— Пойдешь с нами!

Юркий паренек привел Ивана в вокзальный ресторан и усадил за стол, где собралась и вся шайка.

Ивану показалось, что все это с ним происходит во сне. Впервые в жизни он видел так много еды.

— Что не пьешь, не закусываешь? — удивился главарь. — Ты же голоден как волк!

— Не хочу на чужой счет. Не привык в долгах быть.

После долгих скитаний, не найдя работы и сытного куска хлеба, Иван вернулся в Вапнярку. Возле станции неожиданно столкнулся с Цешковским.

— Иван! Наконец-то нашелся! — обрадовался тот. — А мы тебя уже и ждать перестали.

— Дядя Ваня, — робко проговорил парнишка, — я хотел сначала устроиться на работу, а потом уж прийти к вам.

— Напрасно ты нас стесняешься. Ты ведь знаешь, мою хозяйку. Она женщина добрая, будет тебе второй матерью. Пойдем домой! — Машинист ласково тронул его за плечо.

Они вошли в дом. Жена Цешковского, Ксения Ильинична, приветливо встретила их. Лена и Саша, увидев брата, бросились его обнимать. В доме было тепло и уютно, мытарства, жизнь впроголодь как будто остались позади.

Вскоре Иван с помощью сына Цешковского, тоже Ивана, устроился путевым рабочим. Друзья сказали, что он 1906 года рождения вместо 1907-го.

Иван был рослым, физически сильным, сообразительным. Не прошло и полугода, как его перевели подручным слесаря в железнодорожные мастерские на станции Вап-нярка.

Весна 1920 года была голодной. В степях властвовал суховей. Но, несмотря на лишения, Цешковские стремились заменить сиротам рано ушедших из жизни родителей, не делали различия между своими и чужими детьми. Черняховские чувствовали себя здесь как в родной семье. Двух же Иванов, несмотря на разницу в возрасте, связала крепкая дружба. Иван Цешковский давно уже работал слесарем и был руководителем комсомольской организации села. Под его влиянием Черняховский тесно сблизился с комсомольцами, не пропускал их собраний, бесед, сходок.

Важным событием стал тогда для всей молодежи, в том числе и для Черняховского, III съезд РКСМ, на котором выступил Владимир Ильич Ленин. Много раз вчитывался Иван в напутственные слова вождя, глубоко запали они в душу.

Нужно получить образование — вот что решил тогда Ваня. Но школа в Вербове не работала. Иван Черняховский стал брать частные уроки у больного учителя Михаила Корнеевича Бочкарева. Учился он жадно, прочитывал все книги, попадавшие в его руки.

Весной 1922 года Черняховский сдал экстерном экзамены Михаилу Корнеевичу за неполную среднюю школу. Вскоре он подал заявление в Вербовскую комсомольскую ячейку. После собрания комсомольцы обступили Ивана. Поздравил его и военный в длинной шинели, с маузером на ремне. Это был комиссар артиллерийского полка, стоявшего неподалеку от Вербова, Л.Е. Ганже. Положив руку Ивану на плечо, он сказал:

— Будь честным и надежным помощником большевикам-ленинцам, товарищ Черняховский!

Едва сдерживая волнение, стараясь говорить четко, по-военному, Иван ответил:

— Постараюсь оправдать звание комсомольца, товарищ комиссар!

— Приходи к нам в полк!

Артиллерийская часть простояла в окрестностях Вапнярки полгода. Иван часто бывал в гостях у артиллеристов.

Но вот полк перевели на новое место — куда-то к границе. Комиссара Ганже отозвали в Киев. Юноша с грустью расставался с новыми друзьями. Как хотелось ему уехать с ними! Но для службы в Красной Армии он еще был молод.

Вскоре Черняховского избрали в Вербовский комитет бедноты. Вместе со старшими товарищами Иван выполнял трудные и часто сопряженные с опасностью задания по продразверстке.

Работая в Вапнярке, Иван часто бывал в Вербове, рассказывал друзьям о том, как идут дела на станции.

На одном из комсомольских собраний спорили, как своими силами восстановить бывший помещичий сад. Слово взял Ваня Черняховский. Едва он начал говорить, кто-то крикнул с места:

— Зачем нам сад, если нет хлеба?

