Менделеев в монографии о выставке затронул ряд злободневных вопросов развития важнейших химических производств в России. Он дал общий обзор химических продуктов, представленных на выставке, а затем подробно изложил вопросы содового и поташного производств, нефтяного дела, получения керосина и смазочных масел, стеарина и мыла, минеральных удобрений и других продуктов. Книга о выставке вызвала большой интерес и быстро разошлась. Позже сам автор писал: «Успех ее превзошел все мои ожидания... Меня с того времени стали слушать в этих делах». Всего замечательный химик посетил 6 всемирных выставок: 1862, 1867, 1873, 1876, 1878 и 1900 гг.

8 апреля 1867 г. Менделеев осмотрел химический раздел выставки и в записной книжке отметил: «Хороши анилиновые препараты во Франции. Познакомился с Гофманом».

А. В. Гофману Парижская выставка принесла успех и славу. Ему присудили «Гран-при» и баснословную сумму в 100 тыс. франков. В том же году его наградили орденом Почетного легиона Франции, Лондонское королевское общество избрало его своим иностранным секретарем, многие университеты и академии — почетным членом. Работы Гофмана и его учеников имели большое значение для создания промышленности по переработке каменноугольной смолы и производству синтетических красителей и их продуктов.

Н. Н. Зинин по материалам выставки составил работу «Об анилиновых красках», где писал: «Краски из анилина и из других веществ, приготовляемых из дегтя каменного угля, получили в настоящее время большое значение в крашении и печатании тканей; ими достигается разнообразие цветов и ярких оттенков, невозможных при исключительном употреблении только других красок... Они вытеснили из употребления непрочные краски, происходящие из растений и животных... Все красной, получаемые из тропических стран: индиго, кошениль, красильные деревья, значительно подешевели от введения в фабричное дело каменноугольных красок».

Велики заслуги Зимина в получении анилина, взрывчатых и других веществ. Но результаты исследований использовались и приносили огромные прибыли за рубежом, в более развитых странах, а не в России. В 1867 г. Россия выпускала всех товаров на 218 млн. руб., из них продукция химического производства составляла всего 6 млн. руб. При этом страна импортировала химических товаров на 18 млн. руб., а экспортировала только на 2 млн. руб.

Какие химические экспонаты были на выставке из России? Заводчик Капитон Ушков представил хромпик и купорос, за что и получил серебряную медаль (единственный экспонент из России). Илецкий соляной промысел вновь выставил кусок прозрачной каменной соли. Минеральные продукты были и из других областей России. В главном проходе выставки стояла колонна с вазою из антрацита области Донского войска, огромный малахитовый монолит в 133 пуда из нижнетагильских заводов Демидова. Сибирский графит получил две медали: золотую — Иван Алибер из Иркутска и серебряную — М. К. Сидоров из Красноярска.

«Каталог предметам из севера России, приготовляемым на Парижскую Всемирную выставку Енисейской губернии Красноярска первой гильдии купцом Михаилом Сидоровым», включал 108 экспонатов. Тут и альбом видов Красноярска и золотых приисков, откуда представляется их золото, изделия из мамонтовых, моржовых и коровьих костей, образцы каменного угля, различных руд и минералов, древесных пород. Куски графита с текстом: «Известный изобретатель литой стали для орудий полковник П. М. Обухов во время управления Князе-Михайловским Златоустовским заводом признал этот графит годным для тиглей на предмет литья стали для пушек».

В каталоге Сидорова выделена группа «Питательные вещества, применяемые для замены хлеба при недостатке оного в неурожайные годы населением р. Печоры». Там перечисляются: мох болотный, мука из рябиновых листьев, из соломы и хлеб из них, сосновая кора с мукой и хлеб из нее. А под названием «Праздничный хлеб» числится продукт из сосновой коры наполовину с примесью ржаной муки.

