– Нат, это не так, – проигнорировала я этот вопрос и повторила.

Она наклонилась над столом.

– Послушай меня, Таб. Я должна сказать тебе это прямо и это отстой, но послушай. Ты же знаешь, Джейсон мне не нравился. Я думала, что у него шило в заднице. Я знала, что не нравлюсь ему. Я знаю, что это дерьмо для тебя и мне жаль. Я ошибалась. Мое извинение от чистого сердца. Оглядываясь назад, жаль, что я не играла по-другому. Я этого не сделала, и должна жить с этим. Джейсон ушел. Я также знаю, как бы мне не хотелось это признавать, что он любил тебя. Любил тебя так, как никто не любил. – Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, и Натали схватила меня за руку. – И, девочка, все горит во мне оттого, что мне приходится напомнить тебе об этом дерьме, но я должна. Ты никогда не получишь этого снова. Он ушел, Джейсон ушел. Тем не менее, даже если он был так хорош, это не значит, что ты не сможешь найти кого-то еще лучше. Ты просто должна вытащить голову из задницы и посмотреть.

– Я не готова к этому, – сказала я ей.

– Готова, – немедленно парировала она, и я начала злиться.

– Готова? – саркастично спросила я, убирая руку. – Ты откуда знаешь? Ты потеряла жениха за три недели до свадьбы, а я пропустила сообщение?

– Нет, я видела, как моя лучшая подруга терпела это дерьмо и справлялась с ним, но нельзя замерзнуть в процессе и не увидеть этого. Уже почти год, Таб. Пришло время двигаться дальше. Говоря это, девочка, ты переходишь на другую сторону и двигаешься дальше, но ты не должна делать этого с такими, как Шай Кейдж.

Я почувствовала, что идея двигаться дальше по жизни с Шаем поселилась в моем животе, и немедленно перенесла ее в свою яму отрицания.

– Натали, все не так, – прошипела я затем.

Она покачала головой, не сводя с меня глаз.

– Может быть, не для тебя, но этот парень – просто любитель кисок. Думаешь, раз ты такая нахальная, горячая, милая и смешная, он не выждет нужное время, чтобы потом спросить с тебя должок?

– Нет, – отрезала я. – Я так не думаю.

– Ну, ты также знаешь, что у меня есть возможность поближе познакомиться с ребятами из «Хаоса», и я знаю Шая Кейджа. Я часто его вижу, и, детка, он часто появляется не один. Ли Найтингейл – само определение крутого. Шай Кейдж определяется как парень, любящий киски.

– Он брат, он член семьи, – отрезала я.

– Он парень, Табби, и ты не должна забывать об этом. Если он дружит с тобой – это удивительно. Рада, что он дал это тебе. Принимай это. Тебе нужна семья. Я просто говорю тебе держать глаза открытыми и следить за своим сердцем. Или, что более важно, следить за своей задницей, потому что, если ты этого не сделаешь, Шай постучит по ней.

Я закатила глаза.

– Это не шутка, – заявила она.

Я снова закатила глаза.

– Думаю, мне больше нравилось, когда ты обращалась со мной как с хрустальной.

– Поцелуй на прощание, – ответила она.

Отлично.

У меня перехватило дыхание.

– Нат, честно, мы просто друзья, – прошептала я, и она изучающе посмотрела на меня.

– Я верю тебе, – прошептала она в ответ. Я кивнула. – Но ты понимаешь меня? – настаивала она.

– Я понимаю тебя – мягко сказала я.

Подруга усмехнулась.

Я усмехнулась в ответ.

Потом я откинулась на спинку стула, Натали тоже и, повернув голову, громко и грубо крикнула, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Привет! Принесите счет!

Моя усмешка превратилась в улыбку.

Это была Натали. Громкая, грубая, смешная, готовая на все, всегда удивительная и в основном всегда любящая.

Мне просто хотелось, чтобы она была готова выслушать совет так же легко, как сама раздавала их, и я решила, что во время нашего следующего обеда настанет моя очередь выложить его.

На этот раз была моя очередь платить по счету.

***

– Спасибо, Ленни, – крикнула я человеку под своей машиной.

– Никаких проблем, Таб. Через полчаса все будет готово, – отозвался Ленни.

– Отлично, – закончила я и вышла из большого гаража возле дороги.

Самое приятное в том, что я больше не держала зла на Шая. Я больше ездила, больше проводила времени в «Хаосе» с парнями и моей семьей и, очевидно, у меня было больше Шая.

Мне так же бесплатно меняли масло.

Я направлялась к комплексу, чтобы посмотреть там ли Шай и, может, выпить с ним, когда увидела его.

Выходящим из комплекса рука об руку с высокой, полной брюнеткой.

Мои легкие начали гореть, и я бросилась в сторону цементных ступеней, ведущих в офис, скрываясь от пары.

Я присела и глубоко вздохнула.

Какого черта?

Хорошо, все отлично, хорошо.

