Кейн снова протянул ему руку.

— Я хочу отправиться в это путешествие, — сказал Афафренфер.

— Я знаю. И знаю, почему.

Афафренфер перевёл взгляд с протянутой руки к глазам магистра Кейна.

— Из-за него, из-за Парбида, которого ты любил, — сказал Кейн. — Потому что ты надеешься, что он ждёт тебя там, и снова жаждешь его объятий — больше всего остального.

У Афафренфера отвисла челюсть. Он пытался отрицательно покачать головой, но не справился.

— В мультивселенной нет ничего сильнее любви, друг мой, — сказал Кейн, улыбнулся и придвинул свою руку ещё ближе.

Афафренфер принял предложенную помощь и расплёл свои ноги, легко встав перед другом.

— Магистр, как вы считаете, он там? Думаете, он меня ждёт?

Кейн пожал плечами, и Афафренфер понял, что монах не знает ответа и не станет лгать ему ради утешения.

— Ты уже всё сказал, — ответил Кейн. — У тебя есть вера. А у меня — надежда.

Какое-то время они молчали, спускаясь с горного склона по тропе.

— Я всё равно не понимаю. — признался Афафренфер, когда вскоре после заката перед ними показались огни монастыря Жёлтой Розы. — По вашим словам кажется, что возвращение в смертную оболочку — невероятный подвиг, требующий серьёзной борьбы.

— Так и есть.

Молодой монах пожал плечами.

— Когда мы вместе покинули моё тело перед лицом великого белого дракона, возвращение казалось таким…

— …простым, — закончил Кейн. — Тебе оно казалось простым, потому что не ты начал трансценденцию, ты даже не знал об этом — и ты не слышал музыки небес, не видел красоты вселенной, прежде чем я вернул тебя в создание, известное под именем Афафренфера.

— Но у вас так легко это получилось.

— Не так легко, как ты думаешь, но да — с каждым выходом за пределы смертной оболочки преграждающие путь барьеры становятся… тоньше. В тот момент, когда мы и наши друзья оказались в огромной опасности, возвращение было простым. Мы должны были быть там — иначе пришлось бы оплакивать любимых.

— Но… — сказал Афафренфер. Казалось, он подавился словами и просто покачал головой.

— Со временем ты поймёшь, — пообещал Кейн. — Продолжай свою учёбу. Добейся совершенства разума и тела. Но предупреждаю тебя, когда ты решишь, что готов — и могут пройти годы с сегодняшнего дня, и меня может не быть рядом — эта первая попытка взошествия… Она может быть твоей единственной и стать концом существования Афафренфера.

— Вы уже говорили, но почему, магистр? — продолжал упорствовать Афафренфер. — Я знаю, что мои дела здесь ещё не закончены. Я знаю, что не готов испытать следующее…

— Если будет следующее, — вмешался Кейн.

— Если будет, — согласился Афафренфер. — Я всё это знаю, так почему вы думаете, что я откажусь от существования в качестве смертного?

Кейн остановился и на мгновение задумался, потом тепло улыбнулся молодому монаху.

— Ты занимался любовью — самим процессом, и довёл его до конца, так?

Афафренфер покраснел.

— Да, конечно.

— Тогда ты знаешь, что тело может требовать продолжения, требовать освобождения?

— Да, магистр.

— Тело не повернёт назад, и чтобы воспротивиться этому зову, необходима огромная мысленная и эмоциональная дисциплина. Когда ты достигнешь трансцендентности, ты познаешь такую радость — беспредельную, даже растущую со временем — а время окажется бессмысленным, оно будет течь мимо, но тебе нужно будет найти в себе силы отринуть чистую страсть в кратчайшие сроки, и неудача будет означать, что ты навеки покинешь это существование.

Афафренфер просто таращился на него с раскрытым ртом.

— Я не знаю, как объяснить ещё проще, — ответил на этот пустой взгляд старый монах. — Ты не захочешь возвращаться, и значит, не станет того тебя, которого знаешь ты сам и которого знают другие.

Магистр Кейн подождал, пока заметно потрясённый Афафренфер обдумает его слова, потом спросил:

— Ты по-прежнему хочешь это совершить?

— Хочу, — ответил молодой послушник. — Но, наверное, не сейчас.

— Когда будешь готов, — согласился Кейн.

— А как я пойму, что готов?

— Когда перестанешь бояться, что можешь не вернуться. Когда будешь верить, что узнал всё необходимое, что можно получить от этой жизни. Дело не в грусти и не в усталости от существования, нет. Такое состояние лишь сделает трансценденцию невозможной. Скорее, дело в законченности — такой законченности, что ты поймёшь — в этом существовании не осталось места для чего-то нового!

— Вам тоже так кажется?

— Уже больше ста лет!

— Но вы по-прежнему здесь.

Магистр Кейн пожал плечами.

— Отчасти, — загадочно ответил он. — Часть меня по-прежнему здесь, часть меня навсегда ушла.

— Так расскажите мне тайну!

— Я не могу. Та часть меня, что знает её, находится не здесь.

— Я не понимаю. Значит есть что-то ещё, кроме трансцендентности?

Кейн пожал плечами, вынудив Афафренфера повторить:

— Я не понимаю.

— Тебе и не нужно. Сейчас. Пока что. Тебе многое предстоит постичь.

— Тогда скажите мне, магистр, что мне нужно постичь сейчас?

— Что ты не захочешь возвращаться. Больше ничего.