Глава 30 Лили

Я сидела на мягком диване, с улыбкой наблюдая, как Лили донимает Ревика, чтобы тот пораскрашивал картинки вместе с ней.

Она хотела, чтобы я тоже пораскрашивала с ними, но я слишком увлеклась наблюдением за ними двоими, поэтому мой листок и восковые мелки лежали на диване рядом, практически нетронутые.

Созерцание их спора о том, каким цветом раскрашивать зайчика, почему-то вызвало в моем сознании воспоминание о том, как мы с Ревиком впервые вошли в это помещение.

Мы оба чертовски сильно нервничали.

Прошло много недель, прежде чем они позволили нам увидеть её лично, и то мне пришлось практически закатить истерику (а потом Ревику тоже пришлось закатить истерику), после чего Балидор и другие видящие из Адипана дали нам доступ. Они до сих пор не знали всего, что Менлим сделал с её светом, хотя видящие с высокими рангами осматривали её практически каждый день.

Мы с Ревиком тоже долгими часами изучали её свет, даже если поначалу нам разрешалось делать это только через транскрипции и записи.

В любом случае, к тому времени, когда они наконец-то пустили нас туда, мы оба вели себя немножко неадекватно.

Мы с Ревиком вместе стояли перед дверью, застряв где-то между предвкушением, волнением, нервозностью, облегчением и ужасом, дожидаясь, пока нас впустят.

Никто из нас не шевелился, пока Чинья и Тензи отпирали наружную дверь, и я так крепко стискивала руку Ревика, что наверняка причиняла ему боль.

Они озвучили нам правила, пока мы стояли снаружи. Каждый из нас мог находиться в резервуаре Лили лишь промежутками максимум по два часа. Нельзя сильно вторгаться нашими светами, по крайней мере, в отношении верхних структур её aleimi. После каждых двух часов в резервуаре надо выдержать четырёхчасовой перерыв. Спать там нельзя. Нельзя позволять ей слишком сильно резонировать с верхними столпами Ревика, или даже с моими, хотя они по очевидным причинам больше беспокоились о столпах Ревика.

Мы стояли там, слушая всю эту нудятину, но внимали лишь вполуха.

Ревик крепко сжимал мои пальцы, несмотря на мою убийственную хватку, но я чувствовала, что каждая унция его внимания сосредоточена на другой стороне двери. Когда они наконец-то отворили её, резкий прилив нервозности ударил меня в живот. Я помню, что у меня закружилась голова, возникло ощущение тошноты, а кожа сделалась разгорячённой.

Но в первую очередь я помнила ощущение ужаса.

Я не могла уложить в голове тот факт, что я стала матерью.

Я не заслужила этот титул. Ну, то есть, конечно, половина генетического материала Лили принадлежала мне. Первые несколько недель её существования я носила её в себе. О, и я сшибла на задницу ту женщину, которую моя дочь считала своей матерью, когда я пришла её спасать.

Я не уверена, что последнее засчитывалось.

Должно быть, Ревик тоже нервничал. Если так, то это не было заметно; он был прямо-таки скалой, Мистером Спокойствие и Собранность. Я пыталась убедить себя, что это потому, что он дольше живёт на этом свете и более уверен в своей способности воспитать ребёнка, не похерив его жизнь. Он много недель успокаивал меня относительно материнства, хотя мы редко обсуждали то, каково это будет, когда мы станем родителями.

Конечно, тихий и неугомонный голосок в уголке моего сознания говорил мне, что Ревик меньше нервничает только потому, что он никогда не проводил время с маленькими детьми.

Издав слегка забавляющийся смешок, он посмотрел на меня и крепче сжал мою ладонь.

«Не будь такой трусихой», — пожурил он.

Я пихнула его рукой, не выпуская его ладони. «Скажи мне это через десять лет, когда нашей дочери понадобится психотерапевт, потому что её биологическая мама избила её фальшивую маму-похитительницу прямо на её глазах».

Ревик лишь прищёлкнул языком.

«Может, сначала лучше зайти одному из нас? — нервно спросила я, наблюдая, как Чинья и Тензи отворяют толстую дверь из органического металла. — Ну, чтобы не слишком её ошеломить?»

«Нет, — сказал Ревик, не отводя взгляда от открывающейся двери. Вместо этого он лишь крепче сжал мою ладонь. — Нет, мы пойдём вместе».

Он говорил так уверенно, что я немного расслабилась.

Затем ощутив на себе его взгляд, я подняла глаза и увидела, что его губы слегка поджаты, а в глазах пляшет веселье.

«Думаю, ты правда нервничаешь сильнее, чем я», — сказал он.

«Или ты просто лучше это скрываешь», — парировала я.

«Может быть».

Моё нутро скрутилось узлами и сжалось, когда мы вошли в ту открытую дверь. Я невольно вспомнила, как малышка Лили плакала после того, как я вырубила Касс, и как подозрительно она смотрела на меня всё то время, что мы летели на вертолёте.

«Наверное, нет, — тихо призналась я Ревику. — В смысле, нет, дело не в том, что ты скрываешь это лучше».

Притянув меня поближе, он улыбнулся, послав тёплый импульс прямо в центр моей груди. В тот день он очень открыто проявлял привязанность ко мне — это я тоже помню. Он также послал мне нить жара, которую я прочувствовала до самых ног. Закрыв глаза посреди полушага к двери, я пихнула его плечом и шлёпнула по предплечью той его руки, которую сжимала обеими ладонями.

«Прекрати, — сурово послала я. — Не перед ребёнком».

Это заставило Ревика расхохотаться, отчего Тензи, Чинья и Деклан бросили в нашу сторону озадаченные взгляды. Когда я обернулась к ним, лишь Балидор выглядел забавляющимся. Поймав мой взгляд, он указал пальцами на открытую дверь, и на его губах играла полуулыбка.

— Хватит тянуть резину, Высокочтимый Мост, — шутливо сказал он.

Но я уже отвела взгляд от него.

Я помню, что Тарси тоже там была. Она подгоняла меня к двери, как и Балидор.

— Иди уже, — сказала она на английском с сильным акцентом. — Прятаться здесь тебе ничего не даст.

Кивнув, я не сумела улыбнуться в ответ.

— Нам надо навестить и Мэйгара тоже, — пробормотала я Ревику.

Он кивнул в ответ на мои слова.

Конечно, я только позднее узнала, что он навещал Мэйгара каждый день с тех пор, как мы вернулись на корабль. Поначалу это слегка выбило меня из колеи — понимание, что у Ревика с его сыном теперь есть отношения, о которых я вообще ничего не знала.

По правде говоря, мне до сих пор казалось, что я не в курсе многих вещей.

— Он хочет поговорить с тобой, — заговорил Ревик с пола, подняв взгляд от своего зайца, которого он продолжал раскрашивать ярко-голубым вопреки возмущениям Лили. — О Дубае. О том, как ты хочешь использовать его там. Он думает, что после случившегося в Макао я не допускаю его до участия в операциях, — слегка закатив глаза, он улыбнулся мне. — Он всё ещё винит себя. За то, что Джона ранили.

Я улыбнулась, мягко прищёлкнув языком.

— А так и не скажешь, судя по тому, как он ворчит на Джона.

Ревик приподнял бровь.

— Он сложная личность.

Я расхохоталась.

— Подожди. Можешь повторить это? Чуть-чуть погромче? Хочу убедиться, что камеры это записали.

Ревик хрюкнул, но опять улыбнулся.

Лили сидела между нами, и её прозрачные глаза с зелёной каёмочкой зорко следили за нами.

— Кто? — потребовала она у Ревика, поджав губы. — Кто сложный?

— Твой брат, — буднично сообщил он, возвращаясь к раскрашиванию.

Она посмотрела на меня, словно ища подтверждения его словам, и я рассмеялась.

— Не смотри на меня, — сказала я. — Ты правда думаешь, что твой отец врёт тебе?

— Он сказал, что зайчики могут быть голубыми! — тут же выпалила Лили. — Я проверила это, вот только что. Я ему показала, но он говорит, что ему всё равно. Зайчики коричневые… или чёрные… или белые. Но не голубые же! — подчеркнула она, неодобрительно глядя на очень даже голубого зайчика Ревика.

Он поднял взгляд, улыбаясь мне и закатывая глаза.

— Она определённо твоя дочь, — сказал он.

Я щёлкнула языком, смеясь.

— Ты так думаешь, да? — я посмотрела на Лили, улыбаясь ей. — Твоему папе не нравятся правила, милая, — сообщила я ей. — Тут ты, возможно, ничего не докажешь.

Она бросила на меня удивлённый взгляд, затем уставилась на опущенную темноволосую голову Ревика, словно обдумывая эту новую информацию или, может быть, сопоставляя её с теми сведениями о нём, которые она уже знала. Глядя на неё сзади, я заметила, что её волосы немножко отросли. При этом завитки слегка распрямились под собственным весом, и теперь её волосы больше походили на волосы Ревика.

Мне также показалось, что она выглядит чуточку старше.

Я нахмурилась от этой мысли, посмотрев на длину её ног. Балидор сказал, что они ничего не могли поделать с тем, как Менлим ускорил её процесс взросления.

Но это беспокоило меня. Очень беспокоило.

Когда я подняла взгляд в следующий раз, она опять уставилась на меня с проницательным выражением в ясных глазах. Её округлое личико причудливым образом тоже напоминало мне Ревика — больше его детскую внешность, которую я видела в Барьерных снимках, но всё равно у меня временами дыхание перехватывало. Однако её свет был уникальным. Иногда отдельные отголоски казались мне знакомыми, чисто проблески, на которые я могла реагировать лишь эмоциями, но это не принадлежало мне или Ревику.

Это было нечто её собственное.

Лили смотрела, как я за ней наблюдаю, и её личико сохраняло серьёзное выражение, пока она прижималась к плечу и боку Ревика.

Однако это тоже лишь напомнило мне о том первом дне.

Когда мы с Ревиком впервые вошли сюда, она просто уставилась на нас. Мы остановились в нескольких футах от двери, пока команда охранников закрывала её за нами.

Наверное, мы позволяли ей осмотреть нас, хотя не планировали это заранее и не обсуждали.

Те первые несколько секунд Лили не моргала.

Она стояла в своей кроватке, уставившись на нас глазами, которые казались мне намного более взрослыми, чем выглядело её тело. Я помню, что даже тогда задавалась вопросом, сколько же ей лет по меркам видящих. Тогда она выглядела 3-4-летним ребёнком, но я понятия не имела, сколько это в годах видящих, да и что это означало, ведь мы знали, что медицинские техники Тени искусственно ускорили её взросление.