- Ну, ну, смотри. - Йеннифэр, все еще бледная, взглянула на него. - Ты обиделся, как девочка, которую обвинили в утрате невинности. Ты - ведьмак, и этого ничем не изменить. Твое призвание...

- Прекрати, Йен, меня начинает мутить.

- Не говори со мной так, ведьмак. А твои тошноты меня мало интересуют. Как и прочие реакции из ограниченного ведьмачьего ассортимента.

- Тем не менее некоторые из них тебе придется увидеть, если ты не перестанешь потчевать меня байками о возвышенных предназначениях и борьбе во благо людей. И о драконах, ужасных врагах племени человеческого, я знаю больше.

- Да? - прищурилась чародейка. - И что же ты такое знаешь, ведьмак?

- А хотя бы то, - Геральт не обратил внимания на резкое, предостерегающее дрожание медальона на шее, - что если б у драконов не было сокровищ, то никакая собака, не говоря уж о чародеях, не заинтересовалась бы ими. Даже странно, что при каждой охоте на дракона неподалеку обязательно крутится какой-нибудь чародей, крепко связанный с гильдией ювелиров. Например, ты. И позже, хотя на рынок должны, казалось бы, посыпаться камни и камушки, они почему-то туда не попадают и их цена не падает. Не рассказывай мне сказочки о призвании и борьбе за выживание расы. Я слишком хорошо и слишком долго тебя знаю.

- Слишком долго, - повторила она, зловеще скривив губы, это уж точно. Но не думай, что слишком хорошо. Ты, сукин сын. Черт, до чего ж я была глупа. А, иди к дьяволу! Видеть тебя не могу!

Она хлестнула вороного, помчалась вдоль колонны. Ведьмак сдержал коня, пропустил телегу краснолюдов, рычащих, ругающихся, высвистывающих что-то на костяных свирелях. Между ними, развалившись на мешках с овсом и побрякивая на лютне, возлежал Лютик.

- Эгей! - орал Ярпен Зигрин, сидевший на козлах, указывая на Йеннифэр. - Чтой-то там чернеет на дороге? Интересно, что? Похоже на кобылу.

- Несомненно! - ответствовал Лютик, сдвигая на затылок сливового цвета шапочку. - Кобыла! Верхом на мерине! Невероятно!

Ярпеновы парни затрясли бородами в хохоте. Йеннифэр сделала вид, будто не слышит.

Геральт остановил коня, пропустил лучников Недамира. За ними, на некотором удалении, ехал Борх, а следом - зерриканки, образуя арьергард колонны. Геральт дождался, пока они подъедут, повел свою кобылу бок о бок с лошадью Борха. Ехали молча.

- Ведьмак, - вдруг проговорил Три Галки. - Хочу тебя спросить.

- Спрашивай.

- Почему ты не завернешь?

Ведьмак какое-то время глядел на него.

- Ты действительно хочешь знать?

- Хочу, - сказал Три Галки, поворачиваясь к нему лицом.

- Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потому что я - пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я должен ехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с кем есть о чем поговорить. Те, кто не замолкают, когда я подхожу. Те, кто, даже не любя меня, говорят мне это прямо в глаза, не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними по той же причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому что мне все равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, которая должна быть в конце пути.

Три Галки откашлялся.

- Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого. Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все.

- Теперь я тебя спрошу.

- Спрашивай.

- А в конце твоего пути есть цель?

- Есть.

- Счастливец.

- Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты веришь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать об этом лучше, чем... Чем ведьмак.

- Я сегодня то и дело слышу о призвании, - вздохнул Геральт. - Призвание Недамира - захватить Маллеору. Призвание Эйка из Денесле - защищать людей от драконов. Доррегарай чувствует призвание к совершенно обратному, Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, не может исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет?

- Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и не глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но кажется мне...

- Напрасно кажется, - беззлобно сказал ведьмак.

- Прости.

- Напрасно извиняешься.

Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь на резко остановившуюся колонну лучников из Каингорна.

- Что случилось? - поднялся на стременах Геральт. - Почему остановились?

- Не знаю, - повернул голову Борх. Вэя с удивительно сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов.

- Поскачу в голову, - сказал ведьмак. - Узнаю.

- Останься.

- Почему?

Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.

- Почему? - повторил Геральт.

- Поезжай, - бросил Борх. - Может, так-то оно и лучше.

- Что - лучше?

- Поезжай.

Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, был построен из толстых сосновых бревен, опирался на четырехугольный столб, о который поток, шумя, разбивался на длинные полосы пены.

- Эй! Живодер! - рявкнул Богольт, подводя телегу, - Ты чего остановился?

- Черт его знает, что это за мост!

- А чего ради нам на него лезть? - спросил Гилленстерн, подъезжая ближе. - Что-то не светит мне лезть с телегами на эту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту? Ведь тракт идет дальше к западу?

Героический отравитель из Голополья приблизился, скинул барашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в натянутый на сермягу старомодный полупанцирь, который выковали еще, почитай, при короле Самбуке.

- Тут дорога короче, государь, - пояснил он не канцлеру, а непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражало прямо-таки болезненную усталость.

- Чем какая? - спросил, поморщившись, Гилленстерн. Недамир не удостоил сапожника даже взглядом.

- Это, - сказал Козоед, указывая на три вздымающиеся над округой щербатые вершины, - Хиява, Пустула и Скочий Зуб. Дорога ведет к руинам старой крепости, обходит Хияву с севера, за истоками реки. А по мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью выйдем на равнину меж горами. А если тама драконьих следов не найдем, пойдем дале на восток, осмотрим яры. А еще дале на восток лежат ровнютенькие луговины, оттедова прямая дорога в Каингорн, к вашим, государь, владениям.