ГЛАВА 1

Когда Люк свернул на стоянку позади пекарни «Черный пес», на него уставились три пары глаз, переливающихся в свете фар машины. Это кошки балансировали на крышках мусорных баков у задней двери магазина. Люк вылез из машины, громко хлопнув дверцей автомобиля, будто рассчитывая этим резким движением вмиг оборвать животным хвосты.

— Проклятые кошки, — тихо проворчал он, качая головой и поднимаясь по ступенькам к двери пекарни.

Глухой переулок позади ряда прибрежных магазинчиков в четыре утра был не самым безопасным местом уже хотя бы из-за «ароматов», доносящихся со стороны мусорных баков, нагроможденных вдоль улицы. И все же, каждый раз вставляя ключ в замок, Люк замирал на мгновенье и, прикрыв глаза, вслушивался в слабый размеренный звук волн, разбивающихся о золотой песок пляжа Куджи. Из своей пекарни на Куджи-Бэй-Роуд он не мог видеть пляж, но в такое раннее время Люк слышал его где-то там вдалеке, и на несколько часов ему этого вполне хватало. И, безусловно, это была лучшая мотивация для неизбежного подъема на работу в три тридцать утра.

Пройдя через заднюю дверь пекарни, Люк зажег свет и отключил сигнализацию, а затем направился прямо к CD-плееру, стоявшему на шкафу, где он и его сотрудники хранили свои сумки. Открыв крышку проигрывателя, он хмуро взглянул на оставленный там компакт-диск. Какая-то подростковая попса с красивыми невыразительными людьми, которых выбрали скорее за внешность, чем за музыкальный талант.

— Кит, Кит, Кит, — проворчал Люк, мысленно обращаясь к своему деловому партнеру, заменявшего его в выходные, чтобы дать Люку возможность отдохнуть пару дней, — слава Богу, мне не придется работать с тобой в одной смене. Иначе бы мне пришлось покончить с собой в первые же пять минут этого убожества.

Люк осторожно выудил кончиками пальцев CD Кита из проигрывателя. И после того, как преодолел душевный порыв выбросить его в мусорное ведро, убрал обратно в футляр. Взамен поставил диск группы Soundgarden времен их главного хита «Rusty Cage». Пока музыка заполняла помещение, Люк, улыбнувшись, пересек комнату и снял свой фартук с крючка. Он как раз повязывал его вокруг талии, когда открылась задняя дверь и Фиона, одна из его служащих, вошла внутрь.

— Ты, видимо, упустил из вида, что гранж остался в 1995 году, — с улыбкой сказала она.

— Ой, да заткнись ты, — возмутился Люк. — Гранж будет жить вечно.

Пока они продолжали подшучивать друг над другом, Фиона тоже надела фартук и провела рукой по своим коротким светлым волосам.

— Ну что, сегодня никакого глютена?

— Нет, ты можешь использовать его, — ответил Люк, — даже несмотря на твои нападки в сторону моей любимой музыки.

Фиона прижала руку к сердцу.

— Не уж-то предаешь свои принципы? Обычно ты позволяешь себе такие выкрутасы лишь по понедельникам.

— Именно так, — отозвался Люк, направляясь к раковине, чтобы сполоснуть руки. — Наслаждайся этим, пока можешь.

Пока мир снаружи постепенно пробуждался рассветом, запах выпечки разносился по кухне, и стеллажи вокруг Люка и Фионы постепенно заполнялись подносами с солеными булочками и кексами, пирожными, печеньем савоярди, круассанами, булочками с корицей, банановым и имбирным хлебом, хлебцами с лимонным сиропом, ломтиками и пирожными. А когда все уже было готово, Фиона помогла Люку остудить и украсить диетическую выпечку.

Куджи-Бей-Род тем временем потихоньку оживлялась: автомобили и люди двигались вдоль витрин, которые пекарь и его помощница уже успели наполнить свежей хлебобулочной продукцией.

— Замечательно, — произнес Люк, когда часы на стене показали семь утра, и затем, достав надувной плот со склада, пока Фиона разбиралась с кофеваркой, высыпал в кассу мелочь для сдачи.

— Схожу прогуляюсь, ты ведь здесь подежуришь? Пока Джеки не появится?

— Да, конечно, — ответила Фиона.

Люк поднял стойку и направился к входной двери.

— Еще увидимся.

Выбрав привычный маршрут, Люк свернул налево и спустился вниз по Куджи-Бей-Роуд прямо к пляжу. Солнце должно было окончательно взойти лишь через пятнадцать минут, поэтому все кругом было окрашено розовым и золотым маревом. Несмотря на то, что июльский день обещал быть чудесным, от бриза со стороны океана веяло зимней прохладой.

Люк пересек лужайку позади автобусной остановки и киоска, где обычно в дневные часы начинали продавать рыбу с жареной картошкой и направился к северной оконечности пляжа. Повернув на юг, он пошел по дощатому настилу, слева от которого располагался пляж, придерживаясь стены, отделявшей тропинку от берега, чтобы не мешать бегунам и роллерам. На улице встречались и выгульщики собак. Люк приветствовал тех, кто узнавал его и улыбался в ответ, если улыбались ему.

