— Ешь, — напомнила мне Юта.

Задумавшись, я едва прикоснулась к своей порции пшенной каши.

— Мы будем носить кольца в носу, — заговорщицки сообщила Юта, — пока наши занятия не окончатся. Потом, когда мы уедем из Ко-ро-ба, нам их снимут.

— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросила я: в бараках для невольниц всегда ходило множество всяких слухов и предположений, иногда самых невероятных.

— Я слышала, как Тарго говорил об этом одному из охранников, — оглядываясь по сторонам, шепотом призналась Юта.

— Это хорошо, — сказала я, наклоняясь над своей тарелкой с кашей. Я надеялась, что никто никогда не узнает, что Элеонора Бринтон носила в носу металлическое кольцо.

Мы позавтракали и в надетых на лицо капюшонах были отправлены в частные невольничьи бараки Ко-ро-ба. В тот день я занималась с особым усердием. Хорошо, что мы все плотно позавтракали, поскольку нас ожидала тяжелая работа. Вероятно, Тарго таким образом захотел отвлечь нас от неприятных воспоминаний об утренней процедуре.

За ужином мне, Инге, Юте и Лане помимо обычной порции мяса в качестве поощрения было выдано также по два сухих пирожных. Я была довольна тем, как вела себя на сегодняшних занятиях. Показанные мной результаты действительно заслуживали поощрения. И вообще мои навыки рабыни улучшались с каждым днем.

Иногда, правда, наша наставница, опытная рабыня, вызывала у меня раздражение своими замечаниями. “Смотрите, — указывая на меня, говорила она остальным девушкам. — Вот как это нужно делать. Вот как должно двигаться тело настоящей рабыни!” Однако в глубине души ее слова были мне приятны. Я хотела научиться всему, чтобы впоследствии иметь возможность применить полученные навыки и добиться успеха в достижении собственного благополучия. Как воин постоянно тренируется в умении обращаться со своим оружием, так я целеустремленно улучшала свои навыки. Занятия и естественная диета сделали меня стройной и еще более изящной. Я научилась вещам, о которых прежде не могла и мечтать.

Наше ускоренное обучение, к сожалению, не включало в себя многих вещей, которые должны были знать на Горе большинство рабынь или свободных женщин даже высоких каст. Я осталась совершенно несведущей в приготовлении горианских блюд и шитье одежды. Я ничего не узнала о музыкальных инструментах. Для меня также остались тайной за семью печатями ткание небольших ковров, вышивание и украшение помещения с помощью цветов — вещи, с детства знакомые каждой горианке, будь то рабыня или свободная женщина, если бы она пожелала с ними ознакомиться. Зато меня посвятили во все премудрости обращения с мужчинами, научили танцевать, правильно двигаться, стоять, садиться, опускаться на колени и подниматься с пола.

К своему немалому удовольствию, я постепенно стала замечать, что полученные мной знания начинают приносить свои плоды. Вечером того же дня, когда нам прокололи уши, Тарго отправил меня по одному из своих обычных поручений. К слову сказать, я давно вошла в число его фавориток, и выполнять его поручения стало для меня привычным делом.

Проходя в тот раз мимо охранника, я держалась так, как следует держать себя рабыне в присутствии мужчин. Едва я с ним поравнялась, как он схватил меня за плечи и с силой притянул к себе, так что у меня даже ноги оторвались от пола.

— Ты научилась красиво двигаться, рабыня, — с подчеркнутой доверительностью заметил он.

Сначала я испугалась. Затем испуг прошел, однако я не спешила этого показать. Я стала вырываться из его объятий — не в полную силу, но делая вид, будто я крайне напугана. Я, конечно, и не смогла бы вырваться из его рук, даже если бы очень постаралась. Парень был достаточно силен, чтобы сделать со мной все, что захочет.

Поэтому я лишь робко посмотрела ему в глаза и пробормотала дрожащим голосом:

— Пожалуйста, хозяин, отпустите меня!

На губах у меня при этом была легкая, смущенная улыбка, колени плотно сжаты, а руки упирались парню в грудь.

— Слин, — усмехнулся охранник; в его голосе слышалось сдержанное восхищение.

Он взял двумя пальцами за вдетое мне в нос колечко и потянул его вверх. Острая боль заставила меня подняться на цыпочки.

— Ты хорошенькая рабыня, — заметил он.

— Я девушка белого шелка, — испуганно прошептала я; на этот раз я действительно испугалась.

Охранник отпустил колечко и снова потянулся ко мне руками.

— Ну, и что из этого? — насмешливо поинтересовался он.

Я поскорее отскочила в сторону и, ударившись о железные прутья ближайшей клетки, торопливо побежала по проходу. В тот момент, боюсь, я бежала не с грацией хорошенькой невольницы, а неловко, неуклюже, как обычная земная женщина, убегающая от мужчины.

За спиной я услышала раскаты громкого хохота. Они прозвучали для меня как вызов.

Я обернулась и с гневом посмотрела на молодого охранника. Увидев, что я остановилась, он хлопнул в ладоши и сделал ко мне два-три быстрых шага. Я снова перешла на неуклюжий бег, провожаемая здоровым смехом молодого парня,

Через минуту-другую я обрела в себе прежнюю уверенность.

Позже, вернувшись в свою клеть, я почувствовала удовлетворение. Мне удалось заинтересовать охранника и пробудить в нем мужское желание. Он, конечно, не позволил бы себе овладеть мною из страха перед Тарго, но желание у него безусловно родилось. Я даже вздрогнула. Если бы не Тарго, этот парень набросился бы на меня прямо там же, на цементном полу барака! Эта мысль привела меня в трепет, но в целом я была собой довольна. Я знала, что стала желанной. Очень желанной для многих!

Я была очень горда собой.

В тот вечер Юта и Инга попросили нас с Ланой помочь им вычистить нашу клетку, но я, как обычно, отказалась. Эта работа для менее ценных девушек. Мы же с Ланой были более дорогостоящими, нежели Юта или Инга. По крайней мере, так считали мы сами. Втроем мы смогли бы заставить Лану убирать клетку, но в таком случае мне тоже пришлось бы работать. Поэтому я решила выказать в этом вопросе солидарность с Ланой, несмотря на мое к ней нерасположение. Заставить работать нас двоих Юта с Ингой не могли, а поскольку убирать загон было необходимо, им регулярно приходилось самим выполнять эту неприятную обязанность. Вообще мне нравилось заниматься уборкой, просто я не хотела этого делать. Вот и в тот вечер мы с Ланой легли спать весьма довольные собой, считая Юту с Ингой самыми обыкновенными набитыми дурами.

Мне было приятно чувствовать себя привлекательной для мужчин. Даже это ненавистное кольцо в носу уже не вызывало во мне такого раздражения. Ничего, у нас снимут эти кольца перед отъездом из Ко-ро-ба.

Я вытянулась на соломенной подстилке и запрокинула руки под голову. Глаза у меня слипались.

Помню, когда мы только подъезжали к Ко-ро-ба, Тарго позволил нам выйти из фургонов и посмотреть на город при свете первых лучей солнца. Он произвел на меня тогда удивительное впечатление. Высокие городские стены и стройные башни были окутаны нежным золотисто-розовым сиянием и, казалось, парили в еще дремлющем, темном небе. Да, не зря Ко-ро-ба называют городом Башен Утренней Зари.

Я повернулась на бок, к стене.

Город красив, что и говорить. Только вот мало красоты в этих железных перегородках наших невольничьих клеток да в этих грубых каменных стенах, в которые тут же упирается взгляд, куда ни посмотри.

Засыпала я в прекрасном настроении. Я была довольна собой и тем, как ловко нам с Ланой в очередной раз удалось спихнуть на подруг грязную работу. Ничего, думала я, мне, дорогой рабыне, не подобает пачкаться.

Юта такая глупышка, засыпая, думала я. И Инга не многим от нее отличается.

Однако, как оказалось, клеть в ту ночь убирали не они.

— А ну, встать, рабыни! — прозвучало у меня над самым ухом.

Я почувствовала острую боль в носу. Сон у меня как рукой сняло.

Рядом вскрикнула разбуженная Лана.

Я попробовала пошевелиться, и меня снова обожгло пронизывающей болью. Я невольно застонала.

— Опустить руки! — командовала Юта.