– Шай, дорогой, ты не видел Лэна целый год. Может быть, вы двое выпьете кофе, а я схожу за вещами и приготовлю вам обед, – предложила я.

Глаза Шая заискрились, а губы дрогнули.

– Он только что пережил Афганистан, сладкая, не думаю, что он вернулся домой для того, чтобы ты убила его своей стряпней.

Я забыла о реакции Лэна на меня и о том маленьком факте, что я была одета только в простыню. Я могла думать лишь о том, что Шай смущал меня, объявляя своему брату, единственной настоящей семье, которая у него была за пределами «Хаоса», что я не умею готовить.

– Мой обед его не убьет, – отрезала я.

– Детка, я не знаю, отравляет ли чеснок кого-нибудь, кроме вампиров, но то, как ты его используешь, полагаю, что все возможно, – ответил он.

– Я сделаю бутерброды, – сказала я ему. – Никто не может испортить бутерброды.

– То же самое ты говорила о гамбургерах, прежде чем испортить их, – сказал он мне.

– Ну... – начала я раздраженно, но он продолжил.

– И о запеканке из тунца, пока ты ее не испортила.

– Шай! – перебила я его.

– А еще бифштексы, жареная курица и шоколадный пирог с супом, – продолжал он.

– Шай ... – я приподнялась на цыпочки и подошла ближе, – заткнись.

Он усмехнулся.

Я посмотрела на Лэна и объявила.

– Тебе действительно нужно увести его выпить кофе, чтобы у меня хватило времени спланировать его убийство. Нельзя замышлять убийство, отвлекаясь на горячих парней, а теперь у меня их двое.

Лэн смотрел на меня так, словно Табби, которую он встретил всего несколько минут назад, испарилась, и ее место заняла новая Табби, которую он никогда не видел раньше.

Затем он посмотрел на брата, его лицо смягчилось, затем он снова посмотрел на меня и улыбнулся нежной, сладкой улыбкой сообщив.

– Дорогая, ты же знаешь, что на тебе нет ничего, кроме простыни.

– Я не буду думать об этом сейчас, – ответила я. – Мой босс-байкер горячий парень только что сказал своему брату – брату, которого я только что встретила, что я не умею готовить. Я должна сосредоточиться на планировании убийства или, по крайней мере, мести, а не на том, как я смущена, что нахожусь в простыне, которая, могу я добавить, – я подняла сердитые глаза на Шая, – тоже не мой выбор. Просто чтобы ты знал, дорогой, я направлялась в ванную, когда ты вытащил меня из постели, и было бы неплохо позволить мне добраться туда, чтобы я надела хотя бы трусики, прежде чем тащить меня через комнату.

– Мы прошли два фута, – возразил он мне.

– Два фута для тебя, потому что ты в джинсах и знаешь своего брата с рождения. Футбольное поле для меня, потому что я... – я снова поднялась на цыпочки, – завернута в простыню.

– Ты более прикрыта, чем большинство женщин, идущих по улице, Таб, – продолжил он.

– Дело в том, что сейчас я бы хотела быть более одетой, Шай, – возразила я.

– А я бы хотел кофе, детишки, так что, если вы двое перестанете ныть и наденете какую-нибудь гребаную одежду, мы сделаем это, – вмешался Лэн, смеясь низким смехом, и мы с Шаем посмотрели на него.

Шай усмехнулся.

– Отлично, но одному из вас, красавчиков, нужно сходить и принести мне зубную щетку. У меня утреннее дыхание, смешанное с дыханием пиццы, и это не очень хорошая комбинация.

Я сказала это, отстраняясь от Шай и борясь с простыней, в то же время сгибаясь и подбирая свои вещи с пола. Я собрала их в охапку, потуже натянула простыню и направилась в ванную, но остановилась, повернулась к ним и отбросила край простыни назад, как голливудская звезда отбрасывает шлейф платья на красную ковровую дорожку. Я посмотрела на Шая.

– Кое-что о себе скажу. Я пользуюсь электрической щеткой, всегда, но если я окажусь в ситуации, скажем, как сейчас, то делаю исключение. Когда вы будете проходить мимо «Валгринс¹⁶», я хочу розовую зубную щетку и отбеливающую зубную пасту, – я перевела взгляд на Лэна и заявила. – Я не задержусь, и мы сходим за кофе. Очень рада, что ты дома в безопасности. Шай был очень обеспокоен.

Затем я посмотрела на Шая и закончила топать из комнаты в ванную.

Я вывалила свои вещи на туалетный столик, когда дверь открылась. Вошел Шай, притянул меня в свои объятия и прошептал мне в губы.

– Меня не волнует утреннее дыхание пиццы.

Он пошел дальше и доказал это, поцеловав меня глубоко, влажно и долго.

Когда оторвался от моих губ, он улыбнулся мне и, все еще шепча, сказал.

– Ты лучшая, Табита Аллен.

О боже, это было действительно чертовски хорошо, и я имела в виду не только поцелуй.

– А ты отлично целуешься, Шай Кейдж, – ответила я с придыханием.

Он ухмыльнулся, обнял меня, отпустил и неторопливо вышел из ванной, закрыв за собой дверь.

Я повернулась к зеркалу и увидела, что мои волосы в диком беспорядке. Хотя, должна признать, выглядела я хорошо, а раскрасневшиеся щеки делали общую картину еще лучше. Опухшие губы так же выглядели весьма горячо.

И счастливые глаза.

Очень счастливые глаза.

Брат Шая был дома.

Шай был мой.

Я улыбнулась своему отражению в зеркале и повернулась в сторону душа.