Кавказец, натурально, сразу же заприметил синюю «вольвушку». Он бы её заприметил и без алых номеров, а уж с ними-то — и подавно. В общем, глаз от неё оторвать он уже не мог и с нетерпением ждал выхода хозяина. Ему страсть как хотелось посмотреть на гордого водилу такой смертельной тачки. Не забывайте, какой год был на дворе. Тогда синяя «вольвушка» была мечтой любого совкового миллионера.

Когда весёлая компания — бабка, Юрик, племянники и «квази Хамагучи» — высыпала из «Англетэра», нацмен ещё ничего дурного не заподозрил. Он лишь бросил в их сторонузгляд, полный гадливости. Вернее, взглядов было два: сначала на небритые ножки японо-начальства, а потом и на старческие ножки-колбаски Аояги. Бабка решила на отдыхе выпендриться, шортики «турбо» напялила.

Смешная до ужаса мини-группа двинулась по направлению к «вольвушке». Нацмен, конечно же, напрягся, но в душе понадеялся, что мелкота проплывёт мимо…

Когда квази-Хамагучи своим ключиком отперла дверцу и, плюхнувшись за руль, бросила на плечико безопасный ремешочек, надо было видеть лицо этого гомодрила.

Юрику стало его жаль. Чисто по-человечески.

Юрик не только бабку Аояги в свет вывозил, он и Хамку проветрил. И даже замуж пристроил. Своими руками. Да и не в Питере дело было вовсе, а в самой, что ни на есть, Швеции!

У японских дипработников Москвы не только денег много, но и льгот немеряно, больше, чем у всех ветеранов всех мировых войн вместе взятых. Если для рядового японского Киноситы Нодзому четыре дня — шикарный отпуск (можно к Наташе смотаться, на коврике полежать), то Хамагучины коллеги по сорок дней гуляли. При этом ухитрялись вернуться на работу плохо отдохнувшими и с лютыми мигренями…

Если рядовой японец зарплату получает у себя на предприятии, то московские японо-дипломаты вынуждены каждый месяц мотаться в Стокгольм. Им зарплату положено брать только в тамошнем банке. В другом месте не положено. Схема была такая: едет кто-то один и берёт денег на весь коллектив.

Поскольку японо-дипломатов в Москве никогда не бывает много, за несколько лет работы в столице каждый из них на халяву раза по два, а то и по три, на халяву в Стокгольм успевал смотался. Даже Ёжка-медсестра два раза съездила.

Зачем японо-дипломатам столько льгот? Работа вредная. Им надбавка полагается — за страх, за унижение на улицах, за арбатских цыган и за ещё много-много чего другого. Надбавка за «расейскую зловредность». Именно поэтому японо-дипломаты, хоть и считают русских олухами, но в Россию, всё же, тянутся. Им в Москве-Питере мёдом помазано. После Вашингтона Москва у японских дипломатов на втором месте по популярности. Поворчат-поворчат, а работать в Москву так и норовят ехать. Когда с Америкой пролетают…

В тот момент, когда Хамке приспела пора в Швецию смотаться, Юрик тоже туда ехал: навестить своего стокгольмского дружка Джерри Ланца, проживавшего по адресу Крукмакаргатан, 5.

Супруга Джерри тоже японочка, но благородных кровей. И имя у неё красивое, двойное — «Алиси-Кейко». А фамилия такая, что Джерри не удержался и присвоил её себе. На правах супруга. Теперь он Джерри Ланц-Тайра.

Императорская династия Тайра в Японии не хухры-мухры, одна из самых древних.

Поэтому Хамагучечка, переступив порог Джерриной квартиры, сразу стушевалась и начала вести себя прилично. Японцы могут вести себя прилично, когда хотят.

А тут ещё, на её бесконечное счастье, международный брак подвернулся. Хамка нашла себе жениха, не выходя из Джерриной квартиры.

В ту минуту, когда вся компания дружно налегла на суши, приготовленные ручками императорской наследницы Алиси-Кейко, раздался звонок в дверь и… Вошел хилого вида мужичок! Как оказалось, англичанин, один из Джерриных дружков-фотографов.

Роста он был невысокого, но Хамке хватило.

В общем, в тот раз всё получилось, как в затёртом анекдоте: «француз уходит из гостей с дочкой хозяйки, а русский с бланшем под глазом». Хамка ушла из гостей с английским женихом. Наконец-то маленькому вампирёнышу свезло. Должно же ведь когда-то!

А Юрик, едва дождавшись окончания контракта, покинул Посольство. Не для него всё это. Он привык быть свободным художником…