Рейна небрежно скользнула на свое место прямо перед торговцем, очевидно, выбрав именно этот момент, чтобы поправить рваную ленту на конце своей косы. Она поправила медные заколки в волосах и немного повозилась с бантом, заправляя выбившийся черный локон, а затем перебросила косу через плечо. Тем же движением она выпустила щепотку мелко молотого перца между большим и указательным пальцами. Он долетел прямо до торговца, который уже задыхался от возмущения, что волосы Рейны трясутся у него перед носом.

Задача Андерса состояла в том, чтобы просунуть два пальца в карман мужчины — большой палец был слишком большим — и позволить им скользить по шелку подкладки, пока он не найдет кошелек с монетами. Он быстро проделал это, затем нырнул внутрь своего пальто, бросив кошелек в один из ожидающих карманов. Хотя на ощупь тот был легким… наверное, всего пара медяков.

Мальчик оставил человека в середине приступа чихания и скользнул в сторону, мимо пары местных торговцев в коричневых пальто. Рейна, как всегда, встретила его справа от мужчины. Вместе они отправились на поиски своей следующей цели.

Андерс вытащил маленькую сумочку из рук женщины в желтом платье, оживленно болтавшей с соседкой, а Рейна вежливо спросила, который час, держась подальше от толпы.

Волчья Гвардия выстроилась вдоль края помоста, пока Ферстульф говорила, все они были похожи друг на друга в своих серых мундирах, с коротко остриженными волосами и прищуренными глазами. Когда они входили в двери Ульфарской Академии, их словно вылепили по одной формы, изготовили из одного теста.

Сигрид снова заговорила:

— Кто теперь претендует на кровь Ледяного Волка и, достигнув двенадцатого дня рождения, выходит вперед, чтобы пройти испытание? Многие Валлентийцы с гордостью заявляют, что в их роду есть хотя бы один волк, но лишь немногие обладают даром, который позволит им трансформироваться. — От этих слов Андерса бросило в дрожь. Дар, о котором она говорила, мог в одно мгновение навсегда изменить чью-то жизнь. — С этим редким даром, — величественно произнесла Ферстульф, — приходит большая ответственность: обязательство поступить в Академию Ульфара. Тренироваться, чтобы вступить в Волчью Гвардию, и посвятить свою жизнь защите Валлена. Это означает жизнь солдата. Это означает…

Жестокий порыв ветра пронесся по площади, заглушая ее слова. Толпа зашаталась, некоторые упали, вокруг Андерса поднялись крики.

В одно мгновение он оказался в центре воспоминаний, которые это место всегда пыталось вернуть. Крик был ужасен, ветер нес дым, и когда Рейна схватила его, он краем глаза заметил какое-то движение.

Он обернулся, чтобы увидеть что-то огромное, движущееся среди моря корабельных мачт, и его мозг вызвал в памяти вчерашние слухи… воспоминание о драконе, которого он видел собственными глазами всего полгода назад.

Его разум превратил вздымающийся парус корабля в дракона, несущегося к порту… а потом ветер стих, и он увидел, что дракон превратился всего лишь в ткань, и понял, что крики затихают. Его сердце заколотилось в груди, когда люди вокруг него поднялись.

— Артефакты слабеют, — причитала женщина неподалеку.

— Это делают драконы, — прошипел другой.

На возвышении Ферстульф выглядела такой же спокойной, как всегда, будто ничего не случилось.

— Ветряные арки иногда требуют вентиляции, — сказала она, повышая голос, чтобы перекричать шум толпы. — Это лучше устроить ночью, когда никто не будет потревожен. Прошу прощения. А теперь давайте продолжим Испытание Посохом. Кто хочет присоединиться к Волчьей Гвардии и сыграть свою роль в защите нашего народа?

Толпа все еще роптала, когда пятеро детей возраста Андерса поднялись по ступенькам на помост, три девочки и два мальчика. Каждый из них был одет в свое лучшее платье, а последнюю девушку в очереди трясло так сильно, что Андерс был почти уверен, что она упадет со сцены прежде, чем доберется до Посоха Хадды и самого испытания. Андерс и сам еще довольно сильно дрожал после испуга, вызванного порывом ветра.

По меньшей мере, еще две дюжины детей стояли в очереди за шансом подняться на помост. Большинству из них это не удастся. За хороший месяц два-три кандидата успешно преобразятся. Андерс всегда жалел тех, кто терпел неудачу.

Первый мальчик шагнул вперед и встал в центре, когда один из охранников протянул Сигрид посох. Сигрид кивнула, и лицо мальчика утратило свой прежний цвет, почти сравнявшись с его прекрасными белыми волосами. Когда он заговорил, то так нервничал, что его голос дрожал, и тогда мальчик стал говорить громче, чтобы быть услышанным через шум толпы.

— Меня зовут Натан Хауген. Мой дед — Бергур Хауген был членом Волчьей Гвардии. Мою прабабушку звали Серена Андерсен, она была членом Волчьей Гвардии. Мой брат Николас Хауген преобразился три года назад и учится в Ульфарской Академии. Я требую крови Ледяного Волка и стою на суде.

Сигрид и многие из толпы кивнули, когда Натан искоса взглянул на Ферстульф. Даже со своего места в толпе Андерс видел, что Натан пристально смотрит на амулет, висящий на шее женщины.

Амулет представлял собой небольшое кольцо из серого полированного металла, подвешенное на кожаном ремешке и украшенное сложной рунической гравировкой. Были истории о том, что амулеты… что они позволяли волку говорить, когда ты лжешь, что они давали волку силу десяти человек, или, возможно, что они были единственным способом узнать истинного члена гвардии. Для чего бы они ни предназначались, Натан смотрел на Сигрид так, словно это был его билет в новую жизнь, и в каком-то смысле он был прав.

Но такой жизни у Андерса никогда не будет… он никогда не будет принадлежать к чему-то столь важному, как Ульфар, и у него никогда не будет родословной, которую он мог бы перечислить подобным образом. Рейна — это все, что у него есть, и ее более чем достаточно, напомнил он себе.

Но иногда, особенно в голодные дни, он жалел, что у него нет ни отца, ни матери, ни тети, ни дяди, ни бабушки с дедушкой.

Мальчик потянулся за Посохом Хадды, но заколебался. За эти годы его схватило столько рук, что бледное дерево стало гладким, а длинная полоса гравированного металла обернулась вокруг него спиралью. Посох был одним из самых важных артефактов в Валлене. Только самые могущественные были названы в честь своих создателей, а для волков, которых преобразовал Посох Хадды, это был билет в новую жизнь.

Собравшись с духом, Натан схватился за Посох, и вся площадь затаила дыхание… даже Андерс и Рейна замерли, стоя бок о бок.

Но ничего не произошло.

Несколько мгновений спустя Сигрид протянула руку и положила ее на плечо Натана, медленно отводя его от Посоха.

— Валлена благодарит тебя за готовность служить, — сказала она, но когда дама отпустила его, и мальчик, спотыкаясь, подошел к краю помоста, чтобы медленно спуститься по лестнице, она уже жадно смотрела на следующую девушку в очереди. Андерс прикусил губу, наблюдая, как плечи мальчика поникли.

Следующая девушка тоже не преобразилась. Рейна схватила Андерса за руку и сжала ее, напоминая, что у них есть работа. Они пробирались сквозь толпу, забирая медяк здесь, еще два медяка там, Рейна делала смелую работу по отвлечению внимания, Андерс осторожно брал деньги и старался не тревожить метки или не испортить их.

Знакомая церемония продолжалась на заднем плане, пока кандидат за кандидатом перечисляли свою родословную в доказательство их права на проведение испытания, и, дрожа, хватались за Посох. Настроение на площади становилось все мрачнее, поскольку каждый из них упрямо оставался в человеческом облике.

Сейчас, больше чем когда-либо, Валлена нуждался в большем количестве волков, большем количестве членов гвардии, большем количестве защитников. Но этот месяц вообще ничего не дал. Андерс не мог припомнить, чтобы раньше их вообще не было.

Он сунул руку в карман модного пальто высокого мужчины, а хрупкая девушка, низко опустив голову, спускалась по ступенькам. Близнецы были немного ближе к помосту — и немного дальше от пути отступления — чем хотелось бы Андерсу. Рейна была абсолютно уверена в себе, когда снова бросила косу и случайно наткнулась на пару торговцев, но Андерс не обладал ее храбростью, и его рука дрожала, когда он пытался достать последнюю монету.

Он не мог не смотреть, как девушка спускается со сцены, и ему было жаль ее. Ее рубашка и брюки были опрятными, но простыми, немного старомодными. Скорее всего, она приехала из деревни с родителями, и это будет долгая поездка домой без каких-либо доказательств.

Он сжал пальцами монету, которая показалась ему тяжелой — возможно, серебряной. И, может быть, потому, что он думал о девушке, представляя себе скрип тележки, когда они молча поедут домой, он задел запястьем за шов на краю кармана, и на мгновение его рука застряла. Он мысленно выругался, высвобождая его, приподнимаясь на цыпочки, чтобы отступить назад, как только все прояснится, но было уже слишком поздно. Торговец повернул голову почти в замедленной съемке, глаза расширились, рот открылся, чтобы закричать.

— Вор! — проревел он, сжимая запястье Андерса железной хваткой. Андерс едва успел опустить монету обратно в карман, как его выдернули из равновесия и потащили вперед, чтобы мужчина мог получше рассмотреть его. Нет, нет! Почему он всегда все портит? — Этот мальчишка обшаривал мой карман, — объявил мужчина, сердито глядя на Андерса, и его густые светлые брови неодобрительно сдвинулись.

— Нет, ничего подобного! — машинально запротестовал Андерс. — У меня в руках ничего нет! — Потому что я только что положил все обратно в твой карман. Но он знал, что этого будет недостаточно. Когда мальчик поднял голову, то уже видел, как один из охранников спрыгнул с помоста, проталкиваясь сквозь толпу к нему, а люди вокруг стали отступать, будто хотели дистанцироваться от преступления.