— А как же данные экспертов-криминалистов местной полиции? Их аппаратура не засвидетельствовала ведь присутствия живого существа в помещении банка в ночь его ограбления?

— Это вы спросите у самого Тэрнера. Он вам расскажет, как удалось ему получить эти данные. Недаром же я плачу ему в три раза больше, чем местные муниципальные власти.

— А самоубийство робота «Чарли», значит, всего лишь инсценировка?

— Слава богу, что хоть это-то вы сообразили, — улыбается Питер Дрэйк. — А теперь — к Ральфу Мэйсону!

— Но я плохой дипломат, сэр…

— К черту дипломатию, Тони! Постарайтесь только, чтобы разговор был без свидетелей, и соглашайтесь на любую сумму, какую он предложит.

— А вы предполагаете, что он…

— Я не предполагаю, Тони. Я это точно знаю.

— А сам Питер Дрэйк не нашел, значит, нужным прийти ко мне? — спрашивает Клифтона Мэйсон.

— У него неотложные дела, мистер Мэйсон…

— Я ведь приглашал его не на чашку кофе.

— Он в курсе дела, мистер Мэйсон. В том смысле, что догадывается, о чем мог быть разговор.

— И уполномочил вас вместо себя? Это на него похоже. Наполеон когда-то говорил, что судьбу сражения решают большие батальоны или что-то в этом роде. А теперь все решают большие доллары. У меня есть все факты или почти все, чтобы посадить вашего босса на скамью подсудимых, нет только уверенности, как отнесется к этому прокурор.

— Вы думаете, что он не решится начать процесс против Дрэйка?

— Почти не сомневаюсь в этом.

— А вы?

— А что я? Для них я мелкая сошка. Они меня, дорогой док, без труда сотрут в порошок не только в переносном, но и в буквальном смысле.

— Зачем же вы тогда так добросовестно вели это расследование?

— Ну, во-первых, это мне было поручено. Никто, правда, не предполагал, что так все обернется. И сам Дрэйк, конечно, не сомневался, что все спишется на робота, потому и не вступал ни в какие контакты с прокурором. Зачем ему было делиться с ним своей добычей?

— А теперь придется поделиться с вами?

— Ничего иного, к сожалению, мне не остается, — вздыхает Ральф Мэйсон.

— Вы, наверное, хотели сказать, что Дрэйку ничего иного не остается?

— Я сказал, мистер Клифтон, именно то, что хотел. Мне придется взять свою долю, если я хочу уцелеть. И опять-таки слово «уцелеть» произношу в буквальном смысле. Как ни парадоксально, но если я не потребую у Дрэйка своей доли из награбленного, он будет считать меня своим врагом, который, минуя прокурора, может сообщить все ему известное куда-нибудь повыше. И тогда ему придется потратить гораздо больше долларов. Вот ведь какая тут механика, а точнее — арифметика, мистер Клифтон.

— Все ясно, мистер Мэйсон. Ну, и сколько же должен вам заплатить Питер Дрэйк?

— Еще со времен таких знаменитых гангстеров, как Лучиано и Аль Каноне, был заведен порядок, по которому около трети всех преступных доходов тратилось на подкуп органов власти и правосудия. Если бы я больше уважал себя, то должен бы потребовать от Питера Дрэйка не менее тридцати процентов. Но я себя не очень уважаю, мистер Клифтон. Вы мне симпатичны, и только потому я признаюсь вам в этом. А но уважаю я себя за то, что до сих пор продолжаю служить в наших продажных органах юстиции. Мне кажется, что и вы не очень себя уважаете, поступив на службу к Питеру Дрэйку.

— Вы правы, мистер Мэйсон. Я никогда еще не презирал себя так, как сейчас…

— Будем надеяться, однако, что вы еще вырветесь из лап Дрэйка. А я человек конченый и потому позволю вашему боссу подкупить меня всего лишь за десять процентов той суммы, которую он похитил у банкира Аддисона. То есть за сто тысяч долларов.

Возвращаясь от Мэйсона, Клифтон всю дорогу ломал голову над вопросом: зачем было Питеру Дрэйку так уж маскировать свое участие в ограблении банка, если он мог купить за свои доллары не только федерального следователя, но и федерального прокурора? Конечно, ему не хотелось делиться с ними частью своей добычи, но, видимо, не это главное. Помнится, он намекнул как-то на возможность выставления своей кандидатуры в муниципалитет или даже сенат.

Да, пожалуй, это вернее всего. А доллары Хьюга Аддисона пригодятся ему на проведение его избирательной кампании. Не тратить же на нее основные свои капиталы, так выгодно вложенные в городские предприятия!