— Мне просто повезло, — зло бросил Артур.

— А теперь, когда этот мужчина мертв, — продолжала Сабина, — никому не надо знать о том, что произошло. Неужели ты не можешь простить свою мать и великодушно забыть обо всем?

Боюсь, ни то ни другое невозможно, — ответил Артур. — Если бы это было возможно, я бы больше никогда в жизни не виделся с ней, уже только потому, что она заставила меня согласиться на твой приезд к ней.

Позабыв даже хорошие манеры и не спросив разрешения, Артур рассеянно достал сигару из своего портсигара и закурил. Сабина взглянула на его профиль и поняла, что он кипит от злости. Даже простой разговор о его матери приводил его в такую ярость, что его руки дрожали.

Сабина не понимала его. Она была крайне напугана и огорчена, слыша его полный гнева голос, видя жесткость во взгляде, когда он говорил о своей матери. И все же какое-то непонятное упрямство заставило ее продолжить разговор, хотя она понимала, что лучше бы согласиться с ним или просто промолчать.

— Артур, — задала она совсем уж опасный вопрос, — почему ты женишься на мне?

Он повернулся к ней лицом и положил свою руку на спинку ее скамьи. Слабая улыбка в первый раз смягчила линию его рта.

— Потому что я люблю тебя, Сабина. Разве ты этого не знала?

— Ты так сказал, когда в первый раз попросил моей руки, — отозвалась Сабина. — Но если ты и правда меня любишь, то почему же говоришь, как ты не можешь понять чувств твоей матери к человеку, за которого по воле судьбы она не могла выйти замуж?

Артур убрал руку со спинки сиденья и, вздрогнув, сел очень прямо.

— Послушай, Сабина, — резко сказал он. — Я не знаю, что тебе понарассказывала моя мать. Сам я всегда избегал отвратительных деталей этой интриги, которая разрушила всю мою жизнь. Но могу тебя заверить, что такая любовь, если ее можно назвать этим словом, не имеет ничего общего с чувством, которое я испытываю к тебе. Больше того, я должен попросить тебя один раз и навсегда больше никогда не говорить со мной об омерзительной интрижке моей матери или о человеке, который оказался попросту подлецом и обманом заставил ее покинуть свой дом, друзей и даже королевский двор. Как ты сама сказала, теперь все кончено и, милостью Божьей, ее эгоистичное и недостойное поведение не привело ни к каким печальным последствиям. В любом случае, ее судьба не должна нас беспокоить. Как только мы поженимся, я ни при каких обстоятельствах не приглашу ее к нам в дом и уж тем более не буду гостем в ее доме. Сабина еле слышно вздохнула.

— Я не могу тебя понять, — сказала она.

— И даже не пытайся, когда дело касается этого вопроса, — отрезал Артур. — Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Ты сегодня очень красива, Сабина.

— Тебе нравится мой наряд?

— Он очарователен. Роль Персефоны тебе очень к лицу. Должен признать, я ожидал, что бал-маскарад — ужасная скукотища, но сегодня $ получил истинное удовольствие.

— Тебе нравится быть со мной? — спросила Сабина.

— Моя дорогая девочка! Что за странный вопрос? улыбнулся Артур. — Неужели я бы просил тебя стать моей женой, если бы не хотел всегда быть с тобой? Сказать по правде, я влюбился в тебя в первый же вечер, когда тебя увидел. Ты так отличалась от других девушек на том ужасно скучном приеме. Говоря откровенно, ты мне нравилась больше в твоем простом платьице, чем во всех этих дорогих экстравагантных нарядах, которые моя мать заказала для тебя в Париже. Я ценю в жизни простоту, Сабина. Мне нужна жена, которая готова посвятить себя мне, а не проводить время, состязаясь с другими женщинами в изысканности нарядов и капоров, меньше всего мне нравятся расфуфыренные манекены.

— Но, Артур, разве ты не хочешь, чтобы я была хорошо одета и выглядела модной? — спросила Сабина.

Мода, как и множество нарядов и драгоценностей, обычно выдает легкомысленную натуру, Сабина. Я хочу, чтобы ты оставалась самой собой, той, какой ты была те первые дни, когда мы встретились. Если мне не изменяет память, ты выглядела очаровательно в тот вечер, когда мы играли вместе в крокет.

— Артур… — горячо начала Сабина, но слова тут же замерли на ее губах.

Какой прок спорить? Как объяснить ему, что то платье, в котором она была в усадьбе в тот вечер, просто старая, линялая роба и его переделала ей из маминого старья деревенская портниха. Безвкусное платье, старомодного фасона, но в тот вечер ей больше нечего было надеть — на свое единственное приличное платье она пролила кофе в прошлое воскресенье.

Она почувствовала внезапный прилив ярости от того, что Артур оценил ее в этом тряпье, а не в этих модных вещах из Парижа. Но здравый смысл и без его ответа подсказал ей истину.

Артуру была нужна жена, которая будет абсолютной противоположностью его матери, которую он ненавидел. Каким-то непостижимым образом естественная сыновья любовь превратилась в яростную ненависть, которая толкала его критиковать и осуждать все, что бы ни делала леди Тетфорд. Если она со вкусом одевалась, его жена должна одеваться плохо. Если она носила драгоценности, его жена должна обходиться без них.

Наконец Сабина поняла, почему Артур выбрал именно ее, незнатную, неприметную дочь сельского священника, а не одну из множества хорошо воспитанных, аристократичных девушек, которых он встречал при дворе. Она вдруг почувствовала смущение и обиду. В любви Артура к ней был протест и равнодушие. Она была не столько символом того, что ему нравилось, сколько противоположностью того, что он отвергал.

Артур вдруг выбросил сигару и снова положил руку на спинку сиденья позади Сабины.

— Сабина, мы будем очень счастливы, ты и я, — сказал он. — Мне надо будет многому тебя научить, но я знаю, что ты хочешь учиться. Тебе надо будет только мне доверять, принимать на веру все, что я говорю, — и у нас не будет разногласий, не будет ссор. — Он улыбнулся и прибавил: — У меня не такой плохой характер, как тебе показалось в эти дни.

Да, у него был некоторый шарм, и Сабине вдруг захотелось от него чего-то такого, что она и сама толком не могла объяснить. Утешения, понимания, уверенности, ответа на вопросы, которые тревожили и мучили ее в последнее время.

— Ты действительно веришь, что мы будем счастливы? Ты точно уверен в этом?

Это был крик ребенка, который жаждет утешения. В ответ Артур взял ее за подбородок и поднял ее лицо кверху.

— Ты сделаешь меня очень счастливым, — сказал он. — Я в этом уверен.

Он нежно поцеловал ее, и невольно руки Сабины потянулись к нему. Она хотела, чтобы он обнял ее, хотела, чтобы ее убедили в том, что он прав, что он любит ее, а следовательно, что их ждет счастливое будущее.

Но Артур вдруг убрал руку с ее подбородка и отодвинулся.

— Нас не должны видеть, как мы милуемся, словно какие-нибудь Том и Мэри, — сдержанно заявил он. И я думаю, нам пора возвращаться. Мы не должны забывать, что сегодня вечером я прислуживаю их королевским высочествам.

— Да, вернемся, здесь становится прохладно, — согласилась Сабина.

Она дрожала. Она вдруг почувствовала себя побежденной и очень разочарованной. Она не знала почему, но все ее тело жаждало тепла, чего-то неизведанного и недосягаемого.

В молчании они вернулись в бальную залу, и не успела Сабина войти в помещение, как появился лорд Шерингем.

— О, вот вы где! — с упреком воскликнул он. — Вы хоть понимаете, что из-за вас я пропустил половину своих танцев?

— Неужели, Шерри? Простите меня, — улыбнулась Сабина.

Услышав, как его невеста назвала друга по прозвищу, вопреки его запрету, Артур вздрогнул, и Сабина догадалась, что он был раздосадован и счел ее поведение крайне фамильярным.

— Мы с мисс Уонтидж были в саду, — сказал он, сделав ударение на слове «мисс».

— Да брось, Зануда, — хохотнул лорд Шерингем. — Я не собираюсь тебя вызывать на дуэль за то, что сделал бы сам, будь у меня такая возможность.

Артур одарил его взглядом глубоко оскорбленного человека и направился к помосту, где королевская чета все еще продолжала приветствовать своих гостей из числа знакомых.