. Благодаря своим чувствам, я легко мог определить расположение патрулирующих стражей, и убедиться в том, что за стенами башен никто другого не было. Так что мне было довольно легко предположить, наблюдал ли за мной кто-то в любой конкретный момент.
Обойдя стену по периметру дважды, я выбрал точку для входа — скрытую в тени часть восточной стены, ближе к середине с этой стороны. Я сошёл с дороги, и подошёл к стене там, где одна из башен выступала наружу, используя этот выступ, чтобы укрыться от взглядов с по крайней мере с одного направления. Послеполуденная тень скрывала меня, но совсем не полностью. Любой прохожий легко смог бы заметить меня, как и стражник в башне на южном конце стены, у которой я стоял… если бы он потрудился посмотреть наружу и вниз.
Я составил два плана по тому, как разобраться с этой ситуацией. Первый, который я выбрал ещё до того, как послать Сайхана домой к королю, заключался в использовании заклинания, которое помогло бы мне вскарабкаться на стену. При определённой ловкости я мог имитировать способность ящерицы цепляться за стены. Основным недостатком было бы то, что я был очень видим и открыт, оказавшись на гребне стены, поэтому второй вариант был более привлекательным.