– Держите воровку! Хватайте ее! Меня обокрали!

Санчия вихрем пронеслась по Меркато Веккио, миновала церковь и бросилась бежать вниз по улице, расталкивая изможденных бродяг, которые рылись в мусорных отбросах, вываленных на мостовую. Она ловко нырнула под широко расставленные руки сапожника в кожаном фартуке, и тот сумел ухватить лишь край грубой вязаной шали. Резким движением она выдернула шаль из его рук и побежала дальше.

Купец, погнавшийся за ней, был грузным и толстым, но бежал удивительно легко, и расстояние между ними неумолимо сокращалось. Сердце Санчии исступленно забилось в груди, ужас охватил ее.

Сейчас ее поймают. Отрубят руки. Бросят в тюрьму на съедение крысам.

Острая мучительная боль вспыхнула в левом боку. Она продолжала бежать.

«Что теперь будет с Пьеро? – мелькнуло у нее в голове. – Другие постарше, они придумают что-нибудь. А Пьеро всего шесть лет. И столько всякого может случиться с ребенком, если он останется один на улице…»

– Хватайте ее, болваны! Эта девка украла мой кошелек.

«О боже!» – ужаснулась Санчия. Как близко его голос. Как он быстро бежит, несмотря на свое жирное брюхо. Она обогнула тележки с рыбой, повернула за угол Канто ди Ваккеречия и сломя голову понеслась вниз к узкому переулку, черной щелью зиявшему между ювелирной лавкой и аптекой.

Тьма сразу обступила их. В городе только начало смеркаться, здесь, в узком переулке, – уже ночь. В двух шагах от нее сверкнули злобные блестящие глазки.

Крысы! Целый выводок! Она невольно отпрянула.

Камни под подошвами ее башмаков были скользкими от отбросов, сваленных торговцами. Ей нечего бояться крыс, пока они пируют на мусорной куче. В тесном проулке стоял густой и сильный запах разлагающейся еды. Санчия сглотнула, пытаясь подавить приступ тошноты, вызванный не столько зловонием, сколько чувством ужаса.

Голос купца слышался где-то в отдалении. Куда они свернули? Кажется, ей удалось оторваться от преследователей, когда она нырнула в эту узкую расщелину между домами! Дыхание было прерывистым и болезненно затрудненным. Она попыталась задержать выдох, но не смогла. Боже! Что, если они услышат ее?

Она на ощупь двинулась к ювелирной лавке. Пальцы ее коснулись гладких камней стены.

Холод мокрой, липкой от грязи стены проникал сквозь одежду. Тело словно налилось свинцом, а кровь застыла в жилах.

Внезапно она с необычайной остротой ощутила ладонями шершавую поверхность стены, и это принесло ей некоторое облегчение. А что бы она делала без рук? Как бы она жила? Как бы им всем жилось?

– Сюда, слепая дура!

Санчия замерла от страха. Но этот голос был ей слишком хорошо знаком, и в сердце вспыхнула надежда. Узкая дверь аптекарской лавки приоткрылась, и на пороге появилась (даже в темноте она узнала) изящная, щеголеватая фигура Каприно.

Она стремительно преодолела несколько шагов, разделявших их, и протиснулась внутрь. Пока она обводила быстрым взглядом помещение, ученик аптекаря внимательно разглядывал ее.

– Это надежный человек, – успокоил ее Каприно. – Он работает на меня.

«Яд, – подумала Санчия с легкой дрожью, – или, возможно, тот самый белый порошок, который он дает своим проституткам».

Каприно прикрыл дверь и требовательно протянул руку:

– Кошелек!

Нащупав под шалью мягкий кожаный мешочек, она кинула его в раскрытую ладонь и прижалась спиной к двери. Ее колени дрожали, так сильно, что она едва держалась на ногах.

– Ты сегодня очень неповоротлива! – грубо бросил Каприно. – Мне надо было позволить этому жирному дураку схватить тебя. Смотри, в следующий раз я так и сделаю!

Санчия с трудом перевела дыхание, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно.

– Другого раза не будет. Я никогда не пойду больше на это.

