— Я уничтожу их, — прорычал я, получив небольшую гордую улыбку от бабушки. — Они нас не возьмут. А если только посмеют попытаться, то я убью каждого собственными руками.

— Они попытаются, Артур. Боюсь, сейчас мы свернули на очень опасную тропу. Самая большая, самая могущественная фирма во всем Лондоне только что была уничтожена.

— Нет, это не так, — перебил я с твердой уверенностью. — Они понятия не имеют, что, черт возьми, только что начали. Они открыли врата ада, и теперь чертов дьявол и его демоны готовы к нападению.

— Арти? — крикнул Чарли из коридора. — Все солдаты здесь. Мы готовы.

Бабушка поцеловала меня в лоб, а когда отстранилась, на ее щеке была кровь. Она снова молча наблюдала за моим отцом. Я пошел по коридору. Моя семья ждала. И мужчины, и женщины. Я щелкнул пальцами, и мы все вышли из дома. На нашей одежде и коже все еще была кровь.

И мы собирались добавить еще.

Когда наша колонна машин и фургонов выехала из церкви и направилась к докам и зданию, в котором находились русские, я почувствовал, как желание убивать овладело мной.

И я позволил этому ощущению поглотить меня целиком.

Когда машины остановились, мои братья и сестры посмотрели на меня. Мы все были в фургоне, на деревянном полу которого еще оставалась кровь наших отцов. У меня был только один приказ для них:

— Никого не оставлять в живых.

 Я выскочил из фургона и увидел солдат Адли, ожидающих приказа. Все одеты в костюмы и с полуавтоматами и ножами в руках.

***

Выйдя из здания, я задыхался и чувствовал на зубах кровь врагов. Солнце начало подниматься над Лондоном. Я достал сигарету, вымазанную в крови, и прикурил. Сделав длинную затяжку, повернулся к солдатам и моей семье, которые были вымотаны, но гудели, словно электрические провода, от желания убивать. Я посмотрел на своих сестер: первые убийства придали смысл их обычной скучной жизни. Больше никакого укрытия. Теперь они тоже участвуют в этом дерьме.

— Это еще не конец. Это еще далеко не конец. — Я расхаживал перед ними из стороны в сторону. — Они придут за нашими портами. Они придут за нашими договорами. Они придут на нашу территорию. — Я остановился и указал на каждого члена моей семьи. — Они придут за нами.

Я холодно улыбнулся, зная, что мои зубы испачканы кровью русских ублюдков, и рявкнул:

— Пусть, черт возьми, приходят. — Я закрыл глаза и сделал еще одну затяжку, а затем с ухмылкой на лице сказал: — Посмотрим, кто умрет первым.

Где-то вдали завыли полицейские сирены.

— Уходим, — сказал я и пошел к фургону. Моя семья последовала за мной. Всю обратную дорогу мы молчали, воздух был пропитан запахом пороха и свежей крови.

Когда мы остановились у церкви, я вошел внутрь и направился прямо в комнату отца. Войдя, остановился как вкопанный. Он лежал на своей кровати, окруженный со всех сторон аппаратами, из него торчали трубки и провода. Он был накрыт белой простыней и уже выглядел мертвым.

— Кома, — сказала бабушка у меня за спиной. Я уставился на безжизненное лицо отца. Он был очень бледный и уже одной ногой стоял в могиле. Бабушка стояла рядом с отцом и убирала волосы с его лица, как это делала моя мама со мной. — Доктор не думает, что он когда-нибудь придет в себя. Он спас его. Но, похоже, мозг не функционирует. Его тело может быть живым, но душа уже под землей.

Я позволил этим словам окутать меня, но только не поразить. Я не дам им причинить мне чертову боль. Ничто больше не причинит мне боли. Я этого не допущу.

— Дело сделано? — спросила бабушка. Я кивнул. Она провела холодным полотенцем по папиному лбу. — Это была только первая битва в тяжелой войне, которая только предстоит, Арти, — сказала она, и я знал, что это правда. Теперь весь Лондон и все за его пределами будут пытаться занять место моего отца в преступном мире.

Я не позволю этому случиться. В замке появился новый король.

Я стоял под душем, не обращая внимания на кровь, стекающую с моей кожи. Когда вышел, моя чертова кожа зудела, и мне было прекрасно известно, что не смогу заснуть. Одевшись, я схватил телефон и бумажник. Проходя мимо гостиной, увидел там своих братьев и сестер.

— Куда это ты собрался? — спросил Эрик.

— Прогуляться, — сказал я. Их глаза уставились на меня.

Прежде, чем я смог пойти дальше, Чарли сказал:

— Она не сможет смириться с тем, что произойдет. — Я остановился как вкопанный. Мои мышцы напряглись, а гнев настолько поглотил меня, что мне казалось, будто я вот-вот превращусь в пепел. Я развернулся к кузену. Он курил трубку, но не сводил с меня глаз. — Она не из этого мира. То, что нужно будет сделать, чтобы сохранить нашу фирму... она не сможет, Арти.

Я подумал о зелено-карих глазах, каштановых волосах и киске, которую я трахал и вылизывал пять чертовых лет. Чертова сучка, которая как наркотик, снова и снова притягивала меня.

— Я ухожу, — сказал я, своим убийственным взглядом приказывая Чарли заткнуться. Она была моим гребаным героином. Я не собирался ее бросать.

— Она пострадает, — сказал Чарли, и на этот раз я повернулся к нему. Чарли не дрогнул, когда я встретился с ним нос к носу, готовый оторвать ему гребаную голову, если он заговорит еще раз. Я чувствовал, что мои братья и сестры наблюдают за нами, но Чарли говорил достаточно тихо, чтобы только я мог услышать его следующие слова.

— Я знаю, что она тебе нравится, Арти. Чертовски нравится. Мы все знаем, что это больше, чем трах, несмотря на то, что ты доказываешь обратное. Мы не дураки. — Его рука опустилась мне на плечо. — Но теперь ты босс Адли. Больше не наследник. Это не только ответственность. Это еще и огромная мишень на твоей голове. — Чарли отступил назад и поднял свой стакан с виски. —  Король умер. Да здравствует новый король!

Несмотря на желание вырвать его гребаный язык, я знал, что мой кузен не был идиотом. Я видел боль в его глазах, когда он произносил эти слова. Мой отец не был мертв, но даже если бы он когда-нибудь очнулся, он больше не был бы в состоянии возглавить эту фирму.

Теперь все зависит от меня.

Все зависит только от меня.

Мои братья и сестры подняли свои бокалы в воздух, эхом повторяя «Да здравствует король!» и сделали большие глотки. Вера грустно улыбнулась мне. Я должен был уйти. Я не мог, черт возьми, находиться здесь сейчас, когда призраки моих дядей совсем недавно появились в стенах, а мой отец теперь лежит в своей постели, как овощ.

— Мне нужно кое-что сделать. — Уходя, я взял с барной стойки неоткрытую бутылку виски. Сев на заднее сиденье машины, тут же получил подтверждение, что мои люди зачистили оба места разборок. У копов ничего на нас нет. Потом я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, попивая виски, пока меня везли в единственное место, от которого я, черт возьми, никогда не мог оторваться. В течение пяти гребаных лет.

В Оксфорд.

К ней.

К той, что заставляла меня возвращаться снова и снова.