— От этой девицы одни неприятности, Тип.

— Ну не знаю. — В его тоне прозвучало сомнение. Он постучал в дверь. — Сдается, на нее что-то наехало; моя бабушка сказала бы, что она опилась какого-то зелья или сглазили…

Дверь, скрипнув, отворилась, и они вошли в складское помещение лавки: их глазам предстали ряды ящиков с капустой и турнепсом, мешки с луком, корзины с тыквами и орехами. С низких балок свисали сетки с картошкой и плети сушеного перца, вдоль стен стояли бочки с соленьями.

— Благослови Вас Господь, сэр, входите! — В чадящем свете жировика веснушчатое лицо Мэгги казалось крайне озабоченным, а может быть, таким и было. — Хоть бы вы помогли!

— Где?.. — начал, было, он и резко оборвал свой вопрос. — Констанс?

Она сидела прямо на выскобленном с песком деревянном полу рядом с какой-то бочкой, в той же самой ребячьей хламиде, в которой Лок впервые увидел ее, вся сжавшаяся в комочек, упершись невидящим взглядом в стену. В руках она конвульсивно сжимала ту самую свою кепку, лицо ее время от времени искажалось какой-то гримасой, а губы что-то беззвучно шептали, волосы разлохматились.

Пока Тип закрывал дверь, Мэгги быстро начала шептать Локу на ухо как будто в присутствии умирающего:

— Почти ничего не говорит. Я ее встретила на Куинсимаркет, она ходила по рынку в этой одежде, вроде как не в себе…

— А что случилось-то? — осведомился Лок мрачно.

— Не знаю, сэр, но она не хочет возвращаться в дом Латэмов, и я туда тоже ни за что не пойду после того, как молодой хозяин меня выгнал. Я ничего не могла придумать другого, как ее сюда привести. Я подумала, что из всех, кого знаю, вы вроде бы лучше всех с ней знакомы. Правильно я сделала? — Мэгги с испугом заметила признаки ярости на лице Лока и отступила поближе к Типу, как бы ища его защиты.

— Посмотрим! — буркнул Лок. Латэмы его последнее время неплохо накалывают, может быть, и здесь таится какая-то ловушка? Тем более что эта девица не единожды демонстрировала, что у нее есть какая-то странная власть над ним. Вспомнить хотя бы вчерашнее — ужас! Нет уж, обжегшись на молоке… — Дайте, я поговорю с ней с глазу на глаз…

— Конечно, конечно! Я еще не закончила с уборкой… — Мэгги потянула Типа за руку. — Пошли-ка, парниша, поможешь…

Лок опустился на одно колено подле Констанс и задумчиво поднес палец к губам. Она по-прежнему глядела куда-то в стену, слегка раскачиваясь, не обращая на него никакого внимания.

— Констанс! — Лок дотронулся до ее руки. — Принцесса!

Она резко повернула голову в его сторону. Глаза широко раскрытые, какие-то потусторонние — как будто она действительно опилась какого-то зелья. Она его явно не узнавала. Потом, буквально через мгновение, взгляд ее прояснился, напряжение в теле спало.

— Лохлен! — На лице ее затеплилась слабая улыбка, но потом она как будто вспомнила что-то и в ужасе отшатнулась от него.

— Черт, я не сделаю тебе ничего плохого! — в смущении пробормотал он. У него было такое чувство, будто он ударил беззащитного ребенка. Не надо было с ней так вчера. Хорош он, похотливый, злобный зверь! Неудивительно, что она его теперь боится.

— Почему ты здесь? — В ее вопросе было искреннее недоумение. — Я к тебе не приходила. Я знаю — нельзя…

Он вспомнил свои последние слова вчера — яростные, угрожающие, и ему стало совсем не по себе. Он старался никогда не обижать женщин, но вот эта — с ней он постоянно теряет самообладание и вообще все выходит из-под контроля. Это как на санках с высоченной горы — весело, опасно и, главное, не остановишься. Это хорошо для детишек — он помнил, как они развлекались с Дайланом, — но не для взрослого солидного мужчины! Все что угодно, только не это… Но как раз это возвращалось все снова и снова…

Он громко откашлялся и нарочито грубым голосом проговорил:

— За мной прислала Мэгги…

— Мэгги? — Констанс поморгала, явно пытаясь рассеять окружающий ее туман. На ее лице появилось опасливо-враждебное выражение. — Зачем она это сделала?

— Ну, сделала и сделала, так что… — Он замолчал, увидев большой синяк у нее на подбородке. — Господи!

Он протянул к ней руку, но она отскочила назад, замахнувшись на него кепкой. Лок сердито вырвал кепку у нее — она закричала от боли — ладони у нее были в крови, в каких-то порезах и занозах.

— Что случилось? — рявкнул он, схватил ее под мышки и водрузил на крышку соседней бочки. Теперь она была на уровне его глаз, и он мог получше все рассмотреть. — Кто это тебя так?

Она вся сжалась.

— Н-н-никто… Сама. Я выпрыгнула из окна прямо на розовые кусты.

Не обращая внимания на ее «не надо, не хочу, пусти», Лок тщательно вытер ей ладони своим носовым платком, вытащив попутно несколько глубоко вонзившихся шипов.

— Значит, ты устроила этот маскарад, чтобы прыгнуть на розовые кусты. Могу я узнать, зачем?

— Роджер меня запер! — Лок вытащил особенно глубоко засевшую занозу. — У меня с ним и Алексом… выявились некоторые разногласия.

Глаза Лока потемнели.

— Это тоже он? — спросил Лок с тихой яростью, дотронувшись до кончика ее подбородка.

— Подумаешь! Ему больше досталось! Это я, наверное, сама стукнулась, когда его кусала…

— Ну и ну! — Лок аккуратно перевязал самый глубокий порез на ее ладони и изумленно поскреб у себя в затылке. — Натворила ты со вчерашнего!..

— Просто не повезло — сейчас я уже должна была бы плыть по Атлантике, и билет был, но Алекс…

— А, понимаю… Тоже попала к ним в лапы…

— Я настоящая пленница в этом проклятом городишке. Алекс мастер на такие штучки. Да кому как не тебе их знать…

— Да уж… — сухо обронил Лок, глядя, как она заметалась по кладовой, приподнимая крышки, приоткрывая мешки — без особой цели, просто чтобы занять руки…

— Он наврал мне с три короба, зажал меня в угол, а потом еще имел наглость заявить, что это все потому, что он меня любит! Ну, если это любовь, то избавь меня Бог от нее! Я чувствовала себя как шахматная фигура, которую двигают, ни о чем ее не спрашивая. Мой любимый, — она произнесла это слово с горькой иронией, — дедушка, возможно, обжулил тебя, Лок Мак-Кин, но как назвать то, что он замыслил со мной, а ведь я его плоть и кровь!

Все в нем перевернулось — такая боль чувствовалась в словах Констанс. При всей ее браваде она такая беззащитная — как ребенок.

— Да, тут не то, что в розы прыгнешь, — пробормотал он. — Мэгги сказала, что ты была несколько рассеяна…

— Правда? — Констанс достала яблоко из открытой бочки, перекинула его несколько раз из рук в руки и нахмурилась.

— Я не помню. Благослови Бог Мэгги за ее доброе сердце. Она думает, что я сумасшедшая. Я не вполне…

— А кто же тогда ты вполне?

— Я твое орудие мести! — В глазах Констанс вспыхнул дикий огонек — не осталось и следа от ее вялости и индифферентности.

— Любишь ты загадки загадывать! — Он засмеялся, но как-то натужно, вымученно.

— Мэгги и правда молодец, что тебя привела. — Констанс отбросила волосы со лба и с каким-то непонятным вызовом уставилась на Лока. — Ты хочешь получить обратно своего «Одиссея».

— Еще бы!

— Я могу тебе в этом помочь. — Она улыбнулась и надкусила яблоко. — От тебя нужно только одно — чтобы ты женился на мне.

— Ты что, девушка, совсем рехнулась?

— Вот как раз сейчас-то я вполне в своем уме. — Ею действительно, впервые после того, как она совершила этот свой прыжок со второго этажа прямо на шпалеры сухих, шипастых розовых кустов, овладело какое-то безмятежное спокойствие. — Алекс хочет выдать меня замуж за Роджера…

— Что? — Лок даже поперхнулся. — За этого осла?

— Вот именно. И для моего же собственного блага, конечно, для блага этой дурочки. Так он, по крайней мере, думает.

Выражение ее лица вдруг изменилось. Лок даже отшатнулся, уловив какой-то почти звериный огонек, сверкнувший в ее глазах.

— Ну, он скоро изменит свое мнение, клянусь богиней Пеле! Моя жизнь — это моя жизнь, и ничья больше. Я не позволю кому бы то ни было ею распоряжаться.