Еще несколько шагов.

Медведь, надо думать, учуял запах, вскинул голову и остановился, не выражая ни малейшего удивления. Он оглядел Андраша, потом развернулся и пошел назад. Андраш двинулся следом, держа посох наперевес и сжимая его что было сил. Он подходил все ближе, забирая немного вбок, чтобы прижать медведя к прибрежной круче.

Фьють подбадривал Андраша тявканьем, прячась за его спиной.

А Мордиаш уходил все дальше, мудрый и покорный. Он дошел до самого берега и глянул с обрыва на бурную реку. Потом встряхнулся, словно у него закружилась голова, и повернулся к Андрашу.

Андраш застыл на мгновение.

Но секунду спустя его обдало жаром.

— Придется искупаться, Мордиаш! — сказал он.

Тут уж и медведь сделал стойку: выпрямился, как столб, вытянул передние лапы, обнажил десны.

И зарокотал, как потревоженные недра земли.

Посох подбирался к медведю, воздух пылал огнем, а внизу шумела река.

Наконец посох булавою ударил в мохнатую грудь. Медведь взревел, зашатался, но перехватил посох и рванул Андраша на себя.

И рухнули вместе в воду, как рушатся скалы.

Волны скрыли обоих. Фьють смотрел вниз, дрожа всем телом. Вот они показались ниже по течению, за двумя излучинами. Снова скрылись в волнах и снова всплыли. Трижды всплывали они вдвоем, не размыкая смертельных объятий, а вокруг них клокотала пена.

На четвертый раз Андраш оказался один.

Он привязал к окровавленной руке ветку плакучей ивы. Медленно поднял голову — она тоже была в крови. От правого уха остался маленький лоскутик. Мутная, пенистая вода струилась изо рта.

Он был измучен, как человечество на исходе ужасной войны.

И все же он победил!

Когда Андраш кое-как выкарабкался на берег, далеко внизу по течению, орел уже снова парил в вышине над отарой. Потом улетел и он, и покой опустился наконец на пышные горные луга, которые безраздельно принадлежали отныне ягнятам — днем и звездам — ночью.