— Я промыл ей раны на лице, но это были просто поверхностные повреждения. Вколол антибиотик и оставил таблетки, чтобы она выпила их, когда проснется — обезболивающее и противоинфекционное. Она должна принимать их до конца курса. — Он указал на таблетки на прикроватном столике и прошел мимо меня. — Она проснется после того, как немного отдохнет. Отделалась относительно легко, учитывая то, что, как я полагаю, она пережила сегодня вечером.

— А ее память? — спросил я. Мне нужно было знать, что с ней случилось. Мне нужно было знать, кто, черт возьми, сделал это с ней, чтобы я мог убить этих ублюдков.

— Память не должна быть затронута. Физически, конечно. Но вот, что касается психологического аспекта... Здесь могут быть проблемы.

Я молчал, когда доктор проходил мимо меня, не задавая больше никаких вопросов. Он закрыл за собой дверь, и я уставился на Ческу.

Мои челюсти болели от того, как сильно я стискивал зубы. Я вспомнил последний день, когда ездил к ней в Оксфорд. Когда я напился виски и просто нуждался в ней. Из всех, кого я знаю, черт возьми, я предпочел обратиться к ней. И не просто трахаться, а быть где-то в другом месте, подальше от этой церкви, моей семьи, моего отца, лежащего в постели, в которой он будет лежать долгие месяцы. Потому что мне нравилось чувствовать ее в своих объятиях. В тот момент, в тот чертов мрачный момент, она была единственной, кого я хотел.

Я покачал головой, когда вспышки воспоминаний наполнили мои мысли. Как я плачу на ней, словно слабак. Это чертово кольцо на ее пальце, этот яркий бриллиант, привлекший мой пьяный взгляд. Она обручилась за пару дней до той ночи. Один взгляд на это чертово кольцо, и я сорвался. Я нуждался в ней, нуждался, черт возьми, в том, чтобы владеть ею. И вот оно. Кольцо какого-то мудака на ее пальце. Пальце, который только что касался моих волос, моего гребаного лица, моего члена.

Я подошел ближе к кровати и увидел, что на ее руке все еще было надето это чертово кольцо.

Она скоро выходит замуж. Фредди сказал мне это некоторое время назад, как будто я ни хрена не знал. Я знал каждую деталь. Свадьба в Соборе Святого Павла, а потом банкет в «Ритце». Я, черт возьми, знал. Я знал об этой цыпочке все. Она изо дня в день царапала мне мозг своими когтями с тех самых пор, как мы впервые встретились.

Какое-то гребаное колдовство.

Я не мог снова пойти по тому же самому пути. Ческа была для меня чистым криптонитом. Она была гребаным хранителем всего того дерьма, которое мне нужно было держать надежно запертым.

Мне нужно было уйти. Мне нужно было послать сюда Бетси, чтобы присматривать и заботиться о Ческе, когда она проснется. У меня была работа, семейные дела, и этой девчонке больше не было места в моей жизни.

Но мои ноги, черт возьми, понесли меня вперед. Я подтащил кресло из угла своей комнаты к кровати, как будто меня тянуло к ней какой-то невидимой веревкой.

Я закурил сигарету и уставился на ее лицо. Даже вся избитая и в синяках она была чертовски прекрасна. Но она не принадлежала миру, в котором жил я. Никогда, черт возьми. Но это не помешало мне взять ее. Проклятье, я украл ее у света и сделал своей во тьме.

Я думал, что это будет только один раз. Неизбежный трах, который, как мы оба знали, должен был помочь выбросить друг друга из головы. Но одного раза было недостаточно. Даже в восемнадцать лет, когда моя душа еще не была окончательно потеряна. После того, как я трахнул ее в Марбелье, я жаждал ее еще больше. Я должен был заполучить ее киску один раз и уйти. Она не собиралась заманивать меня в ловушку. А я не должен был стать зависимым от нее.

Я вернулся в Лондон с проклятым номером ее мобильного, все еще записанным на моей ладони. Через неделю я снова был в ней и оставался там пять гребаных лет.

До той самой ночи.

Пока не наступила та самая ночь, когда все изменилось, и мне пришлось вышвырнуть ее подальше от гребаных демонов, которые схватили меня за лодыжки и тащили в ад.

Но она все равно нашла меня. Тринадцать месяцев спустя она нашла меня далеко от места, где должна была быть. Ангел, ищущий помощи у дьявола. Какой именно помощи? Я ни хрена не знал.

Так что я буду ждать в этом чертовом кресле, пока не узнаю.

***

Я проснулся от звука кашля. Открыв глаза, увидел, как Ческа поморщилась от боли. Ее веки медленно открылись. Я выключил основной свет и оставил только лампу, чтобы в комнате было не слишком светло. И ждал. Когда глаза Чески открылись, я увидел, как ее охватило смятение. Она посмотрела в мою сторону, и на ее лице промелькнуло узнавание. Несмотря на то, что она была бледная, ее щеки покраснели.

— Артур, — прошептала она слабым голосом.

— Принцесса, — сказал я. Ее глаза смягчились при этом прозвище.

— Что... — начала было она, но тут же замерла, словно вспомнив, что, черт возьми, с ней произошло. Ее руки задрожали, а глаза наполнились слезами. Дрожащей рукой она прикрыла рот и вздрогнула, ощупывая пальцами распухшие губы.

— Они убили их, — сказала она голосом, искаженным болью, и мое тело напряглось. Ческа посмотрела на меня, ее взгляд был чертовски измученным. — Кто-то убил моих подруг у меня на глазах, Артур. Фрейю и Арабеллу. Они перерезали горло Фрейе и вонзили нож Арабелле прямо в сердце.

Я не мог этого вынести. Не мог вынести ни этого ужасного звука, ни слез в ее печальных глазах. Я встал со стула и сел на матрас рядом с ней. Она посмотрела мне в глаза, дрожащими руками вцепившись в одеяло.

— Хьюго, папа… их тоже больше нет.

— Мертвы?

Она кивнула. Она сломалась и начала плакать, черт возьми, и я подал ей стакан воды с прикроватного столика. Когда ее руки тряслись так сильно, что она не могла удержать его, то поднес его к ее рту. Придержал ее за затылок и убедился, что она сделала глоток.

Ческа отодвинула стакан, но схватила меня за запястье прежде, чем я успел отойти. Ее пальцы были такими слабыми, но, черт возьми, это заставило что-то сжаться в моем гребаном животе.

— Они прислали мне видео, — сказала она. Ческа сглотнула, словно у нее в горле застрял комок. — Как они убили папу и Хьюго. — Она судорожно втянула воздух. Ее глаза затуманились, а мысли явно возвращали ее к сегодняшнему вечеру. — Потом они пришли в отель, где мы были, и схватили нас. Они убили Фрейю и Арабеллу в спальне, но сказали, что отвезут меня в другое место. У них были другие планы на меня. — Она снова сосредоточилась на мне и крепче сжала мое запястье. — Что-то медленное и болезненное.

Ярость поглотила меня.

Медленное и болезненное…

Когда я доберусь до уродов, которые сделали это с ней, то позабочусь о том, чтобы их смерть была чертовски медленной и мучительной.

Я чувствовал, как моя кровь закипает до такой степени, что кто-то обязательно должен умереть от моих рук, чтобы я успокоился. Свободной рукой я поставил наполовину полный стакан на столик.

—  Артур, они пытались затащить меня в фургон в переулке, но... но мне удалось сбежать.

Она всхлипнула и передвинула руку с моего запястья на ладонь. Ее пальцы сжали мои, и я почувствовал, как гребаный электрический разряд пронзил меня так, будто меня только что ударили кнутом.

Я потянулся, чтобы отдернуть руку. Мне нужно было держаться от нее на гребаном расстоянии. Но я не смог. Чертово колдовство. Эта цыпочка была единственной в этом чертовом мире, кто так управлял моими мыслями. Я никогда не держался за руки. Только с ней. С тех пор, как ее чертово ведьмино заклятие окутало меня.

— Они сказали, что папа и Хьюго задолжали опасным людям, но так и не вернули долг. Поэтому заплатили своей жизнью. И жизнями моих лучших подруг.

Ческа, в конце концов, перестала плакать, шок явно немного отступил. Ее хватка на моей руке стала крепче.

— Они придут за мной. Они заберут меня в качестве оплаты. Артур… они вернутся за мной. Они не остановятся.

Ее слова, смешанные с явным ужасом в ее хриплом голосе, заставили меня захотеть свернуть шею какому-нибудь ублюдку. Пока она произносила каждое чертово слово, я чувствовал, как огонь внутри меня обжигает гребаную плоть, и единственное лекарство от этого ощущения — это чья-то кровь, покрывающая мои руки.

Она дрожала, в ее глазах застыл страх.

— Артур, — прошептала она, а затем прижалась щекой к тыльной стороне моей ладони, почти заставив меня упасть на колени. — Никого нет. Вся моя семья, мои друзья... Никого больше нет. Я совсем одна… — Ее разбитая губа касалась моей кожи, открывая порез и окрашивая мою кожу ее кровью. — Мне так страшно.

Игнорируя тот факт, что она была ранена, я притянул ее ближе, пока ее лицо не оказалось прямо перед моим. Я сжал ее челюсть и заставил посмотреть мне в глаза.

— Они и близко к тебе не подойдут, — прорычал я, и Ческа облегченно выдохнула.

И я увидел то, что было в ее взгляде. Я знал этот гребаный взгляд. Я точно знал, что чувствовала ко мне Ческа. Для такой умной цыпочки она была чертовски тупой, когда дело касалось меня. Безрассудной. Она была похожа на ребенка, сунувшего руку в костер, когда ей слишком много раз говорили отойти подальше, иначе она сгорит. Но вот она снова оказалась в аду.

— Теперь, когда ты под моей защитой, никто не посмеет связаться с тобой, — пообещал я.

— Артур, — прошептала она, и этот шикарный акцент подействовал на меня, как всегда. Как опиум или еще какое-нибудь дерьмо. Успокаивал меня, черт возьми. Я понятия не имел, как ей это удалось, но она была единственной в моей жизни, кто когда-либо оказывал на меня такое воздействие.

Она была чертовски опасна.

Я смахнул волосы с ее лица. От нее пахло антисептиком, но под всем этим скрывался тот самый знакомый запах, который неделями держался на моей коже после того, как я нанес полуночный визит в Оксфорд и трахнул ее. Запах, который чуть не свел меня с ума в течение нескольких дней после этого, пока я снова не оказался между ее ног. Эти розовые духи, которыми она всегда пользовалась.