Из споров кадаритов и джабритов возник калам — рациональное богословие. До этого времени словом «калам» обозначали способ выявления истины в споре, теперь же это слово стали применять к строгому и последовательному изучению и толкованию Корана.

«Продолжателями» кадаритов выступили мутазилиты — «отделившиеся». Основной догмат мутазилитов гласил, что Бог справедлив и посему творит только лучшее, а значит, грех создан человеком и, следовательно, человек наделен свободой воли. Второе положение мутазилитской доктрины отрицало человекоподобность Бога, то есть наличие у Него физического тела; Бог всемогущ, всеведущ и предвечен, из чего следует, что Коран — сотворен, ведь Священная Книга, Слово Бога, не могла возникнуть сама собой. Третий догмат, схожий с учением хариджитов, утверждал, что посмертное воздаяние за поступки человека при жизни неотвратимо; четвертый постановлял, что человек, совершивший тяжкий грех, покидает число верующих и оказывается в промежуточном состоянии между верой и неверием. Наконец, пятый догмат мутазилитов призывал верующих словом и мечом бороться за утверждение добра.

«Мутазилиты твердо верили в исламское Откровение. Они утверждали абсолютное единство и справедливость Бога, вытекавшие из Корана. Они отнюдь не были вольнодумцами или просветителями; они упорядочили методы мышления, создали ясные теологические концепции и, можно сказать, гуманизировали учение, сделав разум критерием истины…» (Грюнебаум).

При преемниках легендарного халифа Харуна ар-Рашида учение мутазилитов было принято в качестве официальной доктрины халифата; считалось, что эта доктрина способна примирить суннитов и шиитов и укрепить единство ислама. Халиф ал-Мамун (годы правления 813–833) учредил особое испытание на верность доктрине мутазилитов; этому испытанию (михна) подвергались судьи, богословы и факихи, причем не выдержавших испытания, в особенности — отвергавших положение о сотворенности Корана, сурово наказывали[86]

Халиф ал-Мутаваккил (годы правления 847–861) в 851 году отменил указ ал-Мамуна, осудил тезис о сотворенности Корана и споры о догматах ислама. Арабский историк той поры писал: «Наилучшее, что может совершить государь, это хранить истинную веру, так как государство и вера подобны братьям. Всякий раз, когда в государстве происходят смуты, происходит также и порча веры, а когда терпит ущерб дело веры, то колеблется и государство, смутьяны забирают силу, у государей теряется власть, появляется ересь, отступники приобретают силу». Если при ал-Мамуне, ал-Мутасиме (833–842) и ал-Васике (842–847) михна преследовала тех, кто верил, что Коран есть вечное и несотворенное слово Аллаха, то при ал-Мутаваккиле гонениям стали подвергаться уже мутазилиты и приверженцы других «еретических» учений.

Приблизительно в тот же период появился труд Абд ал-Малика ибн Хишама ал-Химйари «Жизнеописание Посланника Аллаха» — наиболее авторитетный, после Корана и Сунны, источник сведений о поступках и речах Мухаммада. Появление этого труда усилило позиции «традиционалистов», закрепив суннитский канон.

Попытку примирить воззрения мутазилитов и «традиционалистов» предпринял богослов Абул-Хасан Али ал-Аша-ри, сам бывший мутазилит. Он учил, что смысл Корана несотворен, однако словесное выражение этого смысла отнюдь не предвечно и может толковаться иносказательно. Качества. же Аллаха, по ал-Ашари, одновременно тождественны и нетождественны Его Сущности: уподобление Аллаха человеку ведет к язычеству, а отрицание Его качеств — к безбожию. Свободой же воли человек наделен ровно в той степени, в какой он способен присвоить Божественные намерения, а потому несет за свои поступки ответственность в той мере, в какой он присвоил себе Божественное волеизъявление. По замечанию М. А. Родионова, «путаность ашаритской теории вошла у мусульманских ученых в пословицу».

В 1017 году при халифе ал-Кадире «традиционалисты»-ханбалиты составили Послание, за которым закрепилось название суннитского символа веры. Это Послание гласило:

«Человеку следует знать, что Аллах един, предвечен, не имеет сотоварищей, не родил и не был рожден. Он властен надо всем (говорит «Будь!» — и это свершается). Нет Божества, кроме Него, Вечноживого, Бодрствующего, Подателя пищи, в которой Он Сам не нуждается. Он — Один, но не чувствует Себя одиноким, у Него нет друзей, ибо Он Самодостаточен.

Годы и время не старят Его, ибо Он сотворил время, день и ночь, свет и мрак и всякую тварь — живую, мертвую и неизменную. Существующий вне пространства, Он создал Свой престол, хотя тот Ему и не нужен, и восседает на нем по желанию Своему. Он и только Он правит всем сущим на небесах и на земле, на суше и на воде. Он насылает недуг и исцеление, смерть и воскрешение. Он Всемогущ, но слабы Его создания — ангелы, и посланники, и пророки, и все прочее сотворение. Он — Внимающий и Взирающий, и из свойств Его познаваемы лишь эти два, но ни одно из созданий не в силах их постичь.

Слова Его не исходят из сотворенных уст, подобных устам Его творений. Слово Божие не сотворено, а открыто Посланнику Его через Джибрила, который услышал эти слова от Него и повторил Мухаммаду — да благословит его Аллах и да приветствует, — а тот передал их сподвижникам своим, а те — общине верующих. Утверждающий, что Слово Его сотворено, — неверующий, чью кровь дозволено пролить, после того как его приведут к покаянию.

Следует знать, что вера есть слово, дело и разум. Вера прибавляется через повиновение и убавляется через ослушание. Высшая ступень веры — признание: «Нет божества, кроме Аллаха!» Терпение в вере — подобно голове на теле. Не зная путей Божьих, должно говорить: «Он верующий, если захочет Аллах» или: «Надеюсь, что я — верующий». Ибо только надеждой спасется человек, и только верой достигнет сокровенного. Он должен исполнять закон и вершить добро.

Следует любить всех сподвижников Пророка — Абу Бакра, Омара, Османа, Али. Хулящий Аишу лишается доли в исламе, и о Муавийи надобно говорить хорошее и не препираться из-за них обоих.

Не следует обвинять в неверии упустившего нечто из предписаний веры, кроме молитвы. Уклоняющийся от обязательной молитвы — неверующий, пока не раскается и не начнет молиться, даже если он признает ее обязательность. А если он умрет до покаяния, то не будет прощен. Уклонение же от прочих установлений веры не превращает человека в неверующего, даже если он в дерзости своей отрицает их непреложность.

Вот какова вера Сунны и общины. Держащийся ее стоит у истока чистой истины, под верным водительством и на прямом пути. Есть надежда, что он спасется от адского огня и внидет в Рай, если захочет Аллах. Ибо сказал Пророк: «Да сделает нас Бог защитниками благочестивых обычаев и да простит Он нас и всех верующих!»[87]»

Это Послание ознаменовало собой победу традиционалистов-салафитов — мусульман, которые равнялись на веру и образ жизни праведных предков (салаф — «предки»). По замечанию М. А. Родионова, «1017 год может считаться еще одним рубежом в истории классического ислама, когда представление о первоначальной вере отцов, не искаженной сомнительными нововведениями, получило документальное воплощение от лица высшей власти».

Квинтэссенцией исламского традиционализма (или, если угодно, исламской ортодоксии) является ваххабизм — религиозное движение, возникшее в XVII веке в Аравии и получившее свое название по имени духовного вождя движения Мухаммада ибн Абд ал-Ваххаба. Целью этого движения стало «очищение» ислама от «языческих» обычаев; суровый аскетизм ваххабитов исключал любой культ[88] (в том числе культ Пророка) и отвергал каких бы то ни было «посредников» между мусульманином и Божеством.

В 1801 году ваххабиты разгромили шиитские святилища, а пять лет спустя захватили Мекку, где разрушили все места поклонения и не пощадили даже Каабу, а затем устремились в Медину, где осквернили все места поклонения вокруг усыпальницы Мухаммада.