В центре сопротивления свершенному Ельциным госперевороту - в Доме Советов и вокруг него - нашлось место всем: от казачьего сотника Морозова до президента Калмыкии Илюмжинова, от певицы Тамары Картинцевой, надевшей санитарную сумку, до поэта Владимира Лещенко, вооружившегося железной трубой. Не оказалось там места только лидерам КПРФ.

После 21 сентября, то есть после выхода антиконституционного указа, Зюганов в Доме Советов появлялся. Но его, политика без всякого мандата, к принятию судьбоносных решений ни Руцкой, ни Хасбулатов не приглашали.

К разговорам у костров на площади приглашения не требовалось. Но Зюганов до костров не снизошел. Его не было среди защитников Конституции, когда 28 сентября Дом Советов блокировали. Не было потом и среди тех, кто перегораживал баррикадами Садовое кольцо на Смоленской 2 октября, не было среди тех, кто своими телами пробивал щиты ОМОНа 3 октября, и среди тех, кого расстреливали потом в Останкине и в Доме Советов. Не было среди восставшего народа ни Зюганова, ни Купцова, ни других лидеров КПРФ, кроме члена ее ЦИК Альберта Макашова.

За примерное поведение в дни восстания в октябре 93-го партии - с партбилетами с профилем вождя октябрьского восстания 1917-го - позволили участвовать в выборах в Думу, учрежденную на крови сотен убитых. И она этим воспользовалась. А потом посадила во главе Думы одного из членов ее ЦИК Рыбкина, который тут же рванул в Кремль с розами поздравлять главного кровопускателя с днем рождения.

НЕ ПРОКЛЯВ РЫБКИНА, КПРФ доказала свою готовность к любым компромиссам с режимом. То есть, заявила о себе как о партии конструктивного сотрудничества с ним.

Но в этой роли тогда, в декабре 93-го, режим не сильно в ней нуждался, поскольку большинство в Думе имели фракции ЛДПР и “Выбор России”. А при всем том на ласку Кремля КПРФ рассчитывать не приходилось. И поэтому, не переходя границ дозволенного режимом, она с размахом его обличала.

Благодаря телекамерам у думской трибуны исходившая от вождей КПРФ критика властей, хоть и в урезанном виде, но становилась известна стране. Слово же всех других партий и движений, которым за участие в октябрьском восстании было запрещено избираться в Думу, в телевизоры не попадало. На экранах мелькала только одна истинно враждебная режиму партия - партия, уклонившаяся от смертельной с ним схватки в октябрьском восстании 93-го. Ее в народе и восприняли как единственно непримиримую воительницу против антинародной политики Кремля. И на выборах во вторую Думу в декабре 95-го ей досталась львиная доля голосов всех недовольных этой политикой.

Победителей не судят. Триумф КПРФ на парламентских выборах обязывал всех противников режима признать ее вождя лидером всей оппозиции. И они это признали, выдвинув Зюганова единым кандидатом в президенты от народно-патриотических сил.

В ходе президентской кампании 96-го Зюганов носил пионерский галстук, как Брежнев. Танцевал “барыню”, как Марычев. Отдыхал с молодежью в ночном баре, как Иосиф Кобзон. Прыгал у волейбольной сетки, как Ельцин в молодости. И ездил из города в город, из деревни в деревню по всей стране и говорил, говорил, говорил замечательные слова под девизом “Россия. Родина. Народ”.

Ельцинская газета “Не дай Бог” рисовала Зюганова в облике кровожадного большевика с наганом, а он вел себя столь же безобидно, как Явлинский.

Во втором туре на участки не пришло 30 процентов избирателей. Не пришли не те, кому, как предостерегал лозунг Чубайса, было что проигрывать. Не пришли те, кто не видел разницы между двумя кандидатами и не надеялся с любым из них выиграть.

КОМАНДА ЗЮГАНОВА Не обещала отнять у банкиров госфинансы и национализировать нефть, газ и металлургические заводы. Она не называла имена жуликов, которых намерена отдать под суд, и, стало быть, не брала обязательств пресечь ограбление народа.

Эта задача могла быть выполнена при наличии в стране организованных масс народа. Но Зюганов и его товарищи по партии в предыдущие годы не создавали стачкомы и комитеты спасения, а проводили пресс-конференции, давали интервью, защищали диссертации, наносили визиты на Запад, писали книги и сочиняли в Думе законы по упорядочению деятельности режима.

Не имея за спиной силы масс, КПРФ не могла и рассчитывать на президентский пост. Его она все равно бы не получила, даже если бы 30 процентов недовольных режимом избирателей пришли на участки и отдали свои голоса Зюганову. Как и в 93-м, Ельцин не остановился бы ни перед каким преступлением ради сохранения власти. КПРФ это прекрасно понимала. Но предписывала своему лидеру плясать “барыню” и надрывать голосовые связки: нам не занять главный кабинет в Кремле, но с солидным кушем голосов избирателей можно добиться милости из этого кабинета.

То, что второе почетное место в президентской гонке изначально КПРФ вполне устраивало, выяснилось на следующий же день после второго тура, когда Зюганов направил Ельцину в телеграмме свое поздравление с победой. Еще не состоялось ни одной проверки того, сколько и где дорогому Борису Николаевичу приписано голосов, а лидеры КПРФ уже засвидетельствовали ему свою приязнь и почтение.

Ход этот неожиданным был для многих - даже для головастых финансовых тузов. 13 из них в пик выборной кампании предсказывали в коллективном письме: после объявления итогов выборов начнется буза - ни команда Ельцина, ни команда Зюганова своего поражения не признают. Отчего вышла ошибочка у банкиров? Глава “Онэксим-банка” Потанин в прежней жизни был инструктором комитета ВЛКСМ в МГИМО, руководитель банка “Менатеп” Ходорковский - зам.секретаря Фрунзенского райкома комсомола в Москве, остальные так же далече стояли от высокой партноменклатуры, и потому, видимо, не чуяли, что она хочет больше иметь, лишь не рискуя потерять то, что уже имеет.

Не умея бузить, номенклатура умеет служить - тому, кто выше всех.

Безоговорочно признав итоги выборов без всяких проверок, элита из КПРФ тем самым предложила Ельцину взять ее на службу. 5 июля минувшего года она фактически негласно избрала его своим генеральным секретарем и стала ждать указаний. Но поскольку он их давать не торопился, то формально она продолжила демонстрировать к нему нелояльность. Например, организовала сбор подписей 10 миллионов граждан за отставку Ельцина. С какой целью? Чтобы напомнить дорогому Борису Николаевичу о своем существовании. Иное назначение подписей исключалось.