Да, я понимал.

- Как бы то ни было, ты каждую ночь выходишь на улицу. Держи глаза открытыми. Помоги мне разобраться с этим.

- Хорошо, - сказал я, чувствуя, что мой желудок вот-вот вывернется наружу со всем содержимым. - Чем смогу...

- Обрати особое внимание на это заведение, "Любовное Гнёздышко". Пристальное внимание. Окружному прокурору совсем не нравится эта куча дерьма. Он давит на капитана, а капитан прописывает по первое число всем нам.

- Хорошо, я буду держать ухо востро; сообщу тебе, если что услышу.

- Договорились.

Фрэнни не облекал в слова многое из того, что было у него на уме, но я хорошо читал между строк.

Каким-то образом он понимал, что тому, что произошло, не будет конца.

И он был чертовски прав.

В ту ночь я патрулировал район, прогуливаясь по улицам и сохраняя мир.

Вокруг было тихо. Действительно тихо.

Я разогнал драку в баре между двумя моряками, но в остальном ничего особенного не сделал, только изрядно потрепал обувку.

В большинство своих смен я не хочу неприятностей. Я хочу тишины и спокойствия. Я хочу, чтобы люди подчинялись закону, чтобы мне не приходилось напоминать им, что они его нарушают.

Но в ту ночь мне не помешало бы немного пошевелиться. Может быть, бунт или стрельба, милое тихое убийство - всё, что угодно, лишь бы нарушить ужасную монотонность этих улиц. Здесь были только я и этот мерзкий ветер с реки; слишком много ползущих теней и слишком много странных мыслей в моей голове. Листья, скребущие по дорожкам, постоянно напоминали мне о сухих, мертвых жуках, но я старался об этом не думать.

Я проходил мимо "Любовного Гнёздышка" три или четыре раза, но около двух я остановился перед зданием.

Буч не спал. Буч работал всю ночь напролет. Иногда он играл в карты в задней комнате, но не сегодня. Он был один, сидел над бутылкой ржаного виски и стряхивал пепел в пепельницу.

- Господи, Дубина, - вскрикнул он. - Не смей так подкрадываться, иначе у меня случится сердечный приступ.

Он был напряжен и взвинчен сильнее, чем пружина матраса. Казалось, весь район был в таком состоянии - готовый вот-вот сорваться. Думаю, не ошибусь, если предположу, что слухи из студенческого городка начали расползаться.

Я присел на стул.

- Ты же не распространяешься о том, что случилось, Буч?

- Распространяюсь? Да я как мышь под метлой!

Он сделал ещё глоток виски, но даже алкоголь не мог убрать мертвенную бледность с его лица.

- Твой приятель Коннинг и его быки прилипли ко мне, как дерьмо к башмаку. Я же не говорю ни слова! Господи, ты бы видел, как они обращались со мной, а я - честный налогоплательщик и всё такое...

Я усмехнулся.

- Просто делай всё, как договаривались, Буч. Окружному прокурору не нравится, что произошло в 205-м номере. Поэтому не лезь на рожон.

Буч кивнул.

- Конечно, конечно. Всегда рад помочь нашим стражам правопорядка. Ты же меня знаешь, Дубина.

- Ага, знаю.

Буч какое-то время молчал, но потом не выдержал:

- Слышал, есть ещё один, да? На этот раз в Мискатонике?

- Уже слышал?

- Конечно, Дубина. У меня куча ушей, и я умею слушать.

Я не сомневался.

С Бучем многие имели дела. Да, и некоторые копы тоже, но по большей части - люди из Мискатоника: студенты, администраторы и преподаватели. Вероятно, существовало мало того, во что Буч не был посвящён.

- Так это правда?

- Правда, Буч. Но держи рот на замке.

- Никаких проблем, Дубина. Я просто хочу покончить с этим, понимаешь? Плохо сказывается на бизнесе.

Он сделал ещё глоток.

- Что это вообще за хрень-то такая, а? Вот что мне хотелось бы знать. Тела, которые выглядят как мумии. Эти странные жуки. Господи, что же за всем этим кроется?

- Чем меньше мы с тобой, Буч, будем знать, тем лучше.

- У меня сегодня пять человек съехали, Дубина. А некоторые из них жили у меня уже несколько месяцев. Можно подумать, что у меня здесь поселились Дракула и Тифозная Мэри. Черт возьми, я пытаюсь зарабатывать на жизнь, я пытаюсь вести бизнес. Меньше всего мне нужно, чтобы люди думали, что у меня тут комната с привидениями или что-то в этом роде.

- А что с самой комнатой?

Буч пожал плечами.

- Ничего. Я запер ее, как и сказали ваши. Место преступления и все такое. Никто не заходит туда без значка и дешевого костюма. А, и они забрали это барахло, но остальное все еще там... большинство жуков и одежда того парня, бритва, бумаги и все остальное. Я должен оставить всё нетронутым, пока Коннинг и его веселые парни не закончат тут дела.

- Как я уже сказал, Буч, просто делай то, о чём договаривались. Дай им неделю, и они закончат, и ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Подметёшь комнату; если захочешь - пригласишь священника её освятить. Просто проследи, чтобы никто туда пока не заглядывал.

- Не заглянет. Я прослежу.

Он закурил.

- Эта комната, всё это дело... O, Боже, Дубина, я не боюсь сказать тебе, что от всего этого у меня мурашки бегут по коже. Все это неправильно. Я не знаю, в чем тут дело, но это неправильно.

Бучу даже не надо было задавать наводящие вопросы: он рассказал мне то же, что рассказывал уже Фрэнни и его ребятам раз тридцать.

Тот парень снял комнату четыре дня назад. Хороший парень, из правильных. Говорил грамотно; возможно, с хорошим образованием. Использовал кучу заумных слов, словно привык к долгим дискуссиям. Он заплатил за неделю вперед, у него было много денег. В книге учёта записался как "Брукс".

Кроме этого, с этим парнем не было ничего странного вплоть до той суматохи прошлой ночью.

- Совсем ничего?

- Ничего. Я даже толком не знал, есть ли он в комнате.

Буч покачал головой.

- Как я уже сказал детективам, я видел его всего раз или два, и всё. Он казался немного взвинченным, понимаешь? Нервным. Но это всё.

Ещё бы ему не нервничать.

Буч и большинство его оставшихся жильцов, вероятно, тоже немного нервничали.

Я и сам начинал дёргаться.

Если честно, я не собираюсь бахвалиться, какой я был крутой и бесстрашный. Да, когда имеешь дело с такими людьми, с каким я встречался на каждом дежурстве, - это одно. Ты черствеешь, сердце уже не колотится от каждого шороха, да и вообще тебя становится не так-то легко испугать.

Но это... К такому было трудно привыкнуть.

Я всё время пытался понять, что же меня гложет, найти в этом хоть какой-то смысл, но никак не мог. Это было просто предчувствие надвигающейся беды, и я не мог избавиться от него.

Во всем этом не было прямой угрозы, которая касалась бы меня, верно? Это ведь не какой-то маньяк, который прячется в тени и охотится именно за мной!

И все же я чувствовал угрозу, страх и тревогу.

Как будто что-то надвигалось на меня из темноты; что-то, чего я не мог видеть, но что я определенно мог чувствовать.

* * *

Наконец, ночь подошла к концу, и я отправился домой.

Весь день мне снились безумные сны о ползающих мумифицированных существах. Я проснулся в холодном поту сначала в одиннадцать, а потом - в час. В конце концов, я встал, послушал игру по радио, но не смог заставить себя поесть.

Это начинало действовать мне на нервы, и мне это не нравилось.

То есть... Чёрт, да я бывал в нескольких перестрелках, а уж рукопашные с плохими парнями вообще не поддавались счёту! Я вытаскивал тела из комнат, где было столько червей, что в них можно было открывать лавку с наживкой. Черт возьми, именно я нашел Марлу Кабрини, когда тот парень отрубил ей голову и забрал ее с собой.

И я был одним из тех копов, которые впервые увидели Уилбура Уэйтли на полу библиотеки в 28-м, а этого было достаточно, чтобы у человека пропал аппетит на добрый месяц.

Но все это никогда не беспокоило меня так, как сейчас.

И когда что-то захватывает вас и не отпускает, лучше поверить, что для всего этого есть веская причина.

И той ночью я узнал, какая именно.

Сразу после двух я совершал обход и обнаружил разбитое окно в ломбарде, поэтому нашёл телефон и позвонил в отдел.

Я еще не успел закончить, как ко мне, стуча каблучками, подбежала Джуди Лаперье.

- Дубина, - сказала она, задыхаясь. - Ты... ты должен сейчас же пойти в "Любовное Гнёздышко". Буч нашел какого-то парня, пытавшегося проникнуть в ту комнату. Он удерживает его для тебя.

И снова это жуткое ощущение. Что-то вроде того, что, как я полагал, чувствовал Дэвид Генри Браун или тот парень Старнс, когда в них кишели насекомые.

Мы с Джуди помчались к "Любовному гнёздышку" и нашли Буча в задней комнате.

В кресле сидел какой-то парень. А Буч дрожащей рукой целился в него из револьвера калибра .45.

- Это он, Дубина, - прошипел Буч.

- Ладно, железку-то брось, - произнёс я.

Возможно, мне следовало сказать ему, что бывшие заключенные не должны иметь огнестрельного оружия, но я этого не сделал. За свои смены я вижу кучу мелких правонарушений, но на некоторые смотрю сквозь пальцы. Приходится.

Я был уверен, что револьвер Буча нигде не зарегистрирован, но учитывая то, какие у него бывают постояльцы, я не мог его за это винить. Я бы тоже держал оружие при себе.

Он убрал револьвер, и я посмотрел на парня в кресле.

- Это простая ошибка, - произнёс он. - Клянусь вам, офицер.

- Сейчас разберёмся, - ответил я.

Должен признать: выглядел он не слишком внушительно.

Худой щупленький паренёк в плаще цвета хаки с расстёгнутой верхней пуговицей. Хороший покрой, определенно сшитый на заказ, а не купленный уже готовым в магазине. Это сразу же выделяло его среди обычного сброда в "Гнёздышке". У него была светлая бородка и такие же волосы, слегка растрепанные. Лицо у него было обветренное, загорелое, а глаза - темные и проницательные.

- Начнём с имени. Как вас зовут? - спросил я.

- Бернем, - ответил он. - Уинстон Бернем.

Буч начал хихикать.

- Да кто ж тебя так назвал, бедняжка?

- Заткнись, - бросил я. - А теперь скажите, зачем вы пытались проникнуть в эту комнату?

Бернем вздохнул.

- Мы с мистером Брауном были коллегами, друзьями. Старая дружба. У него есть кое-что мое, что-то, что он хотел, чтобы я получил в случае его смерти, и я просто решил забрать это. Это правда, офицер, клянусь вам.