Заведовать русским отделом был назначен писатель Д. В. Григорович, секретарь Общества поощрения художников. Он считался большим музейным знатокам, в частности, Эрмитажа, где также служил секретарем музея и за два года до выставки написал книгу «Прогулки по Эрмитажу». Отдел у него, по мнению современников, носил характер больше художественный, нежели промышленный.

На выставке из русских можно было увидеть всякий народ, начиная с сановников и «вплоть до самых первобытных купцов из глухих приволжских городов», — сообщал писатель Боборыкин. На Марсовом поле, в русском ресторане, и в других местах встречались компании молодых чиновников, профессоров, литераторов, художников. Писатель отмечает: «Простой народ был характернее: сначала плотники, строившие русскую избу, потом половые, артельщики, мастеровые нашего отдела и весь хор кавалергардского полка, приехавшего на всемирные состязания оркестров».

Летом того года в Париже жили Достоевский, Тургенев, Гончаров. В сентябре на несколько дней по своим делам в Париж приезжал Герцен, посетил и выставку. Публицист Г. Н. Вырубов, находившийся в близких отношениях с ним, вспоминал об этом: «По выставке мы ходили много, но она Герцену сильно не понравилась... Надо признаться, на этом международном базаре трудно было различить вещи действительно интересные среди массы всякой мишурной дряни. Быть может, тоже ему неприятно было видеть, как ничтожное место занимал русский отдел и как мало в нем достойного похвалы». «Всемирным толкуном» назвал Герцен выставку.

Русский отдел располагался в восьми галереях: первые две показывали предметы археологии и художественные произведения, остальные — изделия промышленности и земледелия. Фасад отдела по главному выставочному проходу выделялся национальным стилем убранства. Изящное оформление. токарные деревянные работы русских привели в восторг корреспондента «Тайме» своей изысканностью.

На выставке 1867 г. появились и первые постройки из России: около Дворца индустрии разместили русскую избу и конюшни, украшенные резными наличниками, подзорами, полотенцами и другими элементами русских деревянных зданий. Все эти довольно простые, но оригинальные по своему облику сооружения знакомили посетителей с самобытным народным зодчеством России, правда, в довольно общем виде. «Дейли телеграф» описывала эту избу, построенную без единого гвоздя.

Русскую избу на выставке надумал поставить купец В. Ф. Громов. Еще за два года до выставки он вызвал в Петербург-артель владимирских плотников Дружины Лихачева с товарищами. Плотники распластывали неохватной толщины бревна на плахи, из них по шнуру вытесывали длинные доски. Сам Дружина занимался резьбой, на досках рисовал солнце, цветы, зверей, птиц. Помощники теслами выбирали фон, мастер киянкой и долотом наводил рисунок — оживали деревянные цветы, на досках скакали кони, крались звери, летели птицы.

Нарядная изба весело поблескивала окнами с узорчатыми наличниками. Крыльцо поддерживали столбики, у светелки — балкончик как печатный пряник. Комиссия из Академии художеств с восторгом приняла избу. Разобрали ее по бревнышку и отвезли в порт. В октябре 1866 г. пароход пришел в устье Сены. На следующий год к весне избу собрали. Она состояла из двух отдельных домов, соединенных крытым двором. Внутри изба была убрана крестьянской утварью и пожитками. На дворе размещались сельскохозяйственные орудия и машины, в малой пристройке — принадлежности для охоты и рыбной ловли, а также манекены в народных костюмах разных племен севера Российской Империи. Особое любопытство вызывало изображенное в натуральную величину целое семейство остяков, привезенное М. К. Сидоровым (серебряная медаль). По разделу искусства изба была награждена серебряной медалью.

На русской улице посетителей с каждым днем становилось все больше. Около рельефных мозаик Петергофской гранильной фабрики и работ мозаичного заведения Академии художеств (золотая медаль) — постоянно толпа зрителей. Отовсюду слышатся похвалы. Приводили в восторг изделия фарфоровой фабрики и стеклянного завода, особенно из пурпурина (стекла, недавно изобретенного русским художником Бонафеде), и серебряные работы Сазинова.