Глава 2 Азраил

Конечно, я знал о глухоте водителя, но все равно было стыдно разговаривать в такси. Компания Call Cox переадресовала вызов одного постоянного клиента прямо перед моим уходом из танцевальной студии, где я работал. Борис дополнительно оплачивал право выбирать оператора в любое время дня и ночи. Если бы он мог чуть быстрее разогреваться, я бы довел его до оргазма до приезда такси. Но вышло так, что разговор занял всю дорогу, и только у дома родителей я услышал, как Борис выплеснул свое напряжение. Слава богу, кончил.

От него у меня холодные мурашки по коже. Я пытался стряхнуть с себя это ощущение и заменить образ престарелого русского мужика на сексуального водителя, с которым ехал. Вживую он выглядел в десять раз сногсшибательней, чем на аватарке профиля в приложении. Густые светлые волосы, растрепанные ветром, джинсовая рубашка, которая казалась любовно заношенной до непередаваемой мягкости. Когда я наклонился ближе к водителю, чтобы поблагодарить за поездку, заметил выцветшие штаны цвета хаки с потертостями на коленях. Они идеально подчеркивали длинные мощные бедра моего таксиста. При такой близости чувствовался слабый древесный аромат лосьона после бритья.

И я вспомнил о своем недавнем плане — наконец-таки заняться сексом. Долгие годы я слишком придирчиво искал того самого — особенного, но в итоге решил уже покончить с этим и выбрать обычного парня. Другого такого же озабоченного молодого гея, который с радостью ухватится за возможность потрахаться. Поэтому я зарегистрировался в приложении для знакомств и дожидался идеального совпадения. Очень надеюсь, что не встречу свой двадцать пятый день рождения девственником.

Я посмотрел на простую визитную карточку, которую вручил мне таксист.

«Нужно такси, пишите Броди: 617-555-0149»

Я точно сохраню его номер. Мужчина — ходячая сексуальная мечта, и было здорово хоть раз в жизни не поддерживать вежливую беседу с водителем.

Интересно, как он потерял слух. Или это врожденное? Жаль, его об этом не спросишь. И мои скромные познания в языке жестов — четыре или пять слов я выучил еще в начальной школе — не помогут: с заднего сидения такси трудно поддерживать разговор с глухим водителем.

Я спрятал телефон в карман и медленно побрел по плиточной дорожке к родительскому дому. Наружные фонари холодно освещали фасад современного серого здания, с озера дул пронизывающий зимний ветер.

Все мышцы ныли после хореографии сольного номера одной моей ученицы. Хотя я уверен, что при одном взгляде на родителей кровяное давление подскочит выше крыши и заглушит любую боль. Я потянул спину и покрутился в талии, вошел в дом и направился прямо на кухню. По дороге я столкнулся с сестрой Леорой, так же известной, как чокнутая невеста.

— Ты ездил на примерку смокинга? — взволнованно спросила она.

— Да, принцесса.

— А в следующем месяце освободил время для свадьбы?

— Да, Ваше Величество, — ответил я, подмигнув.

— Не издевайся, — фыркнула Леора. — Я просто хочу, чтобы все прошло идеально. Семья Карлтона очень придирчива в подобных вещах.

— Ты имеешь в виду поведение и репутацию самых заносчивых снобов из всех существующих на свете снобов? — поинтересовался я, невинно хлопая глазами.

Жених Леоры был довольно приятным, настолько, что от скуки можно уснуть лицом в салате. А его родители славились сверхобщительностью и заносчивостью элиты загородных клубов. Они были хуже моих собственных предков, если такое возможно.

Сестра показала мне язык.

— Чтоб ты знал, Карлтон всю субботу проработал бесплатно. И кстати, если ты считаешь, что тебя достаю я, там тебе совсем не захочется оказаться, — пропела она, кивая в сторону кухни.

Блядь.

И я пошел на визгливые вопли матери, которые раздавались в спину отца. Что-то про... кутюрье или канапе... а может, галифе? Пюре? Не знаю. Что-то на «е».

— Привет, — обратился я к отцу.

— Азраил, ты опоздал, — заявил он, даже не удостоив меня взглядом.

— Машина наебнулась, — ответил я, не подумав.

Мать ахнула и схватилась за несуществующий жемчуг. А отец медленно повернулся с покрасневшим от злости лицом.

— Выбирай выражения, — предупредил он. — Доведешь мать до инфаркта прямо перед свадьбой.

— Дорогой, если твою машину нужно починить, уверена, Мэнни может отвезти ее в мастерскую за тебя, — предложила мама, игнорируя слова отца.

— Нет, спасибо, — ответил я максимально вежливо. Потому что мой протест, типа «Ох, ну нет, хрена с два» в комплекте с эффектным щелчком пальцев, сейчас совсем неуместен. Но и принимать финансовую помощь от родителей я тоже не собирался. Они до сих пор не поняли, что я перестал брать их деньги уже как месяцев восемь, сразу после окончания бизнес-школы. — Что на ужин?

