— Но я не мог сотрясать землю… это невозможно. Она слишком большая, никакой волшебник на это не способен, — возразил я.

Но он уже начал давать Пенни её часть текста, и она повторяла без запинки:

— Я, Пенелопа Купер, даю тебе моё слово и моё доверие, Мордэкай Иллэниэл. Моя жизнь — твоя, пользуйся ей как пожелаешь. Я — твой меч; я буду защищать тебя и нести для тебя твои ноши. Я буду шагать рядом с тобой в свете, чтобы встретить твоих врагов, а если в твоё сердце войдёт тьма, я… — проговорила она, и замешкалась на миг — …если в твоё сердце войдёт тьма, я буду твоей смертью, — гордо произнесла она, глядя мне прямо в глаза, хотя я видел, что ей было больно говорить те последние слова.

Сайхан поднёс свиток к моему лицу, чтобы я мог его увидеть.

— Читай ответ, на лайсианском, и вложи в него свою душу.

Земля стала равномерно вибрировать, отчего у меня появились неприятные ощущения, а здание стало легко трястись.

— «Нет! Ты — последняя надежда! Они уничтожат всё, если ты это сделаешь!». Чья-то фигура начала вытекать вверх из пола, формируясь из будто ставшего жидким камня, составлявшего фундамент дома.

— Тебе нужно защитить нас, Мордэкай! — крикнул Сайхан. Я произнёс слова, и создал вокруг нас троих щит из чистой силы.

— Да я же говорю, что это не могу быть я… сам я никак не мог бы так трясти землю. И это… — я кивнул в сторону формирующегося снаружи моего щита каменного тела. — Я понятия не имею, что это.

— Ты не осознаёшь, насколько ты силён. Твой спящий разум борется, чтобы предотвратить это… читай, пока не стало слишком поздно! — закричал он в ответ.

Страх и неизвестность — сильные мотиваторы. Я начал отвечать на лайсианском:

— Я, Мордэкай Иллэниэл, беру тебя, Пенелопа Купер, в качестве носительницы моего пакта. Наши души будут объединены, а наши жизни — связаны, отныне и до наших смертей… — говорил я, а в это время фигура снаружи моего щита стала более детализированной, пока не стала напоминать молодую женщину.

— «Если ты сделаешь это, я не смогу тебе помочь. Твоя жизнь будет короткой, и грядущая тьма поглотит тебя вместе со всем остальным в этом мире. Остановись!»

Пол вокруг нас пошёл рябью подобно воде, а затем поднялся над нами, обрушившись на мой щит. Сила удара почти заставила меня потерять место, откуда я читал.

— Твоя жизнь — моя, и я буду использовать твой разум как свой щит, а взамен дам тебе великую силу. Покуда мы оба живы, я не позволю никакому злу укорениться во мне, а когда ты умрёшь, я присоединюсь к тебе в глубоком сне, — закончил я, ощущая энергию, которая потекла между нами… через наши ладони. Положенный на клинок самоцвет засветился густым тёмно-красным цветом, и свет потёк вдоль стали. Я ощутил… что-то… прошедшее между нами, и ощутил, как сердце бьётся у Пенни в груди. Ощущение было сродни тому, когда мы впервые ненадолго соединили наши разумы год назад.

Прежде камень выгибался вверх, пока не стал почти полностью закрывать мой щит с трёх сторон, но теперь он стал рассыпаться и рушиться. Женская фигура продолжала стоять с одной из сторон, лицом к нам.

— Дело сделано, — произнёс Сайхан нараспев, и начал отвязывать самоцвет. Тот всё ещё светился, когда Сайхан положил его в мешочек у себя на поясе. За щитом каменная женщина по-прежнему стояла лицом к нам — она перестала двигаться, но на её лице застыло выражение невероятной грусти. Слёзы из чистого хрусталя наполнили её глаза, со звоном упав на пол, пока она наконец не застыла окончательно. Мне почему-то хотелось плакать вместе с ней.

Пенни посмотрела на меня:

— Морт! Что случилось с твоими глазами?

Я посмотрел на неё, моргнув — она выглядела чуть-чуть иначе. На первый взгляд, окружающий мир стал слегка темнее, но я не мог точно сказать, «что» именно было темнее. Затем я заметил, что глаза Пенни больше не были карими… они были голубыми.

— Да это ещё что! Ты на свои посмотри!

Она встала, чтобы найти зеркало, и чуть не упала. Встав, она оказалась в полуфуте над полом, и не была готова к падению.

— Какого чёрта? — воскликнула она, и дальше двигалась осторожно. — Теперь уже не опасно выходить за щит?

Она показала на каменный полукруг, частично закрывавший накрываемую моим щитом площадь. Я посмотрел на Сайхана, чтобы увидеть, что он думал:

— Что ты думаешь?

— Я думаю, что теперь, когда твой разум стал твоим собственным, нам почти нечего бояться. Ты ощущаешь что-нибудь снаружи своей защиты? — отозвался он.

Я вытянул свой разум, ощупывая комнату вокруг нас, но ничего не почувствовал. Каменная женщина теперь была лишь статуей.

— Я думаю, что её здесь больше нет, — ответил я.

— Ты всё время говоришь о ней в женском роде, но это была лишь глубинная часть твоего расщеплённого сознания, — сказал Сайхан.

Я всё ещё не был согласен с такой оценкой. Я знал, что сам никак не смог бы без усилия двигать таким большим объёмом камня. Как минимум, я почувствовал бы нагрузку от этого действия. Но пытаться убедить его в этом было делом безнадёжным. Я убрал щит вокруг нас, и мы вышли в разруху, оставшуюся от утренней столовой герцога. Пол сместился и вспучился, перевернув мебель и выбив двери из косяков. Дорогостоящие стеклянные окна разлетелись на осколки.

Самой изумительной чертой новой обстановки был осыпающийся каменный полукруг вокруг места, где мы провели ритуал связывания узами; это — и ещё статуя, конечно. Статуя безупречно передавала образ прекрасной молодой женщины. Она была настолько детализированной, что можно было чётко увидеть косы в её волосах. Даже на ногтях её пальцев были почти неразличимые глазом кутикулы. Я нагнулся, чтобы собрать упавшие на пол хрустальные слезинки.

— Интересно, из чего они, — подумал я вслух.

— Осмелюсь предположить… кварц, или, возможно, алмазы, — ответил Сайхан. Я сделал себе зарубку в голове, отнести их к кому-нибудь для оценки. Они являлись как минимум приметным сувениром.

— Мать честная! — крикнула Пенни, вбегая обратно в комнату.

Она промахнулась, и влетела в стену, прежде чем смогла остановиться. Отряхнувшись, она уже более осторожно подошла ко мне:

— Я нашла зеркало, Морт. У меня глаза голубые! — воскликнула она, едва не вибрируя от восторга.

— Я знаю… заметил это минуту назад.

— Но твои — карие! — сказала она.

— А?

Сайхан заговорил:

— Это — редкий побочный эффект от уз. Некоторые черты иногда передаются между волшебником и его Анас'Меридум. Изменение цвета глаз случается редко, но не является чем-то неслыханным. Есть и другие, более умышленные изменения, которые в оба заметите.

— Если я обнаружу, что мне теперь нравятся мужчины, то я покончу с собой, — выразительно ответил я.

— Я уже чувствую себя по-другому, — оживилась Пенни, — сильнее. И мир выглядит иначе. Морт, ты практически светишься… всё такое… яркое, — улыбнулась она мне. — Я всегда хотела голубые глаза.

— Мне твои глаза нравились такими, какими они были, — заворчал я. Сверкая этими голубыми бриллиантами под своими тёмными волосами, она выглядела почти неестественно.

— Узы сделают тебя сильнее, быстрее, и более способной в бою, чем ты была раньше. Эффект прямо пропорционален силе связанного узами волшебника. Сейчас ты, возможно, даже стала сильнее меня, — проинформировал её старый воин.

Почти не думая, она отвесила ему хлёсткую пощёчину. Пенни была настолько быстра, что я едва уловил движение её руки.

— Теперь и ты получай, — сказала она.

Воин осклабился, потирая лицо:

— Полагаю, теперь мы квиты.

— Едва ли, я тебе должна ещё где-то дюжину, но они подождут, пока мы не начнём тренировки.

— Не быть такой самоуверенной. Ты всё ещё неуклюжая как новорождённый щенок. Уйдёт время на то, чтобы приноровиться к твоим новым силе и скорости.

Я, с другой стороны, совсем не чувствовал себя лучше. Сделка показалась мне очень односторонней. Но голоса пропали, это уж точно. Я больше не мог слышать бормотание ветра, биение сердца земли, или звук голоса этой слишком уж реальной женщины. Теперь, когда их не было, мне стало их не хватать — полагаю, я начал привыкать к ним. Мир теперь казался более пустым, более стерильным — будто из него вытянули жизнь. Тут мне в голову пришла мысль:

— Где Роуз?

Мы уставились друг на друга. Она была с нами в начале, но теперь её нигде не было видно.

— Я видела, как она шагнула прочь, передав мне меч, но я за ней не смотрела, — сказала Пенни.

Я раскинул свой разум вокруг, исследуя дом вокруг нас. Я сразу же нашёл Марка, его отца, Джеймса, и ещё несколько человек, но Роуз среди них не было. Я тщательнее изучил комнату вокруг нас, и тогда почувствовал её, погребённую под горой обломков, где обрушилась одна из стен. Её сердце учащённо билось, так что я знал, что она всё ещё была жива.

— Она там, — объявил я, и подошёл к горке камня и балок. — Она завалена, но жива.

Я не стал ждать, пока Пенни или Сайхан начнут оттаскивать прочь обломки, вместо этого я произнёс несколько слов, и, используя свою волю, быстро убрал прочь большие гранитные блоки и упавшие балки. Под всем этим располагалась прочная каменная оболочка. Выглядело это так, будто пол потёк вверх, обтекая её сверху и с боков, сформировав щит из цельного камня. Я не был уверен, как это убрать или воспроизвести текучесть камня, поэтому я осторожно протянулся туда, чтобы осмотреть расположение тела Роуз внутри оболочки.

Получив ясный образ её тела, я создал силовой щит внутри пустого пространства, вокруг неё и между ней и камнем. Потом я применил острый, подобный молоту удар своего разума, расколов похожую на каменный саркофаг оболочку. Когда камень разбился, я увидел внутри испуганное лицо Роуз. Как только куски камня опали, она попыталась встать, но лишь ударилась головой о твёрдый щит, которым я её окружил.

— Ай! — пискнула она.

Если бы не серьёзная природа этой ситуации, я, возможно, засмеялся бы. Я сделал себе зарубку в уме, чтобы запомнить это для будущих дразнилок, а потом убрал с неё щит.