— Поэтому спрашиваю всего один раз. Кто виноват в этой драке?

Директор глядел пристально, но это было не страшно. Директор привык иметь дело с детьми. Грета внутренне улыбнулась. Но второй… Зачем он здесь? Кто это такой? Инквизитор? Наблюдатель из полиции?.. Но Директор все смотрел, и надо было что-то отвечать.

Она пожала плечами.

— Я не знаю.

— Ты не знаешь? — тут же подключилась Белоснежка. — То есть ты там была, все видела, и теперь — не знаешь?

А Директор молчаливо ждал ответа.

— Я правда не знаю, — дрогнувшим голосом испуганной девочки проговорила Грета. — Астронавт… Вернее, Стефан Кардовски, сказал какую-то глупость, мы все начали смеяться, я отвернулась, а потом, когда повернулась, они уже дрались…

— Я же вам говорил, — хмыкнул человек в черном. — Никто из них ничего не видел. Обычное дело… Они решат все сами, без нашего участия. Да, Грета?

Грета вздрогнула, когда он назвал ее по имени, незаметно скрестила пальцы.

— Я не знаю, — в голосе дрожали слезы, и наверное, это было бы прекрасно — расплакаться прямо сейчас, но все внутри застыло от ледяного ужаса. Этот человек был безумно опасен, чутье не подвело. Он был ТАКИМ ЖЕ. Директор — нет, и Белоснежка тоже нет, их можно обмануть. Но не его… Они купятся на ее юный возраст и на то, что все дети — дебилы, но не он…

— Пол или Марек? — его широкое лицо было совсем рядом. Наверное, он наклонился к ней. Зрачки хищных глаз угрожающе расширились.

— Я не видела, — у Греты клацнули зубы, ей не пришлось даже притворяться.

— Наверное, Марек, — еле слышно добавила она.

— Как это просто — все свалить на врага, выгораживая своего приятеля! — снова заоралаа Белоснежка, и Грета немного расслабилась. Белоснежка ей поверила. Поверила в то, что Грета может выдать Бродягу… Потому что нельзя же сказать правду: “они дрались из-за песенки про Бога, который умеет улыбаться”, или объяснить истинную причину ненависти Марека, набросившегося на Пола, скорее, из-за своего родственника, а вовсе не из-за этого недоумка Астронавта… Или рассказать про “Псалом 666”…

Грете стоило закрепить сказанное, и она выпалила:

— Я не видела… Я не знаю… Наверное, это Марек…

Человек в черном хотел что-то сказать, но Белоснежку уже понесло:

— Наверное, Марек! — передразнила она. — Наверное!.. Я тебе не верю! И никто — не верит!.. Вы только и можете, что сваливать друг на друга!..

Человек в черном досадливо поморщился и махнул рукой.

— Еще одна драка в рекреации, и будут наказаны не только те, кто дрался! — наконец-то Директор ДЕЙСТВИТЕЛЬНО устал. — Не только те, кто дрался, но и те, кто просто стоял и смотрел! Все ясно? Иди гуляй!

Грета вскочила, и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, почти выбежала из комнаты, на этот раз — через самую настоящую дверь, ведущую в другую приемную. И там, на скамейках вдоль стен, уже сидели Пол и Клайс, и печальный Бонга в веселой курточке, и Бродяги, но сейчас ей был необходим только Клайс. Он встал навстречу, незаметно коснулся руки, и Грета вздохнула с облегчением. Теперь она была почти в безопасности.

Она посмотрела на Пола. На безмятежного Пола, который все еще прикладывал к носу платок.

Пол безмолвно дал понять, что поговорить они смогут потом, когда уйдут отсюда, и значит, причины действительно были. Бонга с растерянным видом вытащил из кармана круглую булку с котлетой внутри, разорвал герметичную обертку и медленно начал есть. Красавчик Эни и Марек глядели на него с издевательскими улыбочками, но бедный Бонга ничего уже не замечал, погруженный в печальные мысли.

Снова открылась дверь, и все посмотрели на Астронавта, бледного, как полотно. Он нетвердой походкой дошел до скамейки и тяжело упал на нее.

— Готов, — сказал кто-то из Бродяг.

Астронавт дернул сутулым плечом. Он что-то бормотал себе под нос. А через минуту вошли Директор, Белоснежка и Человек-в-черном. Наверное, они приняли решение и готовились его сообщить. Повисла тишина.

— Этого больше не должно повториться, — негромко сказал Директор. — Никогда. Вы все — достаточно взрослые люди, чтобы понять меня. Школа — не место для разборок. Вам ясно?

Грета кивнула, одновременно со всеми.

— Завтра утром — построение. Вы придете пораньше. Кто не явится, будет наказан. Все. Можете идти.

3

Дождь не закончился — наоборот, к нему добавился мокрый снег. Дождь сыпался на ликующую толпу, на разноцветные транспаранты и надувные макеты “Архангела”, с крыльями, развернутыми для атаки. Отовсюду гремела бодрая музыка. Высокие парни в форме космического десанта белозубо улыбались, фотографируясь с детьми. Многие женщины были с цветами. Пол мрачно глядел на это празднество, пробираясь сквозь толпу, он шел довольно быстро, и Грета начинала отставать. Марек со своими Бродягами успел раствориться среди праздника, Грета видела только Пола — его брезентовая куртка темнела впереди, полускрытая ликующей массой. Наконец, они оказались на другой стороне проспекта, Пол привалился к стене и закрыл глаза. Грета присела на корточки рядом с ним и смотрела, как одни транспаранты сменяют другие, как демонстрация ползет мимо них, подобно гусенице без начала и конца, и проплывают макеты “Архангела”, а потом потянулась надпись “20000 миссионеров пробивают пространство во имя Иесуса!”, и Пол негромко засмеялся.

— Когда Господь зовет нас с неба, — пропел он, неожиданно становясь прежним, дерзким и насмешливым Полом.

— Ты что-то придумал? — вскинулась Грета.

— А что, собственно, такого случилось? — спросил Пол, блестя глазами. — Директор козу показал… Подумаешь!

Дождь стекал по его лицу, по аккуратной прическе, за воротник военной куртки, но Пол этого не замечал.

— Да что они смогут сделать? — спросил он, больше для себя.

— Вылетишь из школы, только ветер в жопе засвистит, — подсказала Грета.

— Ну конечно! — Пол насмешливо фыркнул. — Уже вылетел!.. Все это — ерунда. Понятно?

Показался Клайс. За ним — Бонга и Лорди. Алдыбей объявился последним, с ярко-красным флажком, который уже успел у кого-то выклянчить. Пол молча вырвал у него флажок и бросил в лужу, а потом развернулся и пошел по переулку. Лорди укоризненно поглядел на обалдевшего Алдыбея и раздавил флажок тяжелым подкованным ботинком. Грета заметила краем глаза, как ничего не понимающий Алдыбей переводит вопросительный взгляд с Бонги на остатки флажка.

Пол неожиданно остановился и повернулся к ним лицом.

— Мы идем на Полигон, — объявил он. — Встречаемся у Фундамента через два часа.

В самый первый раз, когда у Бога на потолке еще было лицо, это помещение ввергло ее в ступор.

Грета прекрасно помнила, как они вошли сюда.

Втроем.

Они вошли и остановились, осторожно вдыхая застоявшийся воздух. Солнце косо било в кирпичную стену сквозь проем вскрытой двери, темнели полукруглые ниши. Грета посветила себе под ноги — фонарики были у всех троих — и увидела, что из-под завалов хлама проглядывают мраморные плиты пола.

И тогда она посмотрела вверх.

Вообще-то в тот день она совершила два преступления. Первое — когда увидела лицо Бога, а второе — когда Пол, уже под вечер, отыскал среди баррикад и завалов различного мусора Истинную Библию.

Пол присел на круду кирпичей и листал обгоревшие страницы. Сначала он сказал: “Ого, какая старая!”, но никто даже не взглянул, чем он там занимается. Ну, нашел книгу… Подумаешь! Клайс уже отыскал четыре автоматные гильзы, и теперь пытался расправить изогнутую витражную рамку, а Грета глядела на косые лучи сквозь оплавленный осколок красного стекла. Пол надолго замолчал, лишь шелестели страницы. И когда Грете наскучила очередная стекляшка, она подошла к нему, чтобы посмотреть, что он делает.

Пол резко встал, спрятал руку с книгой за спину.

— Что случилось? — спросила Грета. Тут же зазвенела отброшенная железяка, и рядом оказался Клайс.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: