Пролог. Навсегда-навсегда

«Каждый день я просыпаюсь и первое, что я чувствую — это боль в груди. А иногда я просто не сплю, потому что знаю, что, когда проснусь, тебя не будет рядом со мной».

— Чарли! Эй, Чарли!

Светловолосая голова Оливера Скотта высунулась из-за стеллажа с изолентой, верёвками и прочей хозяйственной мелочью. Чарли обернулась, поправила очки на переносице и, увидев, как Олли машет ей с «жутко таинственным» видом, вприпрыжку помчалась к нему. Только скрип её кед о линолеум да жужжание осветительных приборов нарушали тишину торгового зала.

 — Вот ты где, Оливер Мэйсон Скотт! — подражая тону мисс Линнет, их учительнице, изрекла Чарли. Сделала она это громче, чем следовало, потому что Олли тут же зашипел на неё и глянул с укором.

 — Тише, Чарли! Иначе всё испортишь! — опасливо оглядевшись по сторонам, прошептал Оливер, а Чарли оживилась в предвкушении новой проделки.

Детям приходилось как-то выкручиваться, чтобы летние каникулы проходили с толком и весело. Обычно Чарли с Олли приходили в магазин стройматериалов, принадлежащий семье Скоттов, и играли, бегая по торговым залам и складам, пока терпение мистера Скотта не иссякало, и детей не прогоняли за очередную проказу. Тогда Олли и Чарли подавались на заправку, где миссис Тимонс продавала самый вкусный и холодный лимонад, становившийся спасением в летнюю жару.

 — Пойдём за мной, только тихо! — скомандовал Оливер и, пригнувшись, как в каком-нибудь фильме о шпионах, стал пробираться в сторону склада. Решив проявить почтение, Чарли так же пригнулась, семеня за другом. Её сердце стучало всё быстрей и быстрей, и радость от грядущего приключения наполняла грудь вместе с воздухом.

Чарли всегда было весело с Олли. Он был её лучшим другом с тех пор, как они встретились в начальной школе. Чарли с родителями и двумя сёстрами тогда только переехала в Гери и никого тут не знала. Когда Чарли пришла в школу, оказалось, что только она одна из девочек носит мальчишескую одежду и вместо забав со скакалками предпочитает игры с мячом. В итоге девочки не захотели дружить с новенькой, а вот мальчишки с радостью приняли в свой круг, не став воротить носы. Особенно Чарли сдружилась с Оливером Скоттом, и теперь ей казалось, что они знали друг друга целую вечность. Это было три года назад — почти что самая настоящая вечность, когда тебе девять.

Дети пробрались на крышу трёхэтажного магазина — третий этаж служил офисом для мистера Скотта; была там и небольшая квартирка, в которой, впрочем, никто не жил.

 — Гляди, Чарли!

И Олли с гордостью показал Чарли с десяток наполненных водой воздушных шариков, рядочком уложенных у парапета.

 — Что это ты удумал, Оливер Скотт? — Карие глаза Чарли сверкнули лукавством за стёклами очков. С тех пор как Чарли потеряла третью пару контактных линз, ей приходилось носить на лице уродские очки в чёрной оправе.

 Плохое зрение досталось Чарли от отца, а у того в семье почти все были слепы как кроты. Не совсем так, конечно, хотя дядя Ховард и тётя Луиза, надо признать, имели схожие черты с этими подземными зверками.

Олли широко ухмыльнулся, кивнув Чарли. Конечно же, она поняла его замысел, и он не только не возмутил девочку, но и вызвал трепет от нетерпения приступить.

И они приступили.

Надёжно спрятавшись за парапетом, послали первый заряд в мистера Фергюсона, старого брюзгу, который как раз вышел из магазина, куда приходил за садовыми перчатками. Шарик с громким шлепком приземлился у ног мужчины, обдав того крупными брызгами. Мистер Фергюсон стал озираться вокруг себя и сыпать проклятьями, а Чарли и Олли, зажимая рты от смеха, юркнули в своё укрытие.

Следующей целью их обстрела стала миссис Муди, которая всюду таскала с собой свою противную болонку Тинкербел. Вот и на сей раз визгливое животное сидело на руках хозяйки, получив свою порцию брызг.

Обстреляв ещё нескольких прохожих, дети катались по раскалённой на солнце крыше, держась за животы от хохота.

 — А здорово ты придумал, — оценила Чарли, когда, успокоившись, они лежали на спине и, прищурившись, разглядывали безоблачное небо.

 — Я же говорил тебе, Чарли — держись меня и не пропадёшь!

Легонько стукнув Олли в плечо, Чарли показала ему язык.

 — Воображала ты, Оливер Скотт.

Замолчав на некоторое время — после хорошей шалости всегда наступал такой момент спокойствия, когда хотелось отдохнуть, а заодно поразмыслить над следующим приключением, – Чарли и Олли дышали июльским зноем, слушая звуки их сонного маленького городка. И в этой уютной тишине их мизинцы сплелись, выражая тем самым, что не было дружбы крепче на всём белом свете.

Во всяком случае, в штате Индиана точно не было.

 — Олли, — позвала Чарли шёпотом, как будто боялась спугнуть бабочку — взмахнёт крылышками и упорхнет.

 — Что, Чарли? — Олли повернул голову — их лица были так близко, что даже со своим не очень хорошим зрением Чарли видела все веснушки на его носу.

 — Пообещай мне, что мы навсегда будем друзьями и никогда-никогда не расстанемся, — ещё тише, на выдохе, сказала Чарли.

 — Мы навсегда-навсегда будем друзьями, Чарли, — со всей серьёзностью заверил Олли, крепко сжав её мизинец своим.

 — Оливер Скотт и Шарлотта Пирс! — послышался совсем близко рассерженный окрик мистера Скотта. — Что это вы тут устроили?!

Шустро подскочив, дети обернулись к лестнице, на верхушке которой как раз показался хмурый мистер Скотт.

Олли взглянул на Чарли и вдруг весело подмигнул ей. Они были готовы понести наказание за проделки. Им было не привыкать.

 Чарли

 «— Чарли, это Лиз. Папа… — быстрый, судорожный вздох моей сестры. — У него был удар. Он умер, Чарли».

Я не помню, сколько раз прослушала это сообщение. Я всё слушала и слушала, но от этого смысл не становился яснее. Слова не желали аккуратно уложиться в моей голове, смешиваясь в беспорядок, образуя хаос. Выходила какая-то ерунда, потому что мой отец не мог быть мёртв. Я говорила с ним недавно, и он был полностью здоров, его голос звучал бодро, как и всегда. Как и положено папе.

«Всё работаешь, Чарли. Нехорошо. Приезжай домой, дочка, отдохнёшь».

«Обязательно, пап, но не сейчас. Сейчас не могу. В следующем месяце постараюсь, а если не выйдет, обещаю, что приеду на твой день рождения».

«Ах, Чарли…»

Я никогда больше не услышу папино: «Ах, Чарли», как и «Чарли гоняет в мяч почище любого мальчишки».

Вернувшись в родительский дом, я не застану там папу — лишь комнаты, вещи и предметы, сохранившие память о нём.

Я постаралась вспомнить день нашего последнего разговора. Это было на прошлой неделе, или в прошлом месяце? Одно я знаю точно: Митчелл Пирс был лучшим отцом, который только мог быть. Я же оказалась недостаточно хорошей дочерью.

 — Мисс Пирс, такси уже ожидает вас.

Мягкий голос Эвелин заставил вынырнуть меня на поверхность сознания, в реальность марта 2015 года. Солнце за окнами моей квартиры лгало — день вовсе не был таким хорошим, как могло показаться.

 — Спасибо, Эвелин.

Я подхватила ручку чемодана, отказавшись от помощи домработницы, и двинулась к двери, надеясь, что у меня получится продержаться весь путь. Захлебнуться в слезах во время перелета Лос-Анджелес — Индианаполис не лучшая идея.

 — Когда вас ждать обратно, мисс? — осторожно спросила Эвелин.

Я обернулась, оглядев небольшой холл своей квартиры. Всё здесь было декорировано по моему вкусу, но внезапно то, что я видела, показалось мне чужим. Возникло странное чувство, что мне больше не придётся вернуться в это место.

Абсурдные мысли.

 — Ещё точно не знаю, Эвелин. Я позвоню.

 — Удачи, мисс Пирс.

Я кивнула со слабой улыбкой и вышла за дверь.

***

 Меня зовут Шарлотта Пирс. Если вы смотрите телевизор или ходите в кинотеатр, возможно, вы меня видели. Я из тех везунчиков, которые, попав в Лос-Анджелес, быстро находят путь к успеху. Я никогда не грезила Голливудом и славой и, оказавшись в Лос-Анджелесе семь лет назад, не ставила себе цели непременно попасть на голубые экраны.

Отдельные случаи часто играют знаковые роли в человеческой жизни, так случилось и со мной. Многим удобна мысль, что мои достижения – исключительная заслуга протекции мужчин с набитыми кошельками, чью постель я согреваю. Я никогда не пыталась доказать обратное, это как война с ветряными мельницами. В шоу-бизнесе сплетни и слухи занимают своё нерушимое место.

Кто я такая, чтобы ломать систему?

Правда куда менее захватывающая. Я родилась в Гери — это небольшой городок в центре Индианы. И где бы я ни находилась сейчас, я навсегда останусь девчонкой из «штата верзил».

 Часы полёта сливаются в какую-то вереницу обрывочных воспоминаний из детства. Мои глаза прикрыты, и я слышу голос отца, летящий из глубины памяти. Этот голос я узнала бы из миллионов других голосов, а теперь я боялась, что однажды могу забыть его.

Что, если однажды я и правда не смогу вспомнить?

От Индианаполиса до Гери около двух часов езды. В аэропорту я беру машину напрокат, и с каждой покрытой милей во мне растёт паника. Я боюсь того, что увижу дома. Больше всего меня пугает встреча с мамой. Наши отношения никогда не были простыми, особенно в последние годы, но они с папой всегда так сильно любили друг друга. И теперь, когда его не стало, я не знаю, как она переживёт это.

Уже почти вечер, когда я въезжаю в город. Вывеска на въезде гласит, что население Гери 7842 человека. Думаю, погрешность на сегодняшний день довольно большая, потому что эта цифра там с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Всякий раз как мы с Олли смотрели на неё, он говорил, что эта последняя двойка — это мы с ним. Всегда только вместе.

«— Знаешь Чарли, если ты когда-нибудь исчезнешь, я тоже перестану быть».

Я смотрела на него и смеялась, но в такие моменты не было девушки счастливей меня на всей планете.

«— Все ты врёшь, Олли. Скорее всего, сразу побежишь к Келли Портер!» — подначивала я, но Олли было не смутить.