— Ты думаешь, мы будем есть дома? — спросила мама с такой шокированной интонацией, словно я сейчас сообщил ей о свадьбе сестры с самим Сатаной. Или например, поделился последними новостями: я гей, преподаю балет и подрабатываю в сексе по телефону вместо того, чтобы учиться на юридическом факультете.

Теоретически, конечно.

— А! Ну, я не подходяще одет, — признался я, опуская взгляд на спортивный костюм, в котором занимался в танцевальной студии. — Простите.

Мама отмахнулась.

— Наверху точно есть приличная одежда. Иди переоденься, пока мы не опоздали. Встреча с Карлтоном и его родителями через час в Les Choux.

Я развернулся, обреченно принимая свою судьбу на этот вечер, но сдержаться не смог и бросил через плечо:

— Ты же знаешь, ресторан могли назвать просто «Капуста».

***

Три часа сорок пять минут спустя мне хотелось выколоть себе глаза десертной вилкой. У нас с Карлтоном Кейном было всего три встречи за их двухлетние отношения с моей сестрой, и с каждым разом он становился все скучнее. Я послал короткую молитву в благодарность, что его остальные родственники не смоги приехать на семейный ужин. Я уже был сыт по горло пресными вежливыми разговорами. Хватало моей собственной семьи.

— Ариэль, чем ты занимаешься? — вежливо спросила мать Карлтона.

— Азраил. И я преподаю танцы для девочек, — на автомате ответил я, но не упомянул дополнительного заработка, где престарелые мужики заливают себя спермой.

По другую сторону от меня раздались сдавленные вздохи, и я запоздало вспомнил: родители же до сих пор считали, что я готовлюсь стать адвокатом.

У-у-упс.

— Ох, боже. Нет. Ха-ха, — произнес я, натянуто рассмеявшись. — Глупая семейная шутка. Понимаете, в детстве я занимался танцами, но мои родители особого восторга от этого не испытывали. И я решил сострить, что лучше вытравить это желание из организма в детстве, чем, не дай бог, преподавать танцы и посвятить им всю оставшуюся жизнь. Так что теперь это... — Я оглянулся на злые лица родителей. — Семейная шутка.

После покашливания с моих губ сорвалась намертво заученная фраза, которую я произносил чаще, чем себя помнил:

— Я учусь на юриста и надеюсь однажды стать корпоративным адвокатом, как отец.

А, и я, кстати, стопроцентный гей. Но не переживайте, мне настолько страшно предпринимать какие-то действия, что я трусливо зарегистрировался в приложении для знакомств.

Я обвел взглядом стол и спрятал лицо за стаканом холодной воды.

Первым открыл рот отец Карлтона.

— Мой племянник связал свою жизнь с танцами. По-моему, в один из дней на свадебной неделе он устраивает специальное представление Swerve для Карлтона и Леоры. Правильно? Нет ничего зазорного в том, чтоб быть танцором, особенно если ты один из лучших в своем деле, — сказал он и подмигнул.

Очко в пользу мистера Кейна.

Но когда до меня дошли его слова, я обомлел. Двоюродный брат Карлтона — Ти Джей Кейн — директор самой крутой студии современного танца в Чикаго. Как такое возможно? Как я до сих пор не догадался? И я смогу увидеть их представление в следующем месяце?

Сердце бешено забилось в предвкушении. Я много лет мечтал об этом. Мой друг из танцевальной студии в колледже доставал мне билет, но тогда, накануне представления, семья настояла, чтобы я появился на корпоративной вечеринке в юридической фирме отца.

— Как мило, дорогой, — произнесла мать Карлтона, коротко кашлянув и возвращая разговор в прежнее вежливое русло. — Ты планируешь пойти по его стопам и в политику? Может, у нас однажды появятся два сенатора Шейна?

Я чуть не захлебнулся водой.

— Ох, нет, мэм. Ни за что в жизни я не смогу повторить то, чем занимается мой отец.

Врет, разрушает чужие мечты, ущемляет бедных и выступает против прав геев. Ну стандартный набор.

Остаток вечера я опрокидывал в себя стаканы холодной воды и притворялся, что это водка. По крайней мере, у меня имелся отличный предлог скрыться на пару минут в мужском туалете, где белая плитка и металлические раковины казались намного красочнее разговоров, которые велись за столом.

Когда я вернулся, настало время очередной тирады отца о текущем положении дел в нашей политической ситуации. Его привычный зычный голос позволял всему Чикаго услышать, как сенатор Шейн раскрывает какую-то жестокую правду посреди... «Капусты».

Симпатичный официант заметил, как я закатил глаза, и подмигнул мне, произнося губами: «Срочный звонок?»

Если бы это еще помогло.

Я закрыл глаза и начал отсчитывать мгновения, когда уже перестану притворяться кем-то другим.