полковник Александр Будников

На этой войне было всякое: бездарность отдельных “полководцев”, несогласованность армейцев и внутренних войск, большие потери порой от элементарной пьянки, предательство, торговля оружием… Но в любом случае ожесточенная стрельба в спину журналистов “своих” СМИ - явление уникальное.

Одна из главных особенностей чеченской трагедии - парадоксальная, на первый взгляд, и немыслимая в любой другой стране настоящая психологическая война, развернутая российскими СМИ против российской же армии.

С первых дней ввода войск с экранов ТВ и газетных полос хлынул мощный поток материалов о “зверствах” федералов, непрерывные интервью с главарями боевиков. Дудаев безраздельно царил в некоторых газетах и на большинстве телеканалов, обильно цитировались его параноидально- русофобские высказывания и планы поставить Россию на колени. В декабре 1994 г. Т. Миткова и ее коллеги - телевидущие НТВ - с надрывом в голосе именовали боевиков не иначе, как “ополченцы”. Не знаю, как у кого, у меня при слове “ополченцы” появлялись ассоциации с Мининым и Пожарским, ведущими народ на борьбу с оккупантами, полки народного ополчения, уходящие на рубежи Москвы осенью и зимой 1941-го…

Сразу же излюбленной темой стал отказ некоторых солдат от направления в группировку, спекулирование на материнских чувствах, едва завуалированная пропаганда дезертирства, призыв к солдатским матерям всем срочно направляться в Чечню и вырывать своих чад из рук злодеев-командиров. Если солдат попал в плен и ему повезло - рядом оказались мать и телеоператор НТВ или ОРТ, то добрые и благородные боевики торжественно и с назиданием на всю страну вручали сына матери. Когда отказником становился офицер, он получал всероссийскую известность в “Известиях” И. Голембиовского и “Комсомольской правде”. А уж когда возникал отказник-генерал, в ход шли массированные комментарии и интервью.

Солдат-федерал неизменно показывался растерянным, расхристанным, жующим консервы, невнятно отвечающим на иезуитские вопросы. Еще лучшим считалось подать это на фоне гордого, в чем-то даже элегантного боевика с орлиным взором. Например, летом 1996 г. чаще других мелькал на экране эффектный облик полевого командира Ахмеда Закаева - бывшего посредственного актера Грозненского драмтеатра, ныне вице-премьера “Ичкерии”. Был создан определенный имидж дудаевца. Я специально искал снимок или телекадр с небрежно одетым, растерянным или жующим консервы боевиком. Не нашел. Хотя в реальном бою, прошу поверить, все выглядят одинаково, в бою не до имиджа.

Наиболее активными, если называть вещи своими именами, в поливании армии грязью были “Московский комсомолец”, “Комсомольская правда”, “Известия”, телеканалы НТВ и “Радио России”. На поддержке дудаевцев и антиармейщине делались имена, слава и журналистские премии. Наиболее яркие примеры - Валерий Яков и Елена Масюк. В. Яков - безусловно, человек, снискавший славу и премии посредством задушевной дружбы с главарями боевиков, проводивший подавляющую часть командировок на базах сепаратистов. Иногда, правда, для “объективности” заезжал он и к федералам, отведать тушенки в офицерской столовой и тиснуть впоследствии что-нибудь саркастическое об армейской бестолковщине. На НТВ блистал с ядовито-глумливыми закадровыми комментариями к чеченским сюжетам Владимир Лусканов. И по всему было видно, что перечисленные “акулы пера”, безусловно, полагают себя вознесшимися над схваткой.

В психологической войне были свои накатанные пропагандистские штампы и клише. Часто раздавались риторические вопросы примерно такого содержания: “Как можно двигать армию против собственного народа, ведь чеченцы тоже россияне, только вооруженные, потому что гордые сыны гор?” Или еще вопрос: “Почему бы тогда не двинуть армию и против солнцевской преступной группировки?” Чистая казуистика, методично вбивавшаяся в головы миллионов россиян.

Оглядываясь назад, можно сделать очевидный вывод: Россия в декабре 1994 г. была морально-психологически не готова к отстаиванию своей территориальной целостности, пресечению вооруженного мятежа и глумлений над русскими, закрытию криминально-этнической “черной дыры”, высасывающей миллиарды долларов. И в результате с первого дня ввода войск страна стала аудиторией для заклинаний и кликушеств “правозащитников” (кавычки - потому, что права русских ими начисто игнорировались). С. Ковалев, В. Новодворская, С. Юшенков буквально стонали и стенали о попранных правах чеченцев на всю Россию.

Россию захлестнул вал пацифизма. Сегодня ясно, что для некоторых влиятельных москвичей этот “пацифизм” был небескорыстен: на войне делались огромные деньги. Но чем объяснить позицию многих других газет и телеканалов в регионах, которые явно не могли быть куплены? И здесь приходится искать иное, “идеологическое”, объяснение их поведения. Создается впечатление, что сегодня большинство российских СМИ априори против любой войны, не вникая особенно, кто изначальный виновник и ради каких целей она ведется. Война не нужна, даже война оборонительная. О том, насколько глубоко проник пацифизм во все поры российского общества, свидетельствует тот факт, что у нас уже имеется целая формация генералов, которые под давлением политиков вершиной военного искусства считают операцию “по выводу войск” из очередной части сжимающейся страны.

Безоглядный и безграничный пацифизм уже имел место в истории России. Можно вспомнить завершающий этап русско-японской войны начала века. Самый же яркий пример - антивоенная пропаганда большевиков в 1917 году. И это притом, что боевые действия велись уже на территории России.

Так называемый “план Парвуса”, на который опирались большевики в 16-м году, заключался в “…уничтожающем разгроме России и последующей революции в ней! Если Россия не будет децентрализована и демократизована, опасность грозит всему миру”. Состоялась уникальная договоренность большевиков и германских представителей в вопросах “пропаганды мира” (именно так всегда предпочитали публично говорить в Берлине, касаясь этой щекотливой темы). И не случайно после Февральской революции большевики начали выпускать гигантское количество газет, листовок и прокламаций. В июле 1917 года тираж “Правды” - 90 тысяч, кроме нее выходит более 40 газет на разных языках тиражом в 320 тысяч экземпляров, покупались целиком крупные типографии. Никакие взносы “партийцев” не могли обеспечить это печатное половодье. “План” сработал. Россия была повержена, “децентрализована и демократизована”. И впоследствии захлебнулась кровью десятков миллионов людей… Сопоставляя факты истории, поневоле приходишь к мысли о правильности тезиса, что некоторые сегодняшние “демократы” по сути те же большевики-разрушители образца 1917 года, которым Россия - побоку, главное - “тотальная демократизация”, а некоторые наши банкиры, хозяева СМИ, снискали лавры, вполне сравнимые с лаврами Парвуса.