— Вот и прекрасно. Тащи свое барахло и забирайся внутрь корабля.

— Что?

— Наконец-то ты высказал нечто такое, что мы в состоянии проверить. Восточное побережье как раз сейчас должно находиться на дневной стороне. Давай скорее на борт!

Корабль завис над самым верхним слоем атмосферы, отсюда родное им Солнце сияло маленьким ослепительным шаром над самым горизонтом. Сбоку от них еще более ослепительно сверкала крошечная точка Сириуса-А. Далеко внизу, там, где пробелы в облаках позволяли просматривать поверхность планеты, тончайшая, как волос, линия бежала вдоль извивающейся змеей береговой линии крупнейшего материка планеты Сириус-B-IV. Серебряная нить наиболее могучей реки разветвлялась на множество рукавов дельты, а сама дельта казалась черным треугольником, прорезанным множеством серебристо-зеленых нитей.

— Хочешь поглядеть в телескоп?

Карв покачал головой.

— Зачем? Через несколько минут мы поглядим на это в натуре.

— Что-то ты сильно торопишься, Карв.

— Давай пари. Согласно твоей гипотезе, если эта черная штуковина является какой-то формой жизни, то тогда эта ферма заброшена вот уже по меньшей мере много тысяч лет тому назад. Но если это не так, то что же это? Слишком у этой линии правильный вид, чтобы она могла оказаться естественным образованием. Может быть, это лента конвейера?

— Тоже дельное предположение.

— Я выигрываю пари, мы сматываемся отсюда и рвем что есть духу домой.

Карв потянул на себя рычаг управления, и корабль будто ушел у них из-под ног. Они быстро падали вниз. Внимание Нарва наполовину было отвлечено управлением кораблем, тем не менее, он продолжал свои рассуждения.

— До сих пор нам повстречалась только одна разумная раса, но у ее представителей отсутствуют руки и им не знакома технология обработки материалов. Я вовсе не жалуюсь, Боже упаси. Но почему нам, людям, должно повезти дважды? Мне что-то совсем не хочется встречаться с твоим фермером, Уолл.

Над кораблем сплошным пологом сомкнулись тучи. С каждым километром он опускался все медленнее и медленнее. Теперь прямо перед ними простиралось побережье. На черной раньше кайме обозначились несколько цветовых градаций, она была черной, как ночь на Плутоне, вдоль самой кромки воды, и постепенно чернота ее становилась менее густой, переходя в конце концов в белый цвет песка и скал вдоль высоких береговых откосов.

— Может быть, это прилив относит мертвые водоросли вглубь суши, где они и разлагаются? Впрочем, этого не может быть. Здесь нет луны. Тут возможны только солнечные приливы.

Теперь они были на высоте в один километр над поверхностью. Чернота под ними шевелилась, она растекалась, как черный асфальт под языками пламени ионного привода…

Теперь Раппопорт давно уже говорил скорее вглубь своего стакана, слова его звучали жестко и вымученно, глаза его избегали встречи с глазами Тернбелла. Но вот он поднял их. В этом его взгляде появилось нечто вызывающее.

Тернбелл понял.

— Вы хотите, чтобы я стал гадать? Не буду. Что же из себя представляла эта черная жижа?

— Я даже не знаю, как мне подготовить вас к этому. Уолл и я, мы не были готовы.

— Ну и ладно, Карвер, валяйте дальше и попробуйте меня ошарашить.

— Это были люди.

Тернбелл ничего не сказал, он просто продолжал смотреть на собеседника.

— Мы были уже почти в самом низу, когда они пустились во все стороны, спасаясь от пламени тормозных двигателей. До самого этого момента они казались сплошным темным полем, но когда они стали разбегаться во все стороны, мы смогли различить движущиеся черточки, будто это были муравьи. Мы отклонились от прежнего курса и опустились на воду на некотором удалении от берега. Все прекрасно было видно и оттуда.

— Карвер, когда вы сказали «люди», вы имели в виду… на самом деле людей? Таких, как я и вы?