Нет. Не хорошо. Все не отлично.

Какого черта?

Я приподнялась и посмотрела поверх лестницы в сторону комплекса, и мои легкие вспыхнули пламенем от того, что я увидела.

Шай и женщина, стоящая у его байка. Ее рука лежала на его бедре. Его рука лежала у нее на шее. Их губы были соединены.

Я дернулась вниз, и мои легкие превратились в пепел. Я боролась за дыхание, когда услышала рев «Харлея». Прижимаясь к бетонным ступеням лестницы, я приклеилась взглядом к переднему двору, чтобы видеть их, когда они проезжали мимо – Шай на своем мотоцикле, женщина прижималась к его спине.

К счастью – Шай отвернулся от меня.

Душераздирающе – ее щека была прижата к его плечу.

Огромная волна обрушилась на меня, увлекая под воду и топя. Я не могла взять себя в руки. Я не могла выбраться на поверхность.

Я тонула.

Я выросла в мире байкеров и знала это.

Я знала.

Я знала, как выглядит хвост, когда едешь на мотоцикле, и я знала, как выглядит женщина байкера.

Эта женщина не была хвостом.

Она была женщиной Шая.

Я даже не успела прийти в себя, как на меня обрушилась еще одна волна, больше первой. Такая огромная и мощная, что я никогда не всплыву на поверхность.

Я смотрела до тех пор, пока они не исчезли из виду, и продолжала смотреть, пытаясь всплыть, чтобы глотнуть воздуха.

– Милая, какого черта ты делаешь? – я услышала, как меня спрашивал большой Пити.

Я вскочила с корточек и, обернувшись, увидела, что он движется в мою сторону, выходя из одного из отсеков.

– Эм... – пробормотала я, но не смогла продолжить.

Он посмотрел на меня, и на его лице отразилось беспокойство.

– Ты в порядке?

– Эм... да, – выдавила я. – Все отлично.

Он пристальнее посмотрел на меня и заметил.

– Ты выглядишь так, будто кто-то переехал твоего щенка.

О боже.

Он перевел взгляд на мое лицо.

– Ты выглядела так, когда...

Я затаила дыхание. Пити замолчал, потом повернулся и посмотрел на вход. Затем осмотрел территорию. Потом что-то промелькнуло на его лице, и он посмотрел на меня.

– Он встречается с ней уже три месяца.

О боже.

Я стиснула зубы, чтобы не открыть рот. Мне показалось, что меня ударили в живот.

Три месяца.

Шай встречается с ней три месяца.

Три месяца!

Как?

Как он виделся с ней, если часто встречался со мной?

И почему он мне не сказал?

Я очнулась от лихорадочных мыслей, но не от тумана боли, которую пыталась отрицать, потому что не понимала этого. Того, что я чувствовала. Каким огромным это было. Как глубоко это поразило меня. Сколько боли это причиняло.

Не понимала, но все же похоронила это.

Большой Пити обнял меня рукой за плечи.

– Давай нальем тебе выпить.

Я вскинула голову, чтобы посмотреть на него.

– Нет, это круто, – затем мягко добавила, – я за рулем.

Он наклонил голову, чтобы быть ближе ко мне.

– Табби, лапочка, давай выпьем. Обещаю, мы пропустим по одной и вытащим тебя отсюда до того, как они вернутся.

Он смотрел мне в глаза, и я знала, как всегда, что он смотрит внутрь меня, даже в этот раз (хотя я и отрицала это), спасая меня от самой себя.

Пит был мне дедушкой, которого у меня никогда не было.

Отец отца сидел, отбывал пожизненное за двойное убийство. Папа ненавидел его, я никогда с ним не встречалась, и видя, что папа чувствует к нему, знала, что никогда этого не сделаю.

Мамин папа был хорошим дедушкой, но он не понимал байкерской жизни. У него часто были с этим проблемы. Ему не нравилось, что в этом замешана его дочь, и ему не нравилось, что мой отец втянул ее в это. До развода, когда мы были все вместе, это делало семейные визиты не очень веселыми, а я была близка с отцом, поэтому никогда не прощала дедушку за то, что он был такой занозой в заднице.

Сейчас он был в Аризоне с моей бабушкой, и я их не видела. Они присылали открытки, приглашали на дни рождения и Рождество, но сами не приезжали. По какой-то странной причине, они не нашли время, чтобы позвонить и забрать подарок, который они купили на мою свадьбу с Джейсоном. Он причинил сильную боль, прибыв через пять недель после смерти Джейсона, когда мы должны были вернуться из медового месяца.

Так что для меня дедушкой был Пити, всегда был Пити.

И, глядя ему в глаза, я знала, что, поскольку у него была только одна дочь, а внуков не было, внучкой для него всегда была я.

Поэтому я взяла протянутую руку и позволила ему отвести себя в комплекс.

Он принес мне выпить.

Он также вытащил меня оттуда, прежде чем Шай вернулся со своей женщиной.