Всплески сильных волн, которые он слышал ранее, оправдали его ожидания, и на воде уже дрейфовали несколько серферов, готовых воспользоваться нарастающим валом.

Люк остановился до того места, где каменная ограда переходила в забор из столбов и проволоки, чтобы понаблюдать за ними. Наклонившись вперед, он положил локти на шероховатую закругленную вершину стены, и его охватили смешанные чувства зависти и восхищения. Серферы держались с такой непринужденной грацией, что казалось, нет ничего проще, чем удерживаться на куске стекловолокна, пока сильные волны так и норовили с него сбросить.

Люк был уверен, что сам не протянул бы и пяти секунд, так что любой, кто преодолевал целую волну, вне сомнений, удостаивался от него самых высоких похвал, настолько он был поражен и взволнован мастерством.

Бывали моменты, когда Люку казалось, что некоторые из ребят заслуживают большего восхищения. Его взгляд задержался на высоком, хорошо сложенном Адонисе. Этот мужчина являл собой привычное зрелище среди волн. Наверное, девять раз из десяти Люк, выходя на очередную прогулку, видел его. Ладно, может быть, до «Адониса» парень и не дотягивал, но гидрокостюм отлично подчеркивал его фантастическое телосложение, да и лицом он был совсем не дурен — словно выточенная челюсть и высокие скулы, обрамленные волнистыми светло-каштановыми, выгоревшими на солнце волосами — достаточно длинными, чтобы захватить их в кулак и при желании притянуть к себе для поцелуя. Не то, чтобы Люк вообще задумывался об этом.

Люк наблюдал, как Адонис сходит с воды на берег так же грациозно, как прежде обкатывал волны, а затем подбирает доску, направляясь к пляжу. Пройдя три четверти пути между океаном и стеной, окаймлявшей дощатый настил прямо там, где стоял Люк, Адонис остановился и, положив серфборд, взял полотенце. Люк любовался тем, как тот вытирает лицо и просушивает полотенцем волосы.

Но тут Адонис внезапно посмотрел прямо в его сторону, и сердце Люка подпрыгнуло к горлу. Отпрянув от стены, он развернулся и насколько мог быстро устремился через лужайку к проезжей части. К тому времени, как Люк добрался до дороги, он уже в достаточной мере пришел в себя и аккуратно проманеврировал сквозь поток машин. Его сердце колотилось о ребра, и лишь оказавшись на другой стороне от пляжа, он развернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли его Адонис. Ну, что ж, даже если его и уличили в подглядывании, то красавец, слава богу, не настолько разозлился, чтобы гнаться за ним.

Сделав пару глубоких вдохов, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, Люк огляделся. Он стоял перед ярко выкрашенным нелепым кафе. На прилегающих к пляжу дорогах было несколько заведений такого рода, и Люк пытался зайти в каждое из них, несмотря на то что всякий раз при этом его охватывала ревность вкупе с отчаянием и подавленностью. Ведь место, которое досталось ему под пекарню на Куджи-Бей-Роуд, было таким незначительным, что и чихнуть негде. Однако, даже за этот пяточек земли, находившейся через дорогу от пляжа, пришлось чуть ли не убить, в то время как другим таким же предпринимателям не потребовалось прилагать стольких усилий. Конечно, Люк должен был радоваться, что большинство его конкурентов предлагали лишь скучные заурядные пирожные и торты с выпечкой, что позволяло ему запросто заткнуть их себе за пояс, а заодно подучиться, как стать лучшим среди остальных. Он и был рад, но одновременно и огорчен. Иметь собственное кафе и обслуживать клиентов никуда негодными пирожными и пирогами массового производства! Ведь их с таким же успехом можно было купить в супермаркете дальше по улице… Тьфу! Даже думать об этом было невыносимо.

Он уже раньше видел это кафе — «Волны», и никак не мог решить, нравится ему это название или нет, однако избегал заходить туда. Кафе было таким хипповым, таким аляповато кричащим, таким… вызывающим. Его хозяином наверняка был какой-то прохиндей, который, размалёвывая яркими красками и расписывая фанк-артом стены, при этом предлагал своим клиентам сухие безвкусные пирожные и безглютеновый хлеб, по вкусу больше напоминающий засахаренный картон. Да и добавляет его в меню только потому, что сейчас это «новый черный» в гастрономии, а не потому, что люди в нем действительно нуждаются, и в том числе, что он просто вкусный. Кафе было модным, и слишком попсовым для Люка. Но он пришел сюда, поэтому, глубоко вздохнув и мысленно опоясав свои чресла, Люк двинулся напролом.

Для буднего дня было довольно рано, всего семь тридцать утра, и тот факт, что кафе было уже заполнено на четверть, по крайней мере, предвещало хорошие горячие завтраки. И Люк должен был признать, что запахи, которые донеслись с кухни, как только он подошел к стойке, и в самом деле были довольно аппетитные. Но витрина выглядела такой жалкой, как и ожидалось — пластиковые круассаны, фабричные пироги с беконом и яйцами, кексы и пирожные, которые в действительности выглядели так, будто были куплены в Woolies, что на Куджи-Бей-Роуд. Люк внутренне содрогнулся.