– Пойдешь! – холодно ответил Каприно. – Ты сопротивляешься сейчас, но это пройдет. Ты забудешь про страх, когда тебе не на что будет купить хлеба. Ты не всегда такая неуклюжая и еще не раз сможешь проявить свою изумительную ловкость.

– Я попытаюсь найти что-нибудь другое, – Санчия крепко обхватила себя руками. – Должно же найтись еще что-нибудь, кроме этого.

– Ты так не думала, когда пришла ко мне, – Каприно открыл дверь. – Я не могу больше тратить время на тебя. У меня важное дело с Джулией. Постой здесь еще немного, а потом можешь идти к своему Джованни.

Дверь резко захлопнулась за ним. «Он не выдал мне положенной доли из кошелька, – вяло подумала она. – При каждом удобном случае Каприно готов прикарманить даже эти жалкие крохи. Придется завтра разыскивать его и требовать свою часть. Вот тогда-то, наконец, ей удастся поесть. Каприно прав в том, что голод может и святого толкнуть на воровство».

Но что хуже? Голод или отрубленные руки?

Холодная волна ужаса снова окатила ее, когда ей вспомнилось случившееся. Два месяца назад она видела, как из тюрьмы Станке на улицу выбросили вора. Вместо рук у него торчали кровавые обрубки. С тех пор панический страх не покидал ее ни днем, ни ночью, преследуя даже во сне. Она снова и снова пыталась найти другой способ заработать деньги, чтобы прокормить себя и ребятишек, но все ее упорные старания не увенчались ничем. Другого пути у нее не было и вряд ли когда-нибудь появится.

Она вновь будет вынуждена идти воровать, как и предсказывал Каприно. Он ошибался лишь в одном. Тот страх, в плену которого она сейчас находилась, – не минутная слабость.

Она знала – этот ужас будет преследовать ее всегда.

– Добрый вечер, благородные мессеры, чту за честь приветствовать вас. Я Гвидо Каприно. – Каприно стоял на пороге и, явно стараясь понравиться, вежливо улыбался двум мужчинам, сидящим за отполированным большим столом. – Очаровательная донна Джулия пригласила меня сюда, и я буду счастлив услужить вам. – Продолжая приветливо улыбаться, он в то же время внимательно разглядывал своих собеседников.

«Старший из них, конечно же, и есть Лоренцо Вазаро», – решил Каприно, разглядывая высокие скулы и глубоко посаженные глаза, взгляд которых рассеянно скользил сейчас по записке Джулии.

Интуиция Каприно позволяла ему почувствовать смутную опасность, исходившую от этого человека. Он был сухощав, безупречно элегантен в своем темном наряде и, несомненно, более опасен, чем его спутник.

Каприно оглядел второго и еле заметно поморщился – такие люди с первого взгляда внушали ему антипатию. Хотя непредвзятому наблюдателю Лионелло Андреас мог бы показаться привлекательным. Он был воплощением мужественности. Шести футов росту, он отличался столь мощным сложением, что даже самая богатая одежда не могла бы придать ему изысканности и элегантности. Сейчас на нем были лишь серые штаны и белая рубашка – именно таким представлял его себе Каприно: воин-варвар, скорее отважный, чем умный. При нем не было никакого оружия, даже кинжала. Андреас был правителем Мандары. Но, сравнивая его с Вазаро, Каприно готов был держать пари, в чьих руках на самом деле находилась власть.

– Входите, мессер Каприно, – Андреас поставил серебряный кубок перед собой на стол и взмахом руки указал на мягкое кресло перед окном. – Садитесь.

«Высокомерный ублюдок, он даже не подумал встать, чтобы оказать мне внимание», – подумал Каприно, в то время как вежливая улыбка не сходила с его губ. Он пересек комнату, чтобы занять указанное ему место. Без сомнения, Андреас специально вел себя так небрежно, желая подчеркнуть разницу в их положении. Не мешало бы проучить его за это.

Лоренцо Вазаро поднялся и неслышным шагом прошел к противоположной от окна стене. Он скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на Каприно.

Оказавшись зажатым с двух сторон, Каприно по достоинству оценил ловкость этого маневра и решил начать переговоры. Он повернулся к Андреасу: