Пролог

Слеза катится по моей хорошо накрашенной щеке, за которой следует ещё одна, и ещё. Я не издаю ни звука, я даже не двигаюсь, я просто сижу на краю фонтана, холодный камень у меня под задницей, звуки льющейся воды – единственный шум, который можно услышать. Темно, мерцающие звёзды и полная луна сияют над фонтаном, делая его похожим на волшебное творение ярких цветов. Я просовываю палец в дырку на моих джинсах; столько раз мой менеджер Сьюзен пыталась заставить меня выбросить их, и столько же раз она терпела неудачу.

Они – единственная часть меня, которая у меня осталась.

Иногда кажется, что это единственный элемент моей жизни, оставшийся у меня, и напоминающий мне, что я всё ещё человек, что помимо макияжа, прожекторов, известности и денежного состояния, я всё ещё просто Скарлетт. Девушка, которая выросла в Нэшвилле, девушка, которая любила кататься на лошадях и играть в своём домике на дереве. Девушка, у которой когда-то не было ни единой заботы в мире. Эти джинсы напоминают мне, что я всё ещё личность, что глубоко внутри меня всё ещё бьётся сердце, по-прежнему сохраняется дыхание в лёгких, остаётся надежда в моей душе.

– Это самый красивый чёртов плач, который я когда-либо слышал.

Я подпрыгиваю при звуке глубокого, хриплого голоса, который, кажется, исходит из ниоткуда. Я думала, что была одна здесь и при осознании, что это не так, моё сердце начинает колотиться. Мне не следовало прогуливаться одной, но я нуждалась в некотором времени для передышки, подумать, чтобы успокоить свой кричащий разум. Мой взгляд метнулся в лунное пространство, но я никого не вижу. Я моргнула несколько раз, и затем прошептала в темноту, хоть и не должна. На самом деле я должна подняться и уйти. Я не должна разговаривать с незнакомцами.

– Мне жаль. Я не знала, что здесь кто-то есть.

– Я тоже, – грохочет голос. – Что такая девушка с голосом, как у ангела, и слезами, которые ранят моё сердце, делает здесь сидя в одиночестве? Это не самая безопасная часть города, дорогая.

Дорогая.

Его голос грубый, даже опасный. Однако, по какой-то причине я не испытываю страха, ни капельки. У него такой голос, который позволяет вам чувствовать себя в безопасности, словно ничто в мире никогда не прикоснётся к тебе, пока он находится рядом. Такой голос говорит тебе, что он убьёт за то, что любит. Его голос – это утешение, которого я жаждала на протяжении столь многих лет. Я не ищу его в темноте, я просто смотрю вперёд и разговариваю с идеальным незнакомцем, сидящим где-то у фонтана вместе со мной.

– Это единственное место, где я могу получить пространство, – признаю я, мой голос сиплый и слабый из-за пролитых слёз.

Он издаёт низкий звук глубоко в груди.

– Да, мне знакомо это чувство. Как тебя зовут, дорогая?

Дорогая. Мне действительно нравится, когда он так меня называет. А я даже не знаю его.

Это трогает моё сердце. Это приносит мне утешение, заставляя меня чувствовать себя непринуждённо впервые за очень, очень долгое время.

– Меня зовут Скарлетт.

Он издаёт гудящий звук.

– Красивое имя. Сколько тебе лет, Скарлетт?

– Двадцать три.

– Слишком молода, чтобы быть такой грустной. Что заставило тебя плакать?

Я сдвигаюсь, снова проталкивая два пальца в дырку на моих джинсах. Каждый в Соединённых Штатах Америки знает, кто я. Я стала знаменитой в нежном возрасте девятнадцати лет, когда меня подобрал агент, и подписала контракт с огромной звукозаписывающей компанией. Я стала лицом кантри-музыки и провела последние четыре года, проживая в середине этой жизни. Когда-то музыка была моей страстью, теперь она стала моим злейшим врагом, над моей головой сгущаются тучи, нечто, от чего я не могу убежать.

Я устала.

– Я Скарлетт Белл.

Я говорю ему своё имя, как будто это может изменить ситуацию, как будто его знание поможет ему понять. Я ненавижу звучание моего имени, это как клише, почти как если бы мои родители назвали меня, зная, что однажды оно будет хорошо выкрикиваться со сцены или хорошо смотреться на рекламном щите.

Он долго молчит. Так долго, что я задаюсь вопросом: здесь ли он ещё. Может быть, он встал и ушел; я его не виню.

– Без шуток, – наконец бормочет он. – Должен был узнать твой голос. Ни у кого в Америке нет такого сладкого голоса, как у тебя. Постоянно слушаю тебя по радио, слышу голос ангела.

Когда-то это было комплиментом, теперь это вызывает тяжёлую скорбь в моей груди. Я опускаю голову, мои светлые волосы падают на щеки и касаются моих плеч и груди. Я часто молилась, чтобы мой голос пропал, чтобы что-то произошло, и я не могла бы его использовать, по крайней мере, тогда я могла бы уйти из этой жизни по уважительной причине.

Сейчас для меня нет выхода.

– Да, – говорю я мягко в темноту незнакомцу, которого не знаю. – Спасибо.

– Ты говоришь так, словно несёшь на своих плечах всю тяжесть мира.

Я прикусываю нижнюю губу, убираю волосы за ухо и отвечаю:

– Иногда я чувствую, что это так. Как тебя зовут?

– Маверик.

Его имя вызывает легкую улыбку на моих губах. Это имя, которое я никогда не слышала, принадлежит человеку в реальной жизни, но я также никогда не забуду его.

– Могу я спросить тебя кое о чём, Маверик?

Он посмеивается, низко и глубоко.

– О чём угодно, дорогая.

– Знаешь ли ты, каково это – быть свободным?

На мгновение он замолкает, затем тихо отвечает:

– Я свободен каждый день. Не существует ни одного момента моей жизни, когда свобода не коснулась бы меня.

Моя грудь болит от такого чувства, такого рода свободы.

– Каково это? – спрашиваю я.

Он должен подумать об этом, потому что ему требуется несколько минут, чтобы ответить.

– Такое ощущение, словно ты впервые учишься дышать, как будто нет давления на грудь или сердце. Такое ощущение, что привязки, удерживающие вас, сломались, и ты можешь делать всё что хочешь, когда захочешь. Это ощущение полёта.

Я сглатываю толстый комок в горле.

– Хотела бы я знать, как это. Я бы сделала что угодно.

– Не теряй надежду, возможно, однажды ты найдешь свободу, которую желаешь. Возможно, ты просто не смотрела в нужных местах.

– Я не знаю, где искать, – признаюсь я. – Я даже не знаю, что я ищу.

– Посмотри за пределы того, что ты видишь. Перестань смотреть на то, что находится прямо перед тобой, и смотри мимо него. Ты можешь просто найти то, что так отчаянно ищешь.

Я замолкаю, а затем за водой, падающей позади меня, и мягкими звуками ветра, проникающего сквозь деревья, я слышу хруст листьев, когда он уходит.

Впервые за долгое время я улыбаюсь.

Я улыбаюсь незнакомцу, который пробудил во мне надежду.