— Если о вас так хорошо заботятся, то почему вы оба прятались в кабине Кальдара?
— Из-за Джека. В Зачарованном есть проблемы с перевертышами. — Джордж поправил спальный мешок. — С Джеком трудно. Он заботится о других людях, и он добрый, но он не всегда понимает, как люди думают. И он очень жестокий, что пугает остальных. В Адрианглии перевертышей вроде него отправляют в военную школу. Это очень плохое место. Джек сейчас в большой беде, потому что он чуть не убил кое-кого, и он считает, что Роза и Деклан, ее муж, готовятся отправить его туда. Он думает, что лучший друг Деклана, который является перевертышем, может переубедить их в обратном, но тот отправился в путешествие. Мы выигрываем время до его возвращения.
Она уловила легкий намек на неодобрение в его тоне.
— Так думает Джек. А ты что думаешь?
Джордж поморщился.
— Джек избалован. Ему приходится не сладко, но он не единственный, кому это нелегко дается. Ему сходит с рук сумасшедшие вещи, потому что он перевертыш, и он другой. Джек мог бы вести себя лучше, но он перестал пытаться. Он решил, что не стоит пытаться, и что бы он ни сделал, это ничего не изменит.
Джордж встал и потянулся к большому холодильнику, стоящему у виверны. Мускулы на его руках вздулись. Он напрягся. Одри встала и взялась за другую ручку холодильника, глядя прямо перед собой, не встречаясь с ним взглядом. Не нужно заставлять мальчика смущаться.
Вес холодильника чуть не опрокинул ее. Глупая штука была огромной и, вероятно, полной льда. По меньшей мере восемьдесят фунтов. Они подтащили его к клочку чистой травы.
Джордж опустился на колени возле холодильника, а она села на траву напротив него. Ни один из них не прокомментировал то, что они тащили холодильник, как будто этого и не было.
— Когда мы были маленькими, у Розы была паршивая работа, — сказал Джордж. — Она ужасно уставала, но работала там, потому что хотела, чтобы у нас была лучшая жизнь. Вы спросили меня, что я думаю. Я думаю, что Роза сделала бы все что угодно только для того, чтобы не подвести меня и Джека. Мой брат все неправильно истолковывает. Я не знаю, что он слышал, но сомневаюсь, что его отправят. Моя сестра слишком сильно любит его, а Деклан никогда не сталкивался с проблемой, с которой он не мог бы справиться. Он не стал бы отдавать Джека в руки кого-то другого. Это означало бы сдаться.
Разговаривать с Джорджем было почти то же самое, что разговаривать со взрослым мудрым человеком. В свои четырнадцать лет он был почти взрослым по некоторым стандартам, но все же его зрелость была поразительной. Неужели, что за всеми этими рассуждениями скрывается четырнадцатилетний мальчик?
— Я понимаю, почему Джек сбежал, но почему сбежал ты?
Джордж открыл холодильник.
— Потому что ему нужен кто-то, кто бы о нем позаботился. Мы едва знаем Кальдара, а Гастон и Джек не любят друг друга.
Она усмехнулась.
— И не говори.
— Джек дразнит его, пока Гастон не теряет терпения и не ударяет его, и после начинается заваруха. — Джордж потер затылок. — Гастон бьет очень сильно.
— Говоришь по собственному опыту?
— Да. Я не принимаю это на свой счет. Мы занозы в его… голове. Я сбежал, потому что без меня мой брат сделал бы что-то опрометчивое и глупое. Разве вы не сделали бы то же самое для своего брата?
Одри покачала головой.
— Нет.
— Но почему? — Джордж сунул руку в холодильник и вытащил оттуда большую птицу. Она была черной и мертвой.
Одри уставилась на него. К первой птице на траве присоединилась еще одна, потом еще одна. Что за чертовщина?
— Это долгая история, и ты, наверное, не захочешь ее слушать. Что это такое?
— Часовые, — объяснил Джордж. Он поднял первую птицу и на мгновение закрыл глаза.
Птица вздрогнула.
О, Боже мой.
Птица перекатилась на лапы и расправила свои огромные крылья.
— Давай, — пробормотал Джордж.
Птица захлопала крыльями и полетела в лес. Джордж смотрел ей вслед.
— Я некромант. Птицы будут следить, и я узнаю, если кто-нибудь приблизится.
Ух ты! Вот это парочка. Один был рысью, а другой оживлял трупы.
— Я хотел бы услышать вашу историю. — Джордж поднял вторую птицу.
— Мое детство было далеко не таким плохим, как твое, так что это будет звучать так, будто я устраиваю вечеринку жалости, и это так. Для тебя мои проблемы могут быть не существенными, но для меня они огромны. Забавно, как это всегда получается. Спроси человека, сколько стоит доллар, и он ответит: «почти ничего». Попробуй отнять у него доллар, и он будет за него драться. — Она улыбнулась.
— Вы правы, мои проблемы — самые большие проблемы на свете, — сказал Джордж. — Нет, честно, это ужасно быть мной. Я богат, талантлив и заставляю девушек страдать.
— А как именно ты заставляешь девушек страдать?
Джордж повернулся к ней. Его голубые глаза расширились. Его прекрасное лицо приняло печальное, глубоко обеспокоенное выражение. Он наклонился вперед и театральным шепотом произнес:
— Мое прошлое трагично. Я не хотел бы обременять вас этим. Эту боль я должен испытывать в одиночестве. Под дождем. В тишине.
Она рассмеялась.
— Это было довольно хорошо, на самом деле.
Джордж пожал плечами, возвращаясь к своему обычному состоянию.
— Иногда это срабатывает. И все же я хотел бы услышать о ваших родителях. Пожалуйста.
Ну что ж. Почему бы и нет.
— Мои родители были мошенниками. Я не думаю, что кто-то из них заработал честный доллар за всю свою жизнь. Каждый день была новая афера или новое ограбление. Иногда у нас была куча денег. Папа селил нас в шикарном отеле, мы ели бифштексы и омары, а маме он покупал драгоценности. А на следующей неделе мы спали в какой-нибудь брошенной машине. Что было хаотично, но весело.
— Мой брат был на восемь лет старше меня. Он был красивым и таким забавным, и я думала, что он может все. Девчонки дрались из-за него. — Слезы обожгли ей глаза, и она сморгнула их. — Алекс мог телепортироваться на короткие расстояния. Это был его особый талант. Он тоже был очень хорошим вором. Он воровал для меня мороженое на заправках. Я думала, он такой классный.
— Мы много работали, мой брат и я. Мы воровали вещи, а наши родители продавали их. А потом, когда Алексу исполнилось двадцать, все пошло к черту. Он стал наркоманом. И это наш собственный отец сделал его зависимым. Папа всегда гонялся за большим кушем. Каждая афера должна была сделать нас богатыми на всю жизнь, как и предыдущая. — Одри замолчала, а потом спросила: — Ты знаешь, что такое интернет?
Джордж кивнул.
— Люди в Сломанном иногда используют дебетовые карты вместо денег. Это маленькие пластиковые карточки с магнитной полосой. Когда вы проводите ее через считыватель карт, он списывает цену всего, что вы купили, с вашего банковского счета. Преступники крадут номера дебетовых карт и маленький код, который вы должны использовать для авторизации. Для этого требуется некоторое техническое мастерство. Затем они продают номера карт на секретных форумах в интернете. Можно купить номера, иногда за десять или двадцать долларов за штуку, и можно сделать свои собственные карты. Можно вставить эти карты в банкоматы… ты знаешь, что это такое?
Джордж снова кивнул.
— Автоматизированные банки, которые выдают деньги. Они очень тяжелые.
— Совершенно верно. — Одри кивнула. — Я однажды пыталась украсть один, и они, должно быть, сделаны из свинца, потому что мы пытались поднять его на наш грузовик, и лебедка сломалась. Но в любом случае, когда у тебя есть поддельные карты с номерами дебетовых карт, можно пойти к банкомату и снять деньги прямо со счетов людей. Можно очистить один банкомат, а затем перейти к следующему в течение нескольких дней, пока банки не поймут. Можно заработать тысячи. Моему отцу понравилась эта идея. В его голове это были до смешного легкие деньги. Видишь ли, банк страхует счета людей, поэтому, если деньги украдены, страховая компания возмещает ущерб. Мой отец считал, что это преступление без жертв. О, если бы только мы ввязались в эту аферу, мы все были бы богаты и счастливы вечно.
КАЛЬДАР остановился позади виверны. Донесся голос Одри. Она рассказывала о своих родителях. Она старалась говорить легко, но он уловил скрытое напряжение в ее голосе.
Кальдар поставил на землю два ведра с водой, которые принес из ручья, и поднял руку. Позади него Гастон остановился и пробормотал:
— Что?
— Ш-ш-ш. Я хочу послушать.
Гастон пожал плечами, поставил ведра на траву и сел рядом с виверной, его длинные темные волосы рассыпались по спине.
Кальдар прислонился к боку крылатого дракона. У мальчика талант. Должно быть, было трудно заставить Одри разговориться. Она была умна и тщательно оберегала себя.
Ее реакция на магию «Руки» могла сыграть свою роль. Агенты «Руки» были настолько искажены магией, что излучали ее. Как по волшебству, они воняли, как мертвецы на дороге, оставленные на солнце на несколько дней, и большинство людей «давились» при близком контакте с ними в первый раз. Реакция длилась несколько часов, в зависимости от интенсивности и марки магии, а также от того, насколько чувствительна к ней жертва. Некоторые из них ощущали на своей коже невидимых жуков, некоторые паниковали, некоторые бились в конвульсиях. Одри была ожоговым типом: такие говорили о чувстве, словно их поджигают, и о чувстве, что их насаживают на вертел или сжирают. Эта реакция сопровождалась слетанием с катушек. Какие бы внутренние тормоза ни были у Одри, они бы становились неисправны. Она неслась по эмоциональному шоссе, теряя над собой контроль, и Кальдар хотел быть рядом с ней во время этой поездки. Любопытство убивало его. Он хотел знать, что ей нравится, что ей не нравится, что делает ее счастливой. Он хотел знать, почему она живет в Грани одна.
Чем больше он узнает о ней, тем легче будет произвести на нее впечатление. Чем больше она будет впечатлена, тем больше он ей понравится. А он хотел понравиться Одри. Стоять рядом с ней было все равно, что стоять на солнце.