Ровно в одиннадцать часов вечера над территорией завода раздался протяжный гудок. Все работники моментально побросали свои дела и двинулись в сторону железного ангара, того самого, который Андрей успел приметить ещё в самом начале своего пребывания на этом заводе. Новый слуга Вельзевула, по примеру других людей, выключил газонокосилку и поплёлся вслед за остальными.

Ангар был огромных размеров и имел весьма запущенный вид: железные листы, представляющие собой стены этого сооружения, местами проржавели едва ли не насквозь, и, казалось, достаточно было лишь одного лёгкого толчка, чтобы это нагромождение металлолома всей своей массой обрушилось на находящихся внутри людей.

Внутри оказалось ничуть не лучше, чем снаружи: кругом, в полумраке, были навалены тюки с соломой, вперемешку с нехитрым скарбом обитающих здесь людей, кроме того, здесь стоял ничем не перебиваемый запах людских испражнений. Было очень трудно дышать этим смрадом, поэтому все здесь курили дешёвые папиросы, на самом деле делающие местную атмосферу практически непригодной для обоняния простого человека. Следует заметить, что обитающие тут люди, настолько адаптировались к окружающей обстановке, что вели себя, как ни в чём не бывало, как будто находились в Эдеме, а не в этой вонючей клоаке.

Люди стали заходить в помещение и разбредаться по своим местам. Андрей вошёл последним и встал около входа, не зная, куда ему преткнуться. Кроме того, окружающий запах просто валил его с ног.

— Эй, парнишка! — окликнул его из мрачной глубины помещения чей — то старческий дребезжащий голос. — Иди — ка сюда! Здесь как раз вчера местечко освободилось.

Андрей пошёл на голос. Звавший его человек оказался щупленьким маленьким старикашкой, лет семидесяти пяти. Он дружелюбно подмигнул Андрею и указал рукой на куль с соломой, лежавшей в притычку с его собственным тюфяком.

— Теперь, дружок, здесь будет твоё спальное место. Извини, удобств немного не хватает: например, туалет у нас вон в том углу, — старик махнул в сторону, где в данный момент какой — то мужчина, опорожнив свой кишечник, натягивал штаны. — А в душ нас вот уже три месяца как вообще водить перестали. Как говориться, чем богаты, тем и рады. Прошу — располагайся.

Андрей устроился рядом со своим новым соседом. Достал сигарету и закурил.

Вдыхать табачный дым вперемешку с вонью окружающей обстановки оказалось выше его сил.

— Сынок, дай добить, — обратился к Андрею его сосед, видя, что тот собрался выбрасывать практически целую сигарету, — а то тут совсем беда с куревом: пачка «Беломора» в неделю на рыло, и крутись, как хочешь.

— Кури, дедушка, на здоровье, у меня ещё почка в сумке лежит. — Он протянул своему соседу сигарету, которую тот молча закурил, уставившись старческими воспалёнными глазами на тлеющий в полумраке огонёк.

Молчание длилось довольно долго, пока, наконец, тишину не нарушил скрип открывающейся входной двери ангара. Вошли три человека облачённых в длинные чёрные рясы. Они принесли с собою на тележке два объёмных железных бидона и большой целлофановый мешок. В бидонах оказалась еда, а в мешке были куски чёрствого плесневелого хлеба. Люди вставали со своих мест, и подходили к раздатчикам пищи с пластмассовыми тарелками в руках. Дед со словами: «от прошлого жильца досталось» сунул такую же посудину Андрею, и они вдвоем пристроились в хвост успевшей уже собраться очереди.

После сумасшедшего дня проведённого за газонокосилкой, жидкий, напоминающий помои, суп, показался Андрею амброзией, — пищей богов.

Окончив трапезу, и вытерев губы тыльной стороной ладони, Андрей смачно рыгнул от удовольствия. Затем он развалился на своём тюфяке и моментально погрузился в глубокий тяжёлый сон без сновидений, отложив расспросы своего соседа о местном быте на следующий день.