В лесу, примерно в десяти минутах ходьбы, был небольшой ручеёк. Под мирное журчание воды, Люк тащил тело вдоль него, пока не спустился к грязной дороге, по которой обычно ездили охотники. Там он обнаружил пикап Кельвина. Пыхтя и отдуваясь от напряжения, он погрузил труп мальчика в багажник. Пролистав бумажник, он нашёл его домашний адрес. К счастью, его дом находился в хорошо знакомом Люку районе. Он запросто доберётся туда. Пошарив по карманам Кельвина, он нашёл ключи.

Чертовски удачная находка!

Если бы оказалось, что парень обронил их где-то в лесу, план Люка скончался бы, не приходя в сознание. Закрыв труп грязным куском брезента, он быстро сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. На секунду ему показалось, что двигатель откажет, но этого не произошло. Из динамиков послышался какой-то невнятный шум. Хэви Металл. Люк не знал, кто это играет. Из рок-н-ролла ему нравились старые группы, которые были популярны ещё в шестидесятых, во времена его молодости: "The Beatles", "The Rolling Stones", "The Who", Джимми Хендрикс, ну и тому подобное. Современным завываниям под гитару, которые звучат скорее так, как будто кого-то пытают, далеко до того, что Джимми вытворял на шести струнах. Из современных Люк предпочитал разве что ребят, вроде Хэнкa Уильямсa или Мерлa Хаггардa.

Он выключил радио и отправился в город.

Ближайшие пару миль дорога была извилистой и грязной, усыпанной камнями. Люку пришлось ехать очень медленно и с включённым дальним светом, чтобы не врезаться в дерево. Узкая дорога постепенно сменилась двухполосной с щебёночно-асфальтовым покрытием. Следующие миль восемь по пути в Мерфрисборо он преодолел без происшествий. Один напряженный момент случился примерно на полпути. На встречке попалась патрульная машина из окружного полицейского управления. Люк посмотрел в зеркало заднего вида и сглотнул, увидев, как на патрульной машине загорелись стоп-сигналы. Он был уверен, что машина развернётся и последует за ним, хоть он и не превышал скорость. В провинциальных городках мало кто разъезжает по дороге в такой поздний час, а местные полицейские, судя по разговорам, любят останавливать водителей просто так, от скуки. У него даже яйца сжались от напряжения, но через пару секунд патрульная машина мигнула стоп-сигналами и отправилась своей дорогой. Люк, который всё это время сжимал обтянутыми перчатками пальцами рукоять своего "Магнумa", почувствовал огромное облегчение, выпустив из руки пистолет. Он сидел, слушал, как колотится его сердце и представлял, что могло бы произойти, если бы полицейские остановили его. Он видел только два возможных исхода: пришлось бы либо застрелиться самому, либо застрелить полицейского.

В любом случае всё обернулось бы плохо.

Он не хотел умирать, но и вступать в перестрелку с копом он тоже не имел ни малейшего желания. Единственной альтернативой был арест, но он никогда не позволил бы этому случиться. Чёрт! Да он и затеял всё это для того, чтобы избежать ареста.

Через несколько миль, проехав мимо знака, приветствующего гостей Мерфрисборо, он свернул налево на Комптон-Роуд и снова испытал неприятные чувства, проезжая мимо "Госпиталя Ветеранов", где он провёл некоторое время после возвращения из Вьетнама в 1972 году. С этим местом были связаны не самые приятные воспоминания. Хотя он и не думал, что вновь оказаться здесь будет настолько неприятно. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы перестать так крепко сжимать зубы. Когда здание госпиталя осталось позади, он снова смог сконцентрироваться на настоящем.

Через десять минут он свернул направо на Чарч-стрит и оказался в самом центре Мерфрисборо. Он нервничал, хотелось поскорее со всем этим покончить, но он постарался взять себя в руки и сбавил скорость до допустимой нормы. Периодически он всё же нарушал скоростные ограничения, особенно на тех улицах, где допустимая скорость была до смешного низкой. Главное, не вызывать подозрений у представителей закона. Да, превышение скорости в таком случае идея не из лучших, но и ехать слишком медленно нельзя, того и гляди примут за излишне осторожного пьяного водителя. Люк ехал по лабиринту привычных улиц, а мимо проносились знакомые дома, погружая его в горькие и радостные воспоминания из прошлой жизни.

Здесь он вырос.

Ехать по мёртвым ночным улицам было для него необычно. Давненько он этого не делал. Он, словно попал в заброшенный музей собственного прошлого, мозг с легкостью воссоздавал образы из его молодости. Вот он летит по этим улицам на своём велосипеде "Schwinn". Воспоминание оказалось таким ярким, что он почти услышал, как шумят по ветру бейсбольные карточки, засунутые между спицами колёс.

Дом Уилхотов располагался в самом конце тихой улицы одного из спальных районов города. Дома здесь были по большей части одноэтажные, в стиле "ранчо", построенные не один десяток лет назад. Многие из здешних семей жили здесь уже на протяжении нескольких поколений. Подъезжая к дому Люк в целях предосторожности выключил фары и сбавил скорость. Видя, что в доме не горит свет, он облегченно вздохнул. Значит, никто не стал дожидаться возвращения Кельвина. Кроме того, это могло означать, что сегодняшний поступок Кельвина был его собственной инициативой и ни старик Уилхот, ни кто-то другой из его семьи не знал об этом. Значит, осуществить задуманное будет куда проще. Он свернул на подъездную дорожку, вышел из пикапа, осторожно закрыл за собой дверь и отпёр замок ключом Кельвина.

Оказавшись в доме, он включил фонарь и внимательно осмотрел помещение. Это заняло совсем немного времени. Старик Уилхот и его жена Уилма спали наверху в главной спальне, больше в доме никого не было. Всё складывалось так удачно, что казалось будто здесь не обошлось без вмешательства высших сил, будто сам Господь хотел, чтобы у Люка всё получилось. Люк отчаянно ухватился за эту мысль. Эти люди несправедливо обвиняли его в том, что он не делал, на протяжении долгих-долгих лет. Если рассуждать в этом ключе, то он просто восстанавливал справедливость, хотя и таким жестоким способом.

Когда Люк вошёл в спальню, старик зашевелился во сне и пробормотал что-то бессвязное. Люк сунул фонарь за пояс джинсов, выхватил из-под головы старика подушку и с силой опустил её ему на лицо и только тогда старик проснулся, а из подушки послышались сдавленные крики. Люк приставил к подушке дуло пистолета и произнёс:

- Это всё ты. Ты сам во всём виноват, - он спустил курок.

Старик затих. Уилма проснулась, села на кровати и в ужасе ахнула. Люк залез на кровать. Удар кулака в перчатке пришёлся ей прямо в лицо, раздался громкий хруст сломанного носа, и она упала на спину, кровь заливала ей лицо. Люк схватил другую подушку, прижал к её лицу. Он не стал стрелять второй раз, он просто сидел на Уилме и душил её подушкой, пока она не перестала двигаться. Затем он отбросил подушку в сторону и пощупал у женщины пульс. Убедившись, что она действительно мертва, он вернулся в гостиную и чуть отодвинул занавеску, выглянул во двор. Снаружи было тихо. Однако он постоял так ещё несколько минут, на всякий случай, вдруг полиция уже в пути. Убедившись, что одиночный выстрел в ночи не заставил никого из соседей вызвать полицию, Люк вышел на улицу и вытащил из багажника труп Кельвина. На этот раз он нёс его на руках. Это потребовало серьёзных физических усилий. Спина ныла, но Люк не хотел, чтобы полиция обнаружила следы того, как тело волокли в дом.

Стояла тёплая летняя ночь.

К тому времени, как Люк снова оказался в доме, пот тёк с него ручьями, заливая глаза. Он принёс Кельвина в спальню родителей и начал устраивать декорации. Как и всё оружие Люка, а у него был не один пистолет, его "Магнум" .357 не был зарегистрирован, ему не нравилась мысль о том, что кто-то где-то будет знать, как он пытается защитить себя. Это тоже было следствие его глубокой паранойи, которая возникла после суда. Он больше не верил никому, даже людям в форме. Чёрт! Особенно людям в форме. Тщательно протерев оружие, он вложил его в холодную руку Кельвина, его указательный палец на спусковой крючок. Его план был предельно прост: Кельвин был трудным подростком, он из-за чего-то в пух и прах разругался с родителями, ситуация вышла из-под контроля и в итоге он убил их во сне. Придя в себя, он осознал, что натворил и, убитый горем и раскаянием, застрелился из того же пистолета, из которого застрелил своего отца. Выяснив, что оружие не зарегистрировано, никто не удивится, это в порядке вещей и ничто на свете не заставит заподозрить Люка. Довольный своей работой Люк встал и направился к выходу из спальни.

Внезапная мысль заставила остановиться его на полпути к двери.

Разочарование и отвращение читались на его лице. Он понял, что упустил очень важную деталь. Он вернулся, опустился на колени перед Кельвином, перевернул его и посвятил фонариком ему на спину. Вот оно, выходное отверстие пули.

Да чтоб тебя!

Пуля .357 калибра прошла навылет, и эта чёртова пуля так и осталась валяться где-то в лесу за трейлером. Люк не был экспертом в криминалистике, но понял, что для экспертизы нужна будет пуля, которая убила подростка, или пуля, которую можно принять за ту, что убила подростка. Люк обхватил пальцами руку Кельвина, сжимающую пистолет и прижал ствол к его животу, стараясь попасть в то же самое место. Это было рискованно. Сама мысль о том, чтобы сделать ещё один выстрел, ему не нравилась. Сперва удача была на его стороне, но испытывать судьбу во второй раз не хотелось.

Но разве у него оставался выбор?

Выбора не было, в этом-то вся загвоздка. И он это сделал. Сделал и тут же выскочил из дома.

Дом, в котором он вырос, был всего в трёх улицах от дома Уилхотов. Опустив голову, он быстро шёл в том направлении. По пути ему попался лишь один дом, в котором не спали, в одном из окон горел тусклый свет. Проходя мимо он не сводил взгляда с этого окна, но никакого движения внутри не заметил. Собаки, сидящие на цепях и свободно гуляющие на ограждённых территориях, лаяли, когда он торопливо проходил мимо их домов. Это не слишком волновало Люка. Хор собачьих голосов ночью - обычное дело для таких районов. Собакам просто скучно, вот они и разговаривают друг с другом. На это, чаще всего, просто не обращают внимание.