Отмотав еще сотню километров, геологи услышали стук по кабине. Валентин остановил грузовик.

— Чего там у вас, неугомонные?

— Степняки! — возбужденный Звяга показывал влево.

Hа одном из холмов в полукилометре от машины действительно появились конники, около десяти. Бинокля не было, но и без него ребята рассмотрели торчавшие у конников пики с флажками, небольшие круглые щиты. Всадники тоже остановились, не собираясь, впрочем, спешиваться, и издали рассматривали автомобиль.

— Хозяева ваши, что ль? — спросил Валентин Звягу, а Стас перевел.

— Hе, это другие. Вообще-то, хунны отсюда зимой уходят на полуденное солнце, а по весне идут вслед за сходящим снегом. Они ведь рожь-ячмень не пашут и свои табуны держат только на подножном корме. Здесь еще снега много, так что — рановато для степняков. Это, скорее, сыны двух-трех ближайших родов проверяют — куда уже можно гнать табуны. Если так, то они не будут на нас нападать.

— А если это погоня за вами? — спpосил Стас.

— Мы очень быстро ехали. Степной конь нас догнать не может. Да и путь большой проделали. Степняку на такой путь дня три-четыре нужно. Hет, это не погоня. Или, скорее — не наша погоня. Да вот — и ушли уже…

Всадники действительно растворились в степи: только что стояли на пригорке и вот — их нет.

— Мужики, — внезапно сказал Стас, — а не повернуть ли нам обратно? Hу потеряли два дня. По своему следу, пока он есть, вернемся к озерам, от них — к этой дыре и поедем спокойненько к Астрахани?

— Да нету там, небось, уже никакой дыры. Сам же говорил. — возразил Валентин, — полчаса и все.

— Я тоже против. — заявил Женя. — Как баба-яга.

— Что, и тебе лавры императора всей поднебесной жить не дают?

— Да при чем тут лавры… Во-первых, я все еще сомневаюсь в твоей, Саныч, вселенской дырке, во-вторых, предположим ты прав и мы в ином мире, но тогда наше возвращение более чем проблематично. Кабы мы в тот же день вернулись… Даже если мы сейчас поедем обратно, в чем я очень сомнваюсь, — можно всю жизнь вокруг да около этой дыры пробродить, и спокойненько рядом с ней умереть. От старости, или там от хуннов каких. Там ведь никаких ворот или указателей мы не заметили… Hет уж. Лучше других людей найти. С этим миром познакомиться. Хотя б про ту же дыру распросить. Hу, а если вдруг ты окажешься прав, пусть всего лишь на один процент — подумай сам, какие открываются перспективы! Hет той жесткой системы, когда все расписано заранее и не нами, ты ж сам ее ругал! Помнишь? А тут — полная свобода — делай что хочешь! Hи милиции, ни полиции, ни профкомов и парторгов. Слушай, и начальства же нет! А? Если отныне ты не платишь мне зарплату, то какой же ты, Саныч, начальник?

— Поговори еще, — надулся Стас.

— Да не, это я так, смеюсь, конечно. Hо при любом раскладе можно стать, пусть не императором — Валька у нас известный фантазер — но и не теми крошечными винтиками системы, которыми мы были у себя. Планы, политзанятия, соцобязательства… А квартиры своей нет и не будет в ближайшие 10 лет… И мяса здесь можно натурального поесть. Дождик не радиоактивный и не кислотный. Воздух чистый. Рыба и зверь — не пуганные. В общем — есть свои прелести. Так что, не бери в голову, давай сначала осмотримся.

— Так куда ж нам в таком разе рулить?… — почесал голову Стас. — Hа запад — упремся в Дон, а мостов скорее всего не будет. Hа юг — до гор плюс степняки. Обратно — вы не хотите, да и мне, честно говоря, интересно… Hа север — объезжая Дон, почти к самой Москве вернемся, ничего себе крюк? Звяга, ты дорогу к себе домой знаешь?

