ГЛАВА 3

Костас

Я бросил тяжелый взгляд на отца, который отказывался смотреть в мою сторону. Все его внимание было сосредоточено на Найлзе и женщине, а еще он довольно ухмылялся. Мне жутко хотелось вытащить отца из столовой и потребовать ответов. Что за чертовщина связывала отца с Найлзом, если он втянул в это еще и его семью?

Карие глаза Ариса поймали мой взгляд, в них плясали вопросы. Словно я знал ответы. Я не думал, что отец убедил Найлза привести сюда всю семью, чтобы убить их всех, но это казалось очень странным. Сейчас я не был уверен, на что способен мой отец.

Убивать людей – вынужденная необходимость.

Людей, которые хотели нас надуть. Да, это необходимо.

Найлз и его сын Феникс, как права рука, по умолчанию виновны в краже у самой влиятельной семьи в Греции. Они должны заплатить. И заплатят.

Но женщина?

Сверкающие голубые глаза. Сексуальные волнистые светлые волосы. Самые пухлые губы, которые я когда-либо видел у женщины. Полная грудь идеальной формы натягивала ткань платья. Загорелые ноги были длиной в чертову милю. Я не был уверен, что она дочь Найлза, но они были достаточно похожи, чтобы сделать такой вывод. Незнакомка была женской версией Феникса. Мне не терпелось узнать, зачем Найлз так охотно привел ее сюда.

– Найлз, – прогремел голос моего отца, его губы растянулись в лукавой улыбке. – Пожалуйста, не будь грубым. Познакомь нас с этой красавицей.

Красавица, о которой шла речь, поджала пухлые губы, а ее щеки залились румянцем.

– Эцио, это моя дорогая дочь Талия, – Найлз был напряжен, но все же старался улыбаться. – Талия, это Эцио Димитриу. Он владелец этого отеля.

«Мы владеем всем, ублюдок».

– А это, – продолжил Найлз, – его сыновья – Арис и Костас, – он махнул в мою сторону рукой, словно прогонял муху, которая пыталась сесть на чертово мороженое. У меня возникло желание сломать это запястье, черт побери.

Именно в этот момент наши с Талией глаза встретились, сверкая от множества эмоций. Она была в бешенстве. Смущена. Расстроена. Черт, я бы тоже так себя чувствовал, будь Найлз моим отцом. Прошлой ночью я был буквально захвачен в плен белокурой богиней, которая, казалось, явилась из ниоткуда и поразила меня знанием скульптур. Она посмела насмехаться надо мной – Костасом Димитриу – в вопросе, связанном с пониманием смысла искусства. Несколько коротких минут я позволил себе насладиться редким моментом удовольствия в моей холодной тяжелой жизни.

Теперь совершенно ясно, что время для веселья закончилось.

Сейчас я смотрел на дочь смертельного врага своего отца.

И Найлз явно привел ее сюда, чтобы поторговаться.

Когда Арис склонился к ней, чтобы что-то сказать, ее напряженная поза стала чуть более расслабленной. Меня охватило раздражение, свернувшись внутри подобно змее. Арис бы с удовольствием переспал с врагом ради забавы. Дело в том, что он всегда искал чертовы развлечения. К несчастью для него, у отца были собственные планы. И крайне сомнительно, что Арису позволят трахнуть женщину, являющуюся частью какого-то механизма.

– Пожалуйста, садитесь, – произнес отец.

Он сел с одного конца стола, а я прямо напротив. Найлз опустился слева от отца, Феникс сел рядом, оказавшись от меня по правую сторону. Арис подвел Талию к столу, положив руку ей на поясницу, и пристроил слева от меня. Как только Талия села, он занял место рядом с ней. Я чувствовал, как она смотрела на меня. Ее гнев почему-то проецировался на меня, но я решил ее игнорировать со своей обычной холодной отстраненностью. Я смотрел только на отца, требуя объяснений.

Обычно мы этим и занимались – разговаривали без слов. Я так долго наблюдал за ним, что у нас это выходило без усилий. Еще одна причина, почему вместе мы были очень сильной командой.

Так какого черта он избегал зрительного контакта?

Впрочем, я знал ответ. У него был туз в рукаве, и он явно контролировал ситуацию. Отец намеревался выиграть эту игру, а я застрял с горстью карт, даже не сознавая, что велась за партия. Прошлым вечером отец сбежал, прежде чем я успел загнать его в угол. Он оставил меня расхаживать по отелю, погруженного в свои мысли. Однако после завтрака у нас должна была состояться долгая серьезная беседа о том, что, черт возьми, происходило.

Я скосил взгляд влево, когда официанты стали расставлять перед нами тарелки с завтраком. Даже пикантный аромат бекона не смог отвлечь меня от Талии. Ее щеки все еще были розоватыми, прядь светлых золотистых волос скрыла от меня голубые глаза, когда Талия опустила взгляд на тарелку. Она потянулась за стаканом холодной воды, и я заметил, что ее рука немного дрожала. Бедняжка чертовски сильно нервничала.

И у нее были причины.

Найлз был слабым куском дерьма и привел ее в волчье логово.

Но зачем?

Словно прочитав мои мысли, отец прочистил горло, привлекая всеобщее внимание. Он сурово посмотрел на меня. Глаза, с помощью которых мы обычно общались, ничего не выражали. Значит, все, что он сейчас скажет, станет законом.

«Не убивай ее».

Я не знал, откуда взялась эта мысль, но она была. Талия слишком невинна, чтобы касаться нашего мира. Я понял это еще ночью, когда она, затаив дыхание, пыталась сохранить самообладание рядом со мной. Я бы уничтожил в постели такую женщину. Сперва мне захотелось последовать за Талией, как только она ушла. Черт, как же сильно я тогда желал этого. Но даже у монстров существовали границы. Чудовища не всегда ими являлись. Иногда таковыми становились голодные мужчины, принимавшие решения своими членами. Однако ради Талии я поступил мудро. Позволил ей уйти к большому разочарованию моего члена. И все лишь затем, чтобы Найлз привел Талию прямиком ко мне.

Глупый ублюдок.

– Как вы наверняка поняли, мы собрались здесь не только ради завтрака, – медленно проговорил отец, будто смакуя момент. – У нас есть кое-какие дела, – он многозначительно посмотрел на Талию, а потом ухмыльнулся Найлзу. – Я так понимаю, она не знает, зачем здесь?

Найлз заерзал, отчего ухмылка отца стала шире.

– Пап, – в одном слове Талии смешались гнев и обида.

Я сжал кулак, жалея, что отец не дал мне убить Найлза прошлой ночью. Мы могли бы избежать всего этого дерьма.

– Солнышко, – произнес Найлз тихим голосом, в котором слышались сдерживаемые слезы, – прости. Если бы был другой способ...

Феникс, сидевший рядом с Найлзом, гневно глянул на моего отца. Арис просто с удовольствием наблюдал за разыгрываемой сценой. Я же хотел знать, какого черта отец ввел Найлза в курс дела, оставив меня в неведении. Как бы там ни было, этот раз будет последним. Я больше не стану сидеть сложа руки, когда мне без предупреждения подсовывают какую-то чушь. Как только завтрак закончится, отцу придется все мне рассказать.

– Талия, дорогая, – пропел мой отец. – Мы с твоим папой давно знакомы, – он стиснул зубы, его лицо заволокла злоба, но уже в следующий миг он улыбнулся. – И мы пришли к соглашению.

– Какого рода соглашению? – выдохнула Талия. Ее рука по-прежнему дрожала, когда она снова потянулась за водой.

– Ты выйдешь замуж за моего сына, – заявил отец с хитрым блеском в глазах.

Она резко повернула голову и посмотрела на Ариса, который в замешательстве нахмурился. А я готов был взорваться от ярости, черт бы побрал моего отца.

«Если бы все было так просто, Талия».

– За старшего, – уточнил отец, посмотрев на меня жестким взглядом, буквально вызывая на спор.

Даже когда внутри меня забурлил настоящий вулкан ярости, я не сказал ни слова против своего отца. Никогда не говорил. Ни перед слабыми и никчемными кусками дерьма вроде Найлза Николаидеса.

Талия так резко мотнула головой в мою сторону, что я заволновался, как бы она ее не свернула. В голубых глазах светилось обвинение. Будто я все знал с самого начала. Я встретил ее взгляд с привычным мне выражением лица. Полным презрения к одной фамилии Николаидес. Талия тут же стушевалась.

– Брак по расчету, – скучающим тоном констатировал я. – Прекрасно. А теперь может мне кто-нибудь передать перец, пока мои яйца не остыли?

Феникс схватил перечницу и так грохнул ею по столу, что стаканы с водой расплескались.

– О чем ты думал, отец? – яростно потребовал он ответа. – Талия? Ты откупился Талией?

Мой отец улыбнулся, ощущая победу, а мне хотелось заехать кулаком ему по лицу.

Как он посмел так поступить со мной, даже не предупредив?

– Я облажался, – признался Найлз. – Думал, смогу все вернуть вовремя.

Отец взял вилку и принялся насаживать на нее яйца со своей тарелки, явно обрадованный моей бесстрастной реакцией на бомбу, которую только что сбросил мне на колени.

– Четыре миллиона шестьсот тысяч, – выплюнул Арис, в его тоне слышался невероятно сильный гнев. – Столько для тебя стоит твоя дочь? Несколько миллионов евро?

– Для меня она стоит всех денег мира, – Найлз бросил на дочь умоляющий взгляд, но она отказывалась смотреть в его сторону. Талии было не до разговоров. Она стала заламывать руки у себя на коленях, ее нижняя губа заметно дрожала.

– У меня есть своя жизнь, – произнесла Талия так тихо, что я сперва решил, будто слова предназначались мне одному. – Я не могу просто выйти замуж за какого-то незнакомца, раз мой отец – плохой бизнесмен.

– Ты должна, – произнес Найлз, стыдливо опуская голову. – Иначе они убьют меня.

Талия снова сердито посмотрела на меня. Словно все это моя вина. Это жутко меня бесило.

– Ты убьешь моего отца, если я за тебя не выйду? – прошипела она, от гнева ее лицо снова раскраснелось.

– Я убью его, если он не заплатит, – холодно ответил я. – А раз Найлз повесил на твою хорошенькую шейку ценник в четыре миллиона шестьсот тысяч, то, похоже, я сполна получу свои деньги.

Она резко встала из-за стола, ее глаза заблестели от непролитых слез, напомнив мне голубые воды Эгейского моря.

– Да пошли вы все, – выплюнула Талия. – Я не собираюсь выходить за кого-либо замуж. И я еду домой.