И боль, тоска на сердце Олином - опять видит она города да села сожженные; видит детей над родителями своими мертвыми плачущих; на морозе, у пепелищ без хлеба стонущих. И дым плывет над полями, и вороны за добычу дерутся.
Но вот и войско татарское: сзади нагнала его Ольга и тут молвил конь белогривый:
- Ну, теперь держись!
А сам на задние лапы поднялся, да такой зов издал, что с деревьев снег посыпался; и все кони татарские вздрогнули; они то тоже в степях когда-то паслись - и вот по голосу признали вожака своего.
Развернулись все разом; да за ним - на волю бросились!
Земля трясется, вороги ругаются, коней поворотить хотят, да какой там! Кони, точно обезумели - не слушаются своих наездников.
Кричит тогда командир татарский:
- Вон он конь колдовской - видите, воины, впереди скачет?! Стреляете по нему из своих луков! Тому кто попадет дам пуд золота!
Засвистели стрелы...
У татар луки сильные, стрелы меткие да острые - нет им равным стрелков! Свистят стрелы вокруг белогривого; едва он успевает от них увертываться и еще шепчет:
- Не подымай головушки, ласточка зимняя.
Слушает его Ольга, в спину конскую вжалась; глаза открыть не смеет - над головой стрелы звенят, по бокам звенят.
Вот вздрогнул конь - настигла его стрела, но дальше он бежит, через рвы, через канавы перепрыгивает, конницу татарскую за собой уводит; красную нить за собой на снегу оставляет.
Еще одна стрела коня белогривого поразила, но все ж, еще бежит он, своих братьев от городов русских прочь зазывает.
Уже израненный он весь; весь снег за ним кровью залит.
- Ну вот, обратись ты теперь ласточкой, да возвращайся поскорее в свой город. - из последних сил шепчет.
Плачет Ольга, да слезами горю не поможешь - вот последний прыжок и бездыханным конь падает, но от него ласточка отлетела, в небо снежное взмыла.
Остановились кони татарские, горестно головы перед вожаком своим склонили...
А ласточка-Ольга, тем временем, домой вернулась; перед отцом своим голову склонила, рассказала, как все было.
- Ну что же, спасибо тебе доченька. На три дня ты беду отсрочила. За это время успеем мы к осаде хорошенько подготовиться.
А в это время Святополк и Юрий, не сговариваясь, в одно и тоже время пришли в стан к хану татарскому. Каждый из них замыслил предательство: решили они так - если предать свой народ, отдать города без боя на разорение, так каждый в награду получит и город своего брата.
И получилось, что они перед ханом встретились; тот на них глядит хмуро, неприветливо: хоть и враг он государству нашему, но все ж человек чести, ценит мужество, а не предательство.
- Ладно. - говорит. - Шайтан с вами, окаянными. Коль откроете для меня ворота главного града, где отец ваш сидит - разделю наследие, между вами. Коли нет: велю вас ятаганами зарубить.
Уж братья и не рады, что пришли; однако, делать нечего; головы в кручине повесили, коней своих оседлали, да поехали - думу думают.
И говор у них, что не слова, а шипенье злобное - этой-то злобой все они пропитались. Вот Святополк говорит:
- Примет нас отец в граде своем. Ну а мы уж найдем, как ворота для хана открыть.
Так говорит, а сам только и думает, как бы братца своего при удобном случае зарубить. Юрий его словам кивает согласно, а сам тоже только и думает о том, как брата родного загубить, да его имением завладеть.
Так уж злобой сердца их пропитались, что ни отца родного, ради власти не жалко; ни жен, ни детей; а о свободы своей земли, что уж говорить - и вовсе не думали.
Ольга же, да батюшка, все свои силы, для подготовке к битве отдают.
Ходит Ольга среди народа простого; стоит, словно лебедушка белая, голосом своим всех утешает, но и так вещает:
- Доведется нам встретится с ворогом бессчетным. Если удастся отбить ряды его - хорошо. Ну а нет - будем до последнего стоять. То наша свобода, и недюже нам, людям русским, на колени становится!
Люди ее словам кивают, мечи точат...
Тем временем, пришли к старому князю Святополк и Юрий.
- По что вы здесь? - князь седы брови нахмурил.
- Мы, батюшка, пришли на помощь к тебе.
- Нет, вам место не здесь. Но в городах вам врученных. Почто их без головы оставили?! Немедленно возвращайтесь, коль не хотите узнать, что есть гнев мой.
Потемнели, побагровели братья от злобы, да делать нечего: поклонились, на коней своих вскочили да уж и скачут прочь.
- Надо какую-нибудь хитрость придумать! - скрипит зубами Юрий, да нечего ему в голову не идет.
Святополк же был более хитроумным и вот что предложил:
- Есть здесь родник в лесу. Немногие знают: по тайному ходу, он ко граду спешит, водой его снабжает. Коли перекрыть тот тайных ход, останутся они без воды; от жажды скоро все перемрут!
И поспешили они к хану, который уж совсем близко к городу подошел. Выслушал предателей хан, с призреньем на них взглянул.
- Ладно. - говорит. - Шайтан с вами. Вот когда сдастся город, тогда и получите свою награду.
Перекрыли татарские воины доступ воды; сами город окружили.
Стоит на стене старый князь с Ольгой; смотрит на поля, на леса окрестные: лежать там должен снег белый, да вместо снега темный пепел колышется; и каждая частичка пепла того есть ратник татарский.
Взглянул князь на дочь свою и молвит:
- Ты, ведь, можешь птицей обратится. Так стань же ей сейчас, высоко в небо поднимись, дабы стрелы татарские тебя не достали. Лети, лети... - и заплакал.
Обняла его Ольга, молвила:
- Не улететь ласточке от гнезда родимого. Да даже, если и разрушится гнездо: вся земля родная ныне в крови, да в пепле. Некуда ласточке податься, да и сердце не велит: до конца с тобой, батюшка, останусь.
Тут пошли татары на штурм: лестницы к стенам приставили, по ним лезут; ну а сверху на них уж стрелы летят, да смола льется.
Через час пробились в одном месте на стену; жаркий бой завязался; кровь по камням ручьями течет; мертвые вниз летят; раненные кричат, стонут; на ноги поднимаются, в новый бой спешат.
Ольга, сердцем нежная, душой любвеобильная, среди резни этой осталась; раненным помогает; из под ног их оттаскивает; и не разбирает уж кого татарина ли, своего ли брата русского - главное, что человек.
До вечера бились на стенах; много доблестных воинов полегло...
Ястреб тогда по небу летел, на град с высоты своих крыл взглянул: словно рана черная на груди матушки земли град; из домов зажженных дым струится, из под стен - кровь по полям растекается.
Отступили татары, костры зажгли - словно в море огненном стоят теперь стены, и плач горестный к самым звездам возносится.
Ольга устала, еле на ногах держится; руки, платье в крови раненных, но заснуть не может - нет ей покоя среди горя людского.
Возле костров бродит: дома то многие татары стрелами огненными подожгли, теперь люди на площадях греются; руки к пламени тянут; а в глазах слезы и говорят мало, а если говорят, то о вечном - уж знают люди, что их ждет.
Слышит Ольга в стороне, вроде, плачет, кто - да так жалобно да тонко, словно котенок малый. Подошла княжья дочь: видит средь развалин девочка совсем малышка стоит.
Забыла Ольга, что княжна, перед девочкой, на колени встала; обнимает, слова нежные шепчет; да и не спрашивает ничего; и без того ясно - без родителей малышка осталась и без дома. Видит Ольга - холодно девочке; накидку свою шерстяную ей отдала; сама в одном платье осталась. В княжеский терем повела, там накормила, напоила, согрела, точно дочь родную приласкала...
И на следующий день и потом - всю неделю оставались татары под стенами; наученные горьким опытом приступ больше не шли; ждали, когда защитники изнурятся без воды, сами ворота откроют.
Сердится хан: велел Святополка и Юрия на цепь посадить и сказать:
- Если на девятый день не сдадутся они; так пойду на второй штурм. А вас велю саблями порубить; все одно, изменники, от советов ваших никакой пользы нет.