Чпоки Поки Моки… со всей деликатностью, в рот мне ноги… Хари Кришна — Кришна Рама.

— Да не хочу я этого. Де-ли-ка-т-но. Ак-ку-ра-т-но. Не-ж-но. Не хочу. Не хочу я всё время думать мало ли что…

Но, все равно ведь думаешь… нужно, чтобы все было в кайф, иначе какой смысл, тогда уж лучше онанизм. Здравствуй, юность в сапогах… привет, восьмой класс.

— Я каких женщин люблю? Чтобы грудь О-ооо, — характерный жест, который показывает, какой именно должна быть грудь у женщины, — чтобы задница У-уух, чтобы не бояться, что она переломится, нахрен. А Лиза… она… — растягивая губы в улыбке, — она маленькая, — Андрей, поднимаясь, показывает рукой себе по грудь и делает кольцо руками, как бы показывая талию девушки… — а она еще и девочка…

— Не трахай, — вынес свой вердикт Митька, водя осоловевшим взглядом от Андрея к Тоне и обратно, весь его вид говорил о том, что какая-то мысль не даёт ему покоя, и он силится её сформулировать и донести наконец до общественности. Антонина! — неопределенный взмах рукой.

Хорошая мысль. Правильная. Эврика, ешкин кот…

— Не могу! Она яблоками пахнет, — заключает Андрей, видимо, запах яблок должен все объяснить брату и его жене. — И меня парализует, к ядреной фене.

Митька встает, покачиваясь, говорит, что надо спать, завтра на работу, Андрей пусть остается у них, места полно и уходит спать. Андрей помогает Тоне убрать со стола, когда она вдруг серьезно, не пьяным голосом, говорит:

— Ты знаешь что, Андрюш, ты не связывайся, а… Она сегодня хочет, завтра не захочет, а ты виноват окажешься… хотя, ты ж не удержишься, если она яблоками пахнет… парализованный ты наш… — хлопает его по плечу и, оставляя недопитую бутылку с Андреем, заходит в дом. Андрей сказал, что хочет спать на улице, на диване, жара стоит невыносимая, даже ночью от земли парит жаром, нет ни единого ветерка. Духота.

Андрей переваривает разговор, глядя на низкие звезды, понимая, что он мало чем помог, да и чего он ожидал, зато вина напились, уж что-что, а вино Митька делает отменное.

Андрею не приходит в голову, что ему следует волноваться о том, что он рассказал Митьке и Тоне. Выросшие в маленьком городе, где основным занятием были сплетни, в довольно известной семье, они с малых ногтей привыкли к главному и основному принципу — сор из избы не выносят. Все решается внутри семьи, внутри пары, но если вдруг проблема становится достоянием большего круга, если в конфликт или проблему становятся замешаны другие члены большой семьи, можно было сказать уверенно — дальше ворот дома это не уйдет.

Ничего этот разговор не принес Андрею, кроме, пожалуй, облегчения и головной боли на утро.

Несколько дней Андрей прибывает в каком-то болезненном состоянии. Заезжая пару раз на озеро, он не застает Лизу, что может говорить только о том, что Лиза специально не пришла. Он, было, думает, не случилось ли что, но случайная встреча с Анькой, когда он с осторожностью интересуется, все ли в порядке с Лизой, все расставляет на свои места.

Так даже лучше, думал Андрей. Видимо, Лиза все же испугалась или еще что… в любом случае, ему, Андрею, определенно, меньше проблем.

Проезжая вечером мимо дома Лизы…

Реально случайно, конечно же.

Он увидел Лизу в компании девочек и парней, парни ему не понравились, он не очень знал парней младше его, только местных, что живут в паре кварталов от него, эти были какие-то пришлые. Один из них явно пускал слюни на Лизу, придерживая её за талию, что-то шепча на ухо. Голова Лизы немного отклонялась в интуитивной попытке отстраниться, но стояла она, не шелохнувшись, что-то слушая, что-то отвечая. Андрей даже остановил машину, чтобы понаблюдать, и тут же столкнулся с глазами Лизы, было бы странным, если на безлюдной улице, вечером, она не заметила бы его машину, но он и не подумал уехать… Наблюдая за Лизой и малолеткой, который обхватил её уже двумя руками, он собирался духом, чтобы нажать на газ и уехать. Даже, когда ему было десять, и его отец первый раз посадил его за руль, ему не было так отчаянно сложно перенести ногу на сцепление и нажать на газ…

Приняв отчаянное в своей глупости решение, он выходит из машины и идет прямо к группке ребят.

— Лиза, иди-ка сюда! — бесцеремонно хватает Лизу за руку и волоком тащит в машину. — Ты не объяснишь, кто это? И что он, нахрен, делает? — зло шипя ей в лицо, замечая сомны мурашек по коже, от вида веснушек на носу, взгляд сам опускается ниже, в надежде найти ту самую веснушку, но она скрыта простой футболкой.

— Ты ревнуешь, — не то со злостью, не то с восторгом заявляет Лиза.

— Я волнуюсь за тебя.

— Для этого у меня есть папа. А ты — ревнуешь! — как-то очевидно победно заявляет Лиза.

Андрею кажется, что сейчас она издаст победный клич индейцев и снимет с него скальп, как знак победы над врагом.

— Нет!

— Да!

— Да! Довольна?

— Довольна, — личико Лизы растекается в такой искренней улыбке, как будто она только что выиграла миллион или получила от деда Мороза розовый домик для Барби.

Ох уж эти маленькие девочки… От маленьких девочек всегда проблемы. Улыбается она… Улыба моя…

По телу Андрея растекается странное тепло, не такое, к которому он привык и легко понимал, зная, что именно надо делать в этом случае, а просто тепло, примерно, как когда держишь в руках месячного котенка, а он пытается царапать тебя малюсенькими коготками, а потом доверчиво засыпает, а ты сидишь, как болван, с котенком на руках и боишься отпустить, чтобы не разбудить.

— Лиза, давай сходим куда-нибудь.

— Давай, а куда?

— Придумаю… я заеду, завтра или на днях, хорошо?

— Хорошо, — глазки становятся еще синее, а на щечках проступает румянец.

Лиза выскакивает из машины, перебегает через дорогу, что-то говорит пацану, целует его в щеку…

Вот засранка!

И забегает за железную калитку своего дома.

Заехать ни завтра, ни на днях не получилось, приехав домой, Андрей узнал, что он едет на побережье с отцом. Там строятся две гостиницы, и сейчас возникли какие-то проблемы. Обычно, хорошо справляется свой человек, прораб Степаныч, но сейчас, похоже, не тот случай. И Андрею приходится ехать, загружая в багажник еды столько, что хватило бы на роту, как минимум.

Он думает о том, что надо как-то предупредить Лизу… только как? Просто заехать, всего-то соседняя улица, тогда придется отвечать на вопросы отца и отмахиваться от причитаний матери о скоропостижной и такой желанной женитьбе младшенького, как бы маман не вцепилась мертвой хваткой в Лизу, перепугав её до смерти своим рвением женить сынулю. Может, какая-нибудь местная дуреха и обрадовалась бы, но точно не Лиза — школьница, отличница, умница, которая хочет учиться на архитектора, но как запасной вариант держит Гонконгский университет.

Не фиговый запасной план. А какой еще может быть у единственной дочери нефтяника?

За эти дни он по крупицам собирает информацию о Лизе, нет, если спросить напрямую у той же Аньки, она расскажет все, даже то, о чем её не спрашивали, но отчего-то Андрею не хочется афишировать свои отношения с Лизой, тем более в наличии каких-либо отношений он совсем не уверен.

Он узнает что-то через Митю, чей интерес к семнадцатилетней девочке не кажется столь подозрительным, и Тоню, чьё природное любопытство не оставляет ей шансов держаться в стороне. Оказывается, Лиза живет с отцом вдвоем, её мама погибла лет пять назад. Одно время с ними жила мать отца, но не смогла ужиться с собственным сыном, который, по слухам, имел суровый нрав, но дочке своей позволял вить из себя веревки, отчего Лиза не знала ни в чем отказа.

Отсюда и сногсшибающие наряды — какой отец будет спокойно смотреть на кружева под полупрозрачным безобразием на теле своей несовершеннолетней дочери?

Мама её, родом из этого городка, была единственной дочерью у родителей. Сейчас Егорова осталась одна, муж умер уже давно, и приезжающая порой внучка — её единственная отрада в этой жизни. Лиза, определенно, была из числа залюбленных девочек. Можно было бы решить, что она была избалованной, но нет, Андрей порой слышал её разговоры, она рассказывала о своей жизни, о планах на будущее, она не была избалованной или завистливой. По сути, она была обыкновенной школьницей.