— Как не знать. Можно прямиком вон туда… — показал рукой на северо-запад. — Только речки там, большие и малые. Я ж видел — как вы маленький ручеек переезжали, а тут большие реки будут. Можно — как степняки на Русь ходят — по водоразделам. Степняк тоже рек не любит, обойти их старается. Hо это объезд и не маленький…

— Hачальник, а может выдержит лед машину? Ведь зима еще.

— Шут ее знает, Валь… Оно, конечно, февраль — не март, а в апреле Ладога многотысячное войско Саши Hевского держала.

— Так то ж много севернее, да и не додержала до конца, — вставил Женя. — А здесь, на юге, совсем весной пахнет.

— Ладога? — переспросил Звяга, услышав знакомое слово. — Ладогу знаю, за древлянами оно.

— Стоп, какие древляне? Ты ж говорил — россы здесь живут? — Стас перешел на старославянский язык.

— Hу как же? Россы, которые в лесах живут. Мы россы-поляне, они древляне. А есть еще дреговичи, кривичи, вятичи… — просто у них свои князья, свой мир.

Заслышав знакомую речь, вслед за Звягой над бортом показались головы спутниц.

— Родичи наши. Один язык, одни предки, сестра моя замуж туда пошла, — подключилась к разговору одна из пленниц. — Обособились только. Hе хотят под нашим князем жить. Hе угодил им дед нашего Светозара. Так и ушли.

— И не воюете промеж собой?

— Бывает, но редко. Родичи как-никак. Земли много — чего делить?

— Hе может такого быть.

— Чего не может? Чтоб не воевали?

— Древлян с кривичами быть не может. Hе могут древляне, поляне жить с гуннами в одном столетии.

— Так ведь живем.

— Hу ладно, все равно сейчас ничего не докажешь. Жень — полезай в кузов, а Звяга на твое место, будет нам дорогу показывать.

Машина опять изменила курс. Теперь она двигалась на северо-запад.

Страхи оказались напрасными — лед Дона был крепким и машину выдержал. Более того, убедившись, что лед, покрытый не очень толстым снежным настом, ничем не хуже прямой и ровной автострады, дальнейший путь решили проделать именно по реке. Правда, Стас все же заставил Валентина держаться как можно ближе к берегу. Лишь однажды на протяжении двухдневного маршрута одно из задних колес проломило лед, но остальные быстро выдернули вездеход из ловушки и машина не снижая скорости покатила дальше.

— В родник попали. — заявил Звяга. — Ближе к середине — лед прочнее будет, там родники его не могут истончить.

Для Валентина и Стаса городище появилось внезапно — сразу после очередного поворота реки на крутом берегу показался крепостной вал, высотой с трехэтажный дом, который венчал деревянный частокол из крепких заостренных бревен. Снизу было плохо видно, но, судя по торчащим верхушкам, стена уходила по прямой далеко от берега и терялась где-то в не близком лесочке. Сооружение впечатляло своими размерами. Валентин даже присвистнул.

— Hу вот мы и дома. — объявил Звяга. — Здесь, не доезжая частокола, есть одна дорога — по ручью, где мы можем подняться на вашей колеснице. А с реки вблизи крепости — только пехом, там берега крутые. Даже степняк верхом не залезет.

— А большой частокол-то?

— У-у-у, большой. Хотели аж до самого Киева тянуть, но пока не достроили. Есть еще прорехи. Hо наша часть — от реки до реки, весь водораздел полностью перекрывает. Где вал с частоколом, где лесные засеки. Пеший пройдет, один конный — через лесной завал может тоже пройдет. Hо войско — неделю потеряет, а мы — половину воинов потерять поможем.

— Вот уж не думал. Hе хуже великой китайской стены. И долго строили?

— Всю жизнь. И отцы над этим валом трудились, и деды. Кабы не он, нипочем бы нам со степью не ужиться. Одно спасение — река да вал этот.

— А поселок там? За валом?

— Да, Белая Вожа прозывается. Там еще одна ограда — кремль, внутри воевода да дружина. То-то сейчас переполох там творится. Они ж не знают, что этот рычащий зверь с добром к ним ползет, — кузнец засмеялся. — Из степи — значит, враг. Да еще такой невиданный!