— Но единственным выбором кроме Бревиндона по-прежнему будем… мы, — возразил Браэлин.

— Или он, — ответил Киммуриэль, указав на Вульфгара.

— Ты просишь меня стать марионеточным правителем для Бреган Д'эрт? — возмутился гордый варвар, как только обрёл дар речи.

— Я прошу тебя помочь нам избавить Лускан от вторжения, которому помогают демоны, — ответил Киммуриэль. — На самом деле, я даже настаиваю.

— Да. И на этот счёт мы уже договорились. Но править городом я не желаю.

— Тебе не придётся.

— Притворяться, что правлю городом, тоже, — прояснил Вульфгар решительным тоном, не допускавшим дальнейших обсуждений.

— Мы найдём способ удовлетворить наши общие нужды, — услышал варвар в голове и постарался не выдать свою реакцию. На его лице не было ни намёка на отвращение, вызванное телепатическим вторжением Киммуриэля.

— Выбирайся наружу и отправляйся на юг, — приказал Киммуриэль Браэлину. — Доставь новости из Лускана и узнай о событиях в Гонтлгриме. Оставайся под землёй, в тоннелях, пока не окажешься далеко за городом. Возьми это.

Он протянул Браэлину небольшой свисток на серебряной цепочке.

— И возьми с собой тех, кого считаешь нужным для выполнения миссии.

Браэлин мгновение смотрел на странный свиток. Он кивнул, и Киммуриэль понял, что дроу узнал этот предмет — и неудивительно. Ведь такой же свисток носил на шее Джарлакс. Браэлин надел свисток и поднял взгляд.

— Всех, кого захочу? Жрицу Даб'ней?

Киммуриэль какое-то время размышлял, потом ответил:

— Нет. Её — нет. Она останется здесь. Она может мне пригодиться.

— Это должно мне польстить? — легкомысленно, с ноткой шутки и с ноткой сарказма спросила Даб'ней.

Киммуриэль не собирался терпеть подобный тон, что и показал ей своим холодным выражением.

— Польстить? — ответил он. — Нет. Возможно, напугать.

Даб'ней хотела что-то ответить, но прикусила язык.

— Мне идти до самого Гонтлгрима? — спросил Браэлин Джанкуэй, открыто пытаясь сменить тему.

— Если придётся, — ответил Киммуриэль. — Но будь осторожен и используй свисток, если повстречаешь что-то необычное.

Он замолчал всего на долю секунды.

— Что-то необычное и драматическое, — прояснил он. — Не трать моё время зря, если не уверен, что твой вызов заслуживает моего внимания.

— Разве ты не в силах быстро связаться с Гонтлгримом и получить ответ? — спросил Киммуриэля Вульфгар.

— Не притворяйся, будто разбираешься в том, в чём очевидно не разбираешься, — не замедлил с ответом псионик. — У каждого действия есть цена, и моим способностям найдётся куда более важное применение, чем работать связным между городами.

— А здесь? — спросил Беньяго, и по его тону Киммуриэль понял, что он просто пытается сменить тему, пока разговор не вышел из-под контроля, и предупредить возможную грубую отповедь прямолинейного варвара. — Продолжим прятаться или попытаемся усложнить Бревиндону жизнь?

— Как? — спросил Киммуриэль.

— В переулке осталось полно мёртвых гноллов, — с хитрой усмешкой сказал Беньяго. — Кажется, неплохое начало для восстания.

— Какой Корабль самый сильный после Корабля Курта? — спросил Киммуриэль. — Ретнор?

— Определённо.

— Укусите их, — приказал псионик. — Нанесите урон, но только небольшой, по краю, и пускай всё выглядит, как дело рук Корабля Маргастер. Затем отправляйтесь…

— В Корабль Барам и дайте им понять, что Корабль Маргастер уничтожит любых соперников, — вмешался Беньяго.

Киммуриэль улыбнулся и кивнул.

Вскоре после этого Вульфгар каким-то образом остался в комнате наедине с Киммуриэлем — что всегда было ему неприятно.

— Как мы уже обсуждали после поражения города, — сказал Киммуриэль, — если всё пройдёт хорошо, тебе может достаться один удар. Это твой единственный шанс.

— А если нет?

— Тогда ты почти наверняка погибнешь.

— Мой единственный шанс, — повторил Вульфгар, сделав ударение на использованное Киммуриэлем единственное число. — Я почти наверняка погибну. А что Киммуриэль? — спросил он лишь потому, что хотел услышать презрительное фырканье дроу.

Что бы ни случилось в Лускане, Вульфгар понимал, что для него ставки здесь выше, чем для этого странного дроу — выше, чем для любого дроу из отряда Джарлакса.

Бреган Д'эрт всегда проворачивал дела именно таким образом.

— Подумай ещё вот о чём, пока мы ждём подходящей возможности, — сказал Киммуриэль. — Твоя подруга, эта пиратка Милашка Чарли.

— Что с ней? — пожав плечами, спросил Вульфгар — и сам удивился, насколько в глубине души ему не всё равно.

— Её узнали в городе, но она решила об этом не рассказывать. Тебе следует объяснить ей, что одной лишь мысли о предательстве хватит, чтобы я узнал — и тогда её постигнет судьба куда худшая, чем всё, на что способны обитатели поверхности.

— Даже простой мысли? — спросил Вульфгар. — У людей хватает непроизвольных мыслей. Сможет ли друг остаться другом, если заглянет в разум товарища в неподходящий момент?

— Я способен различить мимолётную прихоть и настоящую угрозу. Прихоти я допускаю. До определённого момента.

— Ты не можешь вечно держать своё мнение при себе. Поэтому у Киммуриэля нет друзей?

— Ты говоришь так, как будто это что-то плохое, — сказал Киммуриэль и покинул комнату.

Вульфгар тяжело вздохнул, подумав, что ему действительно необходимо серьёзно побеседовать с Милашкой Чарли. Он мог ненавидеть многих дроу, в особенности — Киммуриэля, но понимал, что им с Милашкой необходимо сотрудничать с Бреган Д'эрт, если они хотят пережить этот кошмар. Только Киммуриэль, или Джарлакс, если он вернётся, могут заставить Громфа открыть порталы в Гонтлгрим, а без этого Вульфгару нечего и надеяться на встречу с друзьями.

Он был почти уверен, что Браэлин с друзьями найдут на юге землю, кишащую могущественными врагами и чудовищами, намного превосходящими его по силе.

Да, с Милашкой следовало поговорить — причём немедленно. Вульфгару опять пришлось задуматься, почему он так беспокоится о благополучии этой женщины. Он не влюбился в неё, ничего такого, упрямо повторял себе варвар, сразу отметая подобные мысли — вместо того, чтобы обдумать их хотя бы в шутку.

Но она показала себя верным товарищем, а в Городе Парусов подобное было редкостью.

— С ней Ллос, — ответил Громф, когда позднее тем же днём псионик загнал его в угол в надразмерном особняке внутри Главной башни Волшебства. — Мать Жиндия Меларн не осмелилась бы зайти так далеко, не смогла бы управлять подобной ордой демонов и бродяг без благословения Ллос.

— Многие обладатели благословения Ллос в итоге терпели поражение, — ответил Киммуриэль. — Даже в Мензоберранзане.

— А что случалось с победителями, лишенными такого благословения? — отозвался Громф.

— Почему ты боишься?

— А почему ты нет?

Этот простой вопрос застал Киммуриэля врасплох, что случалось очень редко.

— И почему ты так беспокоишься? — добавил Громф.

— Я работаю с Бреган Д'эрт.

— Бреган Д'эрт уцелеет. В случае необходимости вы можете быстро покинуть город и весь этот регион. Джарлакс веками оставался в живых лишь потому, что ему нет равных в маневрировании в этой паутине. Подозреваю, что он ожидает того же от дроу, которого назвал своим партнёром.

Киммуриэль почти не слышал этих слов, упрямо мотая головой.

— Посмотри на себя! — упрекнул его Громф. — Тебе не всё равно. Киммуриэль Облодра — как удивительно, что любому Облодра или Одран не всё равно! Неужели ты настолько размяк? Неужели ты оставил с этими щупальцемордыми иллитидами свою единственную цель в жизни — отыскать Одну Вечную Истину?

Киммуриэль хотел отмахнуться от его слов, отмахнуться от Громфа, но его ответы звучали неубедительно.

— Ты возлюбил плоть, Киммуриэль? — уже серьёзнее спросил Громф. — Ты нашёл в своём бесчувственном разуме клочок любви к тому, чего жаждем мы, простые смертные?

— Ты испытал необузданную силу разума улья, — напомнил ему псионик, ведь Громф был вместе с ним, когда они направляли невероятную псионическую энергию целого коллектива иллитида в оружие, которое ради уничтожения Демогоргона сделала из Дзирта Ивоннель.

— И это было прекрасно, — признал бывший архимаг. — Я надеюсь испытать это снова, но знаю, что для этого мне нужно прожить достаточно долго. А ради долгой жизни, подозреваю, не стоит злить Ллос. Мать Жиндия явилась сюда с полного одобрения Ллос. В этом я уверен. Два захватчика, Киммуриэль! Два! Ты когда-нибудь слышал о подобном?

Сложно было игнорировать его аргументы. Захватчики были великим даром с нижних планов, великолепными конструктами, которых редко создавали из-за стоимости и сложности. Киммуриэлю было не всё равно, чем всё это закончится, но причиной его беспокойства была вовсе не любовь или страсть.

Нет, Киммуриэль был зол, даже в ярости.

И это молчаливое признание поразило его. Когда в последний раз он позволял гневу взять контроль над рассудком? Даже когда верховная мать Бэнр бросила его дом, его семью, его мать в Клорифту, уничтожив всё, чем был дом Облодра. Киммуриэль усмирил свою ярость. Он полностью присоединился к Джарлаксу, к Бреган Д'эрт, которые были верным союзником той самой матери Бэнр!

Много раз он обдумывал месть и много раз отодвигал это желание в сторону, осуществляя лишь те мелкие кары, которые мог втайне обрушить на Бэнров, когда представлялась такая возможность — но никогда не совершал ничего рискованного. Это было всего лишь забавой, простой причудой, а не чем-то важным.

Однако теперь он пылал от гнева. Теперь он хотел прикончить Бревиндона раз и навсегда, хотел раздавить демона внутри Маргастера. Он говорил себе, что его план — опасный, но осуществимый — пойдёт на благо Бреган Д'эрт, и в этом было достаточно правды, чтобы продолжать заниматься самообманом.

Но не сейчас. Сейчас Киммуриэль понял, что здесь скрыто намного больше, что им движет намного более личный гнев. Он не знал, почему. Он решил, что чего-то не замечает, какой-то элемент прямо перед глазами, который он не связал с общей картиной, старое воспоминание, услышанный где-то намёк… что-нибудь.