- Одели, накормили, напоили и спать уложили, да так усердно укладывали - до сих пор враскорячку хожу, - Лианг меж тем прикончил всю еду в тарелке Бочки.

- За что же тебя бабы так любят, а? – завистливо спросил мелкий и тщедушный Пхар, и как он только удерживал кружку в тоненьких ручках. Он покатал кости между пальцев, дунул, согревая дыханием и бросил.

- Ты чего не знаешь до сих пор?! – Лианг резко повернулся к Пхару, чуть не смахнув со стола кружку, схватил его за плечи и громким шепотом поведал в ухо, – мой отец ведь не человек… он, только никому не говори, бог. Моя мамка спуталась с ним и родила меня, Лианга-молнию! Бабы же… они чуют во мне божественную кровь и сами прыгают ко мне в постель, прямо как яичко из курицы. Чпок, чпок – и готово!

- Тьфу, ты, - сплюнул Пхар, отпихивая локтем хохочущего парня. Беспомощно оглянулся на смеющихся товарищей и сам улыбнулся.  – Ну и брехун ты.

- Как твоя новая служба? Высоко взлетел, гляжу. Всей казармой смеялись над тем как ты, весь такой расфуфыренный, в парадной кольчуге, вслед за хозяйской шлюхой бегаешь вдоль пруда… - Бочкой его прозвали именно за смех, глухой и гулкий.

- Мне то что, работенка не пыльная, да и оплачивается хорошо. – пожал плечами Лианг.

- А я бы побегал за такой-то бабой… - протянул рябой, из восьмёрки Куницы. – я ещё тогда возбудился, когда они под лестницей дрались.

- Друг, за такие речи тебя князь на твоём же языке подвесит, – заметил Лианг. Он алчно заглянул в тарелку рябого, но не решился ничего взять.

- Да кто нас услышит, - отмахнулся рябой. Затем придвинулся к Лиангу, подтолкнул его плечом, подмигнул и с хохотком добавил, - ты эта, попробуй завалить наложницу. Расскажешь нам, правда ли благородные устроены по-другому?

Лианг отодвинулся от него с неприязнью. Ополоснул липкие пальцы в чаше с водой, стоявшей посередине стола.

- За языком последи, сделай милость. Даже, если вешаться будет на меня, я пока в своем уме. Баб много, а жизнь у меня одна. Рога князю наставить, это же надо было додуматься такое сказать! Да и наложница не дура, чтобы терять такое тепленькое местечко.

- Правду говоришь, Лианг. А ты уймись, деревенщина, это тебе не коз на пастбище драть, эта благородная дама, здесь обхождение знать надо! – указательный палец пьяного Бочки чертил круги, все никак не попадая в нос рябого.

- Чеэт я деревенщина, каких-таких коз это? – рябой стал подниматься с места, крепче перехватывая спинку стула.

- Да уймись ты, в самом деле, глядите что у меня есть! – и Лианг раскрыл ладонь с кольцом. В свете ламп блеснуло кольцо в форме крошечного, свернувшегося дракона с черным камнем во рту. Сидевшие за столом склонились над ладонью и дружно ахнули.

- Вот это да! Какая отделка!

- Не отделка, дубина, - огранка, - отвесил подзатыльника рябому Бочка, но тот даже не заметил, весь поглощенный созерцанием кольца.

- Где ты это взял? Неужто она дала? За что это? Так ты её того? – шквал вопросов вдруг стих и солдаты испуганно посмотрели за спину Лиангу.

- Отвечай, солдат. Где ты взял это кольцо? Украл? – раздался полный зимней стужи голос начальника стражи. По спине Лианга пробежал ледяные мурашки, он медленно повернулся и вытянулся в струнку перед взбешённым Чонганом.

- Мне его подарила госпожа Гиде, то есть, госпожа наложница, - мысли у Лианга путались как всегда в присутствии начальника стражи, ягодицы заныли вспоминая урок палкой. Чонган от его слов дернулся, как будто его ударили и, схватив его за грудки, свистящим шепотом спросил:

- За что она тебе подарило кольцо?

- За…спасение, - Лиангу даже захотелось закрыть глаза, такой ненавистью горели глаза начальника. Чонган внезапно отпустил его, прочистил горло, выражение его лица снова стало невозмутимым.

- Хорошо, солдат. Только не свети этим кольцом всем подряд, и за менее ценные вещи режут горло в подворотнях. Хорошо отдохнуть, бойцы.

- Спасибо, господин начальник, - нестройным хором проводили начальство протрезвевшие солдаты.

- А ты говорил: «да, кто услышит», вот истинно, деревенщина ты - замахнулся на рябого Пхар.

Глава семнадцатая

На следующее утро госпожа опять направилась к пруду. Она вытащила из полой тубы свиток из шелка, расстелила и битый час рисовала картину. Окидывала долгим взглядом мерзлую воду, ничем непримечательную по мнению Лианга, затем, насмотревшись, сосредоточенно водила кистью по шелку. Лианг ждал, что капля туши вот-вот сорвётся с кисточки, и девушка отбросит в раздражении испорченный шелк, но нет Гиде владела кистью лучше, чем все монахи в монастыре. Лианг замерз и проголодался, а девушка не замечала холода. Было невыносимо скучно и Лианг потихоньку рассматривал картину. Гиде рисовала совсем недурно: на шелке была изображена нахохлившаяся чайка, стоящая на одной ноге в воде, сильный ветер разметал осоку. Наложница искусно передала сильную рябь по воде, атмосферу холодного, промозглого дня и одиночества.

Стаи птиц

Потянулись на юг, как тесьма.

Я на горы гляжу

В бесконечную даль.

Поднимаюсь на холм,

Опускаюсь с холма –

Беспредельна тоска,

Беспредельна печаль.

- Простите, госпожа, вырвалось! Клянусь, это больше не повторится! – Лианг закрыл рот руками, но было уже поздно.

- Вы знаете наизусть «Холм Хуазцыган»? – девушка распахнула глаза в сильнейшем недоумении. Она даже забыла про своего телохранителя, а он напомнил о себе таким неожиданным образом.

- Выучил, пока переписывал свиток сто раз. В монастыре так наказывали за шалости, а я был шаловливым ребенком - неохотно пояснил Лианг.

- Поразительно, так вы грамотный? - девушка стала собирать кисти и краски.

- Я прервал вас, простите. Пожалуйста, продолжайте, - попросил Лианг обреченно, понимая, что спугнул вдохновение, владевшее Гиде всё утро.

- Я уже замерзла, да и вы тоже. Зайдите, выпейте горячего чаю.

Бусины из нефрита на её заколке качнулись, маленькая ножка показалась из-под подола.

- Я не смею, госпожа наложница. Что скажет князь?

- Князь знает, что я не выношу, когда из-за меня кто-то страдает. Не спорьте, я приказываю, - девушка просительно улыбнулась.

Лианг ощущая, что совершает огромную ошибку, вошел в домик наложницы. В лицо пахнуло летним лугом. И точно, у окна стояла ваза с цветущими стеблями туберозы. Крупные восковые лепестки источали густой, медовый аромат. Лианг даже услышал жужжание шмеля, солнечный лучик скользнул по лицу. Колдовство было высшей пробы, он о зачарованных цветах только слышал.

 Внутреннее убранство очень подходило Гиде – светлое полупустое помещение с белыми и серыми стенами. На столике у окна застыли фигурки шахмат, на полках вдоль стены лежали бесчисленные кипы свитков. Легкие ширмы с танцующими журавлями делили все помещение на зоны. В отличие от пышного многоцветного убранства замка в покоях Гиде было совсем по-другому: цвета были только светлые с вкраплениями приглушенно-зеленого и орехового, не было и следа драконов, змей и других устрашающих статуэток, во множестве обитавших в замке. Низкая кушетка с изогнутыми ножками манила прилечь, тонкая высокая ваза в углу завораживала сложным орнаментом, все в покоях дышало расслабленностью, негой и элегантной, неброской роскошью.

- Лала, у нас гости! – воскликнула Гиде.

Из-за ширмы выглянуло очумевшее лицо девочки.

- Фуууу, ну ты напугала, госпожа. Это же просто Лианг, а не гости!

- Подай-ка чаю, несносная! – Гиде слегка покраснела, было стыдно за поведение Лалы. Девочка с громким вздохом загремела чашками за ширмой.

- Без неё было бы невыносимо скучно, - с извиняющей улыбкой сказала Гиде, – хотя я разбаловала безмерно.

- Смешная девчушка, - Лианг топтался у порога, стесняясь своих портянок. Кто же знал, что ему сегодня придется снимать сапоги. Портянки были обычные солдатские – серые и застиранные. Грубые и неуместные в этом царстве неги и изящества.

- Проходите, пожалуйста. Присядьте, сейчас Лала вам приготовит горячий чай, это так утомительно и совершенно излишне охранять меня.