– Нет, есть, – возразил шериф. – Рыболовный сезон открылся во вторник шестого числа. В какой-то мере можно руководствоваться показаниями будильника. Он остановился в два сорок семь, а бой был поставлен на пять тридцать.

– Завод будильника тоже кончился?

– Да.

Раздался звонок телефона.

– Извините, – сказал шериф и взял трубку. Какое-то время он слушал, затем произнес: – Хорошо, обождите минутку. – Он повернулся к Мейсону: Это вас.

Мейсон прижал трубку к уху и сразу услышал голос Пола Дрейка, звонившего по междугородному телефону:

– Привет, Перри. Я воспользовался возможностью позвонить тебе. Ты можешь говорить свободно?

– Нет, – ответил Мейсон.

– Но слушать-то ты можешь?

– Да. Что у тебя случилось?

– Я, кажется, нашел убийцу. Во всяком случае, я нашел ниточку к твоему богохульствующему попугаю и мне великолепно обрисовали человека, купившего его.

– Где?

– В Сан-Молинасе.

– Рассказывай, – потребовал Мейсон.

– Человек по имени Артур Гиббс держит зоомагазин в Сан-Молинасе на Пятой улице. В пятницу, второго сентября, в магазин явился довольно потрепанный человек и в невероятной спешке приобрел попугая. Гиббс это запомнил, потому что покупателя ничего не интересовало в птице, кроме внешнего вида. Гиббс продал ему своего богохульного попугая, не предупредив, что птица привыкла ругаться. По-моему, тебе следует самому потолковать с Гиббсом, Перри.

– Есть подробности? – спросил Мейсон.

– У меня прекрасное описание покупателя.

– Оно под кого-нибудь подходит? – поинтересовался Мейсон.

– Пока я не знаю ни одного человека, – ответил Дрейк. – Сейчас я объясню тебе, что собираюсь сделать, Перри. Я отправляюсь в отель «Плаза» и буду ждать там. Ты приезжай туда, как только освободишься. Где-то около половины шестого я договорюсь с Гиббсом о встрече.

– Так я и сделаю, – сказал Мейсон и положил трубку под пристальным взглядом сержанта Холкомба.

Шериф Барнес продолжал, словно разговор и не прерывался:

– Когда мы вошли сюда, то обнаружили корзину с рыбой. Ее мы отправили в городскую полицейскую лабораторию. Оттуда сообщили, что рыба была вычищена и обернута листьями, но окончательно не вымыта. Мы нашли и остатки завтрака – яичную скорлупу и кожуру от бекона. На покойном были надеты домашние туфли, спортивные брюки и свитер. Вот эта кожаная куртка висела на спинке стула. Его резиновые сапоги были измазаны грязью. Рыболовные принадлежности на столе в том виде, как он их положил, вернувшись в дом... Таким образом, я полагаю, что его убили приблизительно в одиннадцать часов, во вторник, шестого числа. Вас интересует, чем я руководствуюсь?

– Конечно, – ответил Мейсон.

Сержант Холкомб молча повернулся на каблуках и ушел прочь, показывая всем своим видом глубочайшее недовольство.

– У меня нет большого опыта в расследовании убийств, – продолжил шериф Барнес, – но я знаю, как определяется вероятность. Понимаете, в свое время я работал в лесном хозяйстве, ну, и умею разбираться в разного рода браконьерствах. Конечно, это были не дела об убийствах, но принципы расследования везде одинаковы. В общем, я рассуждаю так – Сейбин поднялся в половине шестого по звонку будильника. Позавтракав яичницей и беконом, он отправился на реку. Наловил рыбы. Вернулся назад голодным и усталым. Он даже не стал мыть рыбу и прятать ее в холодильник. Снял с ног тяжелые сапоги и поставил их и корзину с рыбой к стене. Пошел на кухню и разогрел себе бобы. В кофейнике был кофе, оставшийся от завтрака. Его он тоже согрел... После этого ему нужно было бы перемыть рыбу и убрать ее в холодильник, но он этого не успел сделать, потому что его убили. Получается, что это произошло около одиннадцати часов дня.

– Почему не позднее? – спросил Мейсон.

– О, да, – улыбнулся шериф. – Я думал о такой возможности. Солнце добирается до домика примерно в половине десятого, с одиннадцати в нем становится тепло, а в четыре часа солнце уходит и почти сразу помещение остывает. Днем тут невероятная жара, а ночью холодно. Вот я и решил, что Сейбина убили уже после того, как в домике потеплело, но не в разгар жары. Если бы было холодно, он не снял бы куртку и вряд ли затопил бы камин... Дрова-то были уже приготовлены. Ну, а если бы уже наступила жара, на нем не было бы свитера.

– Логично, – одобрительно сказал Мейсон. – А вы не проверяли, на сколько времени хватает завода будильника?

– Я звонил на завод, – ответил шериф. – Они ответили, что от тридцати до тридцати пяти часов, в зