Анджей САПКОВСКИЙ

* ПРЕДЕЛ ВОЗМОЖНОГО *

1

- Повторяю: он оттуда не выйдет, - убежденно сказал прыщавый, качая головой. - Уже час с четвертью, как залез. Ему конец.

Столпившиеся у развалин жители молчали, уставившись на чернеющее в руинах отверстие - заваленный камнями вход в подземелье. Толстяк в желтой суконной куртке переступил с ноги на ногу, кашлянул, снял с головы берет.

- Погодим еще, - сказал он, вытирая пот с реденьких бровей.

- А чего годить-то? - фыркнул прыщавый. - Там в подвалах он и сидит, василиск-то, аль забыли, солтыс? Кто войдет, тому и конец. Мало людей, что ль, погибало? Чего ждать-то?

- Мы ж договаривались, - неуверенно проворчал толстяк. Как же так?

- С живым договаривались-то, солтыс, - проговорил спутник прыщавого, гигант в кожаном фартуке резника. - А теперича он мертв, это уж как пить дать. Сызначала было ведомо, на смерть идет, как и другие до него. Он и зеркала не прихватил, с одним мечом полез. А без зеркала - знамо дело - василиска не прибьешь.

- Считайте, сэкономили гроши, - добавил прыщавый. - Потому как платить за василиска теперя некому. Идите спокойно домой. А коня и колдуньино хозяйство мы возьмем, не пропадать же добру.

- Оно, конечно, так, - сказал резник. - Упитанная кобыла, да и вьюки плотно набиты. Глянем, что внутри.

- Как же так? Разве ж можно?

- Молчите, солтыс, и не встревайте, а то шишку заработаете, - предостерег прыщавый.

- Упитанная кобылка-то, - повторил резник.

- Оставь коня в покое, дорогуша.

Резник медленно обернулся к чужаку, который вышел из-за излома стены, из-за спин людей, скопившихся вокруг входа в подземелье.

У чужака были густые вьющиеся каштановые волосы, коричневая накидка поверх посаженного на вату кафтана, высокие сапоги верхового. И никакого оружия.

- Отойди от коня, - повторил он, ядовито усмехаясь. - Это как же? Чужой конь, чужая собственность, а ты уставился на нее своими слезящимися глазенками, тянешься к ней паршивой лапой? Это порядок?

Прыщавый, медленно засовывая руку за пазуху куртки, глянул на резника. Резник кивнул, указал головой на группку, из которой вышли еще двое. Плотные, стриженые. У обоих в руках дубинки, которыми на бойнях оглушают животных.

- Это кто ж ты такой, - спросил прыщавый, не вынимая руки из-за пазухи, - чтобы указывать нам, что порядок, а что нет?

- А тебе какое дело, дорогуша?

- Оружия не носишь?

- Верно. - Чужак усмехнулся еще ядовитее. - Не ношу.

- А зря. - Прыщавый вытащил руку из-за пазухи. В руке был длинный нож. - Вовсе даже зря не носишь-то.

Резник тоже вытащил нож, похожий на охотничий. Те двое шагнули вперед, поднимая дубинки.

- А мне как-то ни к чему, - сказал чужак, не двигаясь с места. - Мое оружие ходит следом.

Из-за развалин, мягко, уверенно ступая, вышли две девушки. Толпа незамедлительно расступилась, попятилась, поредела.

Девушки улыбались, сверкая зубами, щуря глаза, от уголков которых к ушам бежали широкие синие полосы татуировки. Мускулы играли на крепких бедрах, вырисовывающихся под рысьими шкурами, и на нагих круглых предплечьях повыше перчаток из кольчужной сетки. За спинами, тоже прикрытыми кольчужкой, торчали рукояти сабель.

Прыщавый постепенно, медленно согнул ноги в коленях, упустил нож на землю.

Из дыры в развалинах донесся грохот камней, скрежет, затем из тьмы вынырнули две руки, вцепившиеся в выщербленный край стены. Вслед за руками появилась голова с белыми, припорошенными кирпичной пылью волосами, затем бледное лицо и наконец рукоять меча, выступающая над плечом. Толпа шумела.

Белоголовый, горбатясь, вытащил из дыры удивительное существо - странное тело, покрытое пылью, напитавшейся кровью. Держа существо за длинный ящерный хвост, он молча бросил его к ногам тучного солтыса. Солтыс отскочил, споткнувшись о валяющийся кусок стены и не сводя глаз с искривленного птичьего клюва, перепончатых крыльев и серповидных когтей на чешуйчатых лапах.

- Василиск, - произнес белоголовый, отряхивая брюки от пыли. - Как договаривались. Извольте мои двести линтаров. Настоящих линтаров, не шибко фальшивых! Предупреждаю - проверю.

Солтыс дрожащими руками извлек мешочек. Белоголовый осмотрелся, на мгновение задержал взгляд на прыщавом, на валяющемся у его ног ноже, потом перевел взгляд на мужчину в коричневой накидке, на девушек в рысьих шкурах.

- Как всегда, - сказал он, принимая кошель из дрожащих рук солтыса. - Я для вас жизнью рискую ради паршивых денег, а вы тем временем подбираетесь к моим вещичкам. Никогда, пропади вы пропадом, не изменитесь.

- Мы не трогали, - забормотал резник, пятясь. Двое с дубинками уже давно растворились в толпе. - Не трогали мы ваши вещи, милсдарь.

- Весьма рад, - усмехнулся белоголовый. При виде его улыбки, расцветающей на бледном лице, как распускающаяся роза, толпа стала быстро рассеиваться. - И потому, братец, я тебя тоже не трону. Иди с миром. Только быстро.

Прыщавый, пятясь, собрался бежать. Прыщи неприятно выделялись на его побледневшей физиономии.

- Эй, погоди-ка, - бросил ему человек в коричневой накидке. - Ты кое о чем забыл.

- О чем, милсдарь?

- Ты поднял на меня нож.

Одна из девушек, та, что повыше, вдруг качнулась на широко расставленных ногах и развернулась. Сабля, выхваченная неведомо когда, резко просвистела в воздухе. Голова прыщавого взмыла и по крутой дуге упала в зияющий провал, ведущий в подземелья. Тело быстро и тяжело, как срубленный ствол, рухнуло в кирпичный бой. Толпа ахнула. Вторая девушка, держа руку на рукояти сабли, ловко обернулась, защищая тыл. Это было ни к чему. Люди, спотыкаясь и кувыркаясь на развалинах, мчались что было сил к городку. Впереди внушающими уважение прыжками несся солтыс, всего на несколько сажен опережая огромного резника.

- Прекрасный удар, - холодно прокомментировал белоголовый, рукой в черной перчатке прикрывая глаза от солнца. - Прекрасный удар зерриканской саблей. Склоняю голову пред ловкостью и красотой свободных воительниц. Я - Геральт из Ривии.

- А я, - незнакомец в коричневой накидке указал на грудь, где красовался выцветший герб в виде трех черных птиц, сидящих рядком на однотонном золотом поле, - Борх по прозвищу Три Галки. А это мои девочки, Тэя и Вэя. Так их называю я, об их настоящие имена можно язык сломать. Обе, как вы догадались, зерриканки.