Я ехала домой и думала, думала. Его рассказы о Севере, где он служил, всколыхнули что-то давно забытое в моей душе. Раньше мы жили иначе: у нас были другие ценности в жизни, и, вообще, мы были другими: мягче и романтичнее. Наверно, «звериный лик империализма», которого так боялись коммунисты, всё-таки показал своё лицо, начисто вытеснив из нашей жизни способность мечтать и уверенность в завтрашнем дне. Деньги, деньги всегда только деньги стали главенствовать в наших душах. Вот и сейчас наша работа заключалась в умасливании продавцов и покупателей, чтобы получить побольше вожделенных зелёненьких долларов. А зачем? Для того чтобы купить дочке платье или модную куклу Барби? Или иметь возможность посидеть в кафе, чтобы за кружкой пива порассуждать о потерянном смысле жизни и вспомнить, как хорошо было раньше?

Сегодня мне было совершенно нечем заняться — это одна из самых больших проблем в нашей деятельности. Приходишь в офис, за полчаса делаешь все нужные звонки, потом ещё полчаса занимаешься просматриванием ежедневника, придумывая кому ещё можно было бы позвонить, чтобы напомнить о себе, и всё! Больше работы нет. Дальше возникает мысль: чем же занять длинный рабочий день? Где найти того клиента, который принеcет деньги, которые позволят заткнуть дыры в семейном бюджете? Тяжёлое состояние, когда хочется поработать, а работы нет. Но страшно хочется что-то делать. Даже ладошки чешутся. С тоской я вспомнила свою работу программиста: там у меня всегда был завал, иногда я даже не могла выйти покурить, а если случалось, что все программы написаны и сданы, можно читать литературу и осваивать новое. Здесь же, кроме гражданского кодекса и вечной «Из рук в руки», от которой клонило в сон, читать нечего. Пока я предавалась подобным невесёлым размышлениям в курилке, к нам спустились Александр Иванович с девушкой. Корольков выглядел недовольным, тихо на чём-то настаивал, а она всё время твердила «не могу, не могу» и неловко затягивалась сигаретой. Было заметно, что девушка курит в тех редких случаях, когда очень расстроена. Потеряв терпение, Александр Иванович обратился ко мне:

— Лебедева, ты у нас неробкого десятка?

Я вопросительно посмотрела на него.

— Тебе деньги нужны? — задал он уже более конкретный вопрос.

Деньги мне нужны всегда, и я подошла ближе.

— И что надо сделать?

— Да вот, — он показал на смутившуюся окончательно девушку, — не может справиться. Не агент, а сплошные эмоции: мужчину, ей, видите ли, жалко! А то, что он всё равно попал, она не понимает.

— Да если бы вы видели его?! — возмущённо сказала она. — Я уже сказала: можете меня уволить, но я не буду этим заниматься.

— Да, пожалуйста, — Александр Иванович, презрительно пожал плечами и посмотрел на меня. — Ты будешь этим заниматься или я предложу ещё кому-нибудь?

— Хотелось бы узнать, в чём дело? — осторожно ответила я.

— Тамара, — он кивнул на девушку, — тебе расскажет. Если надумаешь — подходи ко мне, будешь работать с вариантом. А она пусть сидит без работы: ей, видимо, деньги не нужны! — Корольков выбросил окурок и ушёл.

Я посмотрела на Тамару: она чуть не плакала. Я её видела раньше и всегда обращала внимание на её какую-то особенную интеллигентность и мягкость. Она скромно, если не сказать бедно, одевалась, и всё лето проходила в одной и той же юбке, но казалась очень интеллигентной. Волосы гладко зачёсаны и убраны, на лице полное отсутствие косметики. Лада называла её серой мышкой, а мне Тамара нравилась. Хорошо поставленная речь, грациозные движения, правильные, хотя и мелкие черты лица. Тамара прижимала к груди дешёвую, видимо, купленную на рынке, сумочку. С трудом верилось, что этой девушке не нужны деньги. При одном взгляде на неё просматривалось: она дошла до самого края и достаточно долго сопротивлялась, прежде чем прийти в агентство недвижимости.

— Расскажи, что произошло и почему ты отказываешься? — попросила я, зная, что никакой агент не выпустит вариант из рук, пока не убедится, что он нерабочий.

— Сегодня в моё дежурство, — начала она, — позвонил клиент и сказал, что хочет срочно продать квартиру. Александр Иванович отпустил меня, чтобы я сориентировалась на месте. Я ничего не знала, он сам вёл переговоры. И вот: приезжаю по указанному адресу, — она остановилась, видимо ей тяжело было это рассказывать. Я молчала, пока она пыталась справиться с собой, гадая, что же она могла там увидеть. Она посмотрела мне в глаза, и я увидела страх, словно она всё ещё была там. Сделав над собой усилие, Тамара продолжила: — Дверь открыл верзила в татуировках и цепях. Посмотрев на меня, он захохотал: «Ребята, смотрите: какой агент к нам пришёл», — он втащил меня за руку в комнату. Кроме него там были ещё двое, такие же страшные, а к стулу был привязан хозяин квартиры, весь в синяках и кровоподтёках. Было видно, что его били незадолго до моего прихода. Во рту кляп, он мычал, пытаясь мне что-то сказать.

— Ну что, агент, оценивай квартиру! — продолжил всё тот же и стукнул ногой хозяина, чтобы он замолчал. — Это хозяин, на него не обращай внимания, у нас с ним работа идёт, заставляем его доверенность подписать на продажу. А он упрямится! — верзила захохотал и ободряюще хлопнул меня по плечу: — Ты не стесняйся — ходи, смотри. Деньги нужны сразу. Твой босс сказал, что вы выкупаете квартиры.

— И что дальше? — спросила я, пытаясь вырвать её из оцепенения.

— Я заставила себя пройтись по квартире, сделав вид, что оцениваю, и убежала, сказав, что перезвоню. Но я не могу ему звонить, — она достала листок с телефоном из сумочки и отдала мне. — Если хочешь, звони ему, а я не буду. Жаль хозяина, — добавила она. — Я думаю: он попал на деньги, и его теперь заставляют квартиру продавать. Всё это так жутко, — девушка передёрнула плечами. — Раньше я об этом читала, а теперь вот довелось увидеть. Но я не буду с этим связываться.

Я сказала ей несколько ободряющих слов, и мы замолчали, думая каждый о своём. Как ни странно я думала не о хозяине квартиры, попавшим в беду, а о том, как срочно нужны деньги: дочке нужно купить школьную форму и портфель, в этом году она шла у меня в первый класс. А этот смутный вариант, похоже, был единственным, откуда их можно было взять. Словно прочитав мои мысли, Тамара тихо произнесла:

— Ты думаешь о деньгах, да?

— Да, — сразу ответила я. — И вот, что я думаю, было бы несправедливо лишать тебя этого варианта, только потому, что тебе жаль хозяина. Но Александр Иванович прав: если не мы, другое агентство схватится за этот вариант и сделает деньги. А хозяину квартиры мы всё равно не поможем, поэтому я беру на себя все переговоры, а ты займёшься документами. Комиссионные пополам.

Тамара посмотрела на меня с благодарностью и уважением.

— А ты не боишься этих, с цепями?

— Нет, — я покачала головой. — Я никого не боюсь: поработав на рынке, на такое насмотришься. К тому же, если подумать логично, моя персона им не нужна. Я буду им помогать деньги получить: пусть на руках меня носят!

— Спасибо, — Тамара сжала мне руку своей ледяной, несмотря на тридцати градусную жару, рукой.

Так мы познакомились, и потом, когда возвращались домой, Тамара рассказала о себе. Она из Смоленска, десять лет проработала в школе учителем географии, имела грамоты и различные награды. Учитель по призванию. Пока муж не погиб, они кое-как справлялись, воспитывая двоих детей. А потом, когда осталась без мужа, Тамара продала трёхкомнатную квартиру в Смоленске, и купила комнату в Москве. Устроилась в агентство, чтобы, во-первых: научиться расселению и сделать квартиру из комнаты, а, во-вторых: зарабатывать достаточно денег на содержание детей. И больше никаких мыслей, чтобы сеять доброе мудрое вечное. Это ведь не помогло остаться в родном городе и прокормить двоих детей.

ГЛАВА 7

Лада сделала первую сделку. Получив зарплату, сказала мне:

— Раньше я могла себе позволить проиграть эти денег в казино, а теперь размышляю, как прожить… Слушай, а я даже не знаю, когда получу следующую зарплату, — сказала она. — Моя следующая сделка может быть завтра, а может быть…