— Придет время — будет у нас и хлеб, и сады наши зацветут! — ответил Черняховский.

Посадили молодые фруктовые деревья в новом саду на пришкольном участке. Сад вербовских комсомольцев и теперь цветет каждую весну.

Однажды, когда все уже спали, в хату Цешковских ворвались семеро неизвестных. Во весь голос Иван крикнул: «Бандиты!» Двое набросились на него. Сестра выпрыгнула в окно. Один из бандитов погнался было за ней, но Черняховский настиг его у самого окна. Началась свалка. В темноте слышался грохот падающих скамеек, хрип, крики, глухие удары.

На шум стали сбегаться соседи, и бандиты скрылись. Лишь наутро члены комитета бедноты арестовали бандитов. Двое пытались бежать, но были убиты…

Молодежь полюбила Черняховского за смелость, решительность, за умение поднять всех на нужное дело. Вскоре его избрали секретарем Вербовской комсомольской ячейки вместо Ивана Цешковского, который стал секретарем волостного комитета комсомола.

Это было трудное время. Кулаки всячески старались опорочить Советскую власть, комсомол в глазах крестьян. Для этого они использовали и церковь. В ответ комсомольцы усиливали антирелигиозную пропаганду. Но вести ее было нелегко. Особенно хитро действовал местный поп Зеленецкий. Он не поносил комсомольцев в своих проповедях открыто, поп призывал: «Простите их, православные. Они по молодости заблуждаются».

Комсомольцы Вербова предприняли немало усилий, чтобы повести за собой сельскую молодежь. Своими силами они построили в селе клуб. Здесь стали проводить вечера. Организовали хоровой и драматический кружки. Иван Черняховский являлся их активным участником. Особенно удалась ему роль парубка Петра в спектакле «Наталка Полтавка».

Вербовские комсомольцы добились многого: большинство парней и девчат перестали посещать церковь, потянулись в клуб. Появился интерес к книгам. Иван Черняховский увлекался стихами Тараса Шевченко. Многие из них знал наизусть. Его любимым героем стал воспетый Шевченко Наливайко, возглавивший в конце шестнадцатого века восстание казаков и крестьян и впоследствии сожженный врагами.

Не раз задумывался Черняховский о том, как создать в селе библиотеку, где раздобыть книги. И выход нашелся. Все знали, что у попа Зеленецкого в доме много книг: поп любил читать. Во всем селе, наверное, не набралось бы столько книг, сколько стояло на полках в поповском доме.

Комсомольцы добились согласия местных властей обобществить библиотеку попа. Книги Зеленецкого перевезли в клуб. Среди них в основном оказались сочинения русских, украинских и зарубежных классиков и ни одной книги на религиозную тему.

В селе поговаривали, что Зеленецкий якобы вовсе не священник, а бывший полковник царской армии и обманывает народ. Ходили слухи, что по ночам у попа иногда собираются бывшие офицеры, что сам он порой уезжает на какие-то тайные сборища.

Комсомольцы установили за ним наблюдение. В одну из темных ночей, когда моросил дождь, четверо комсомольцев во главе с Черняховским затаились в поповском саду. Иван заглянул в окно, в щель между задернутыми занавесками. Свет от лампы падал на большое зеркало. В комнате никого не было видно. Вдруг скрипнула дверь, во двор кто-то вышел и опять вернулся в дом. Кто — рассмотреть не удалось.

Черняховский опять приник к щели. Перед зеркалом стоял человек в форме полковника царской армии. У стола хозяйничала женщина. Внезапно полковник подошел к окну и плотно сдвинул занавески, Иван, пораженный, отпрянул от окна: это был Зеленецкий.

Что делать? Ждать, пока к нему кто-нибудь придет? И Иван решился.

— За мной! — скомандовал он, вытаскивая из кобуры наган (в те годы секретарям комсомольских ячеек было разрешено носить оружие).

Поп перепугался, руки его тряслись. Черняховский взвел курок.

— Отвечайте: что затеваете, где ваши сообщники?

Зеленецкий, косясь на наган, запинаясь, заговорил:

— Вы меня не за того принимаете… Слово офицера! Да, я в самом деле был полковником, но люблю Россию и никогда не пойду против нее…

— А как вы стали попом?

— Надо было как-то кормиться… — Зеленецкий понемногу приходил в себя.