— Да. Именно таких. Разумеется, вели они себя далеко не как…

В сотне метров от берега на волнах болтался носом кверху «Сверхсвет». Даже при рассмотрении из двери воздушного шлюза туземцы имели явный вид людей. Экран телескопической камеры позволял выявить подробности.

Они не принадлежали ни к одной из земных рас. Все они, как мужчины, так и женщины, были почти трехметрового роста, у них были волнистые черные волосы, росшие от надбровных дуг и дальше, до половины спины, и свисавшие почти до колен, черная кожа, такая черная, как у самых темнокожих негров, но в отличие от негров у них были словно резные носы, удлиненные головы и небольшие рты, окаймленные тонкими губами.

Они не обращали никакого внимания на корабль. Они стояли, сидели или лежали, мужчины, женщины и дети, тесно прижавшись друг к другу плечом к плечу. Находившиеся у самой воды группировались большими кольцами, с мужчинами снаружи и женщинами и детьми под их защитой внутри.

— И так вокруг всего океана, — произнес Уолл.

Карв был не в состоянии ему ответить, так же, как и не в состоянии был оторвать взор от экрана обзорной камеры.

Каждые несколько минут вся эта людская масса вскипала и начинала прямо-таки бурлить, когда какая-нибудь из групп, которую постепенно оттолкнули слишком далеко от воды, начинала снова пробираться к самому берегу, где только и был единственный источник пищи. Те, кто уже занимал наиболее выгодные места, старались оттолкнуть их назад. На внешних краях кругов завязывались кровавые схватки, тягучие, долго не прекращающиеся битвы, которые велись, по-видимому, без соблюдения каких-либо правил.

— Как? — потрясенно спросил наконец Карв. — Как это могло произойти?

— Возможно, — ответил Уолл, — это результат аварии, произошедшей с космическим кораблем. А может быть, это разросшаяся семья смотрителя, за которою больше уже никто не прибыл, чтобы забрать ее отсюда. Скорее всего, это потомки фермера, Карв.

— И сколько времени уже они находятся здесь в таком состоянии?

— по крайней мере, не одну тысячу лет. Может быть, десятки или даже сотни тысяч лет. — Уолл отвел потухший взгляд от экрана и развернул свое сиденье так, что теперь смотрел на заднюю стенку кабины. И оттуда в кабину неслись его унылые слова.

— Представь себе вот что, Карв. Ничего нет на этой планете, только океан, полный водорослей, и несколько человек. Затем несколько сотен человек, затем сотни тысяч. Здесь почти ничего нет такого, из чего можно было бы сделать орудия труда, ничего, кроме камней и костей. Нет способов разведки рудных месторождений, нет даже огня. Здесь просто нечему гореть. Людей с самого начала ни за что сюда бы не допустили, пока не истребили в их организмах всех бактерий, чтобы предохранить водоросли от возможного заражения. И не было у них здесь ни болезней, ни противозачаточных средств, а единственным занятием, скрашивающим существование, было размножение. Численность населения взмыла вверх со скоростью разорвавшейся бомбы. Здесь ведь никто не может умереть с голоду, Карв. Вот уже тысячи лет никто не умирает с голоду на планете Сириус-B-IV.

— Зато они страдают от голода сейчас.

— Некоторые из них. Те, кто не может пробраться к воде. — Уолл снова развернулся, к экрану. — Здесь идет непрекращающаяся война, — заметил он через некоторое время. — Могу поспорить, что их высокий рост является результатом естественного отбора.

Карв долгое время не в состоянии был пошевелиться. Он обратил внимание на то, что внутри каждого защитного кольца всегда есть несколько мужчин, и что непрерывно мужчины из наружных слоев проходят внутрь, а мужчины изнутри направляются во внешние кольца. Чтобы наплодить большее число людей для защиты каждого такого круга. Чтобы еще больше людей стало на Сириусе-B-IV.

Берег был сплошной бурлящей сажей. В инфракрасном свете он выглядел яркой линией, с температурой 36,7 градуса по Цельсию.

— Давай возвращаться домой, — предложил Уолл.

— Ладно.

— И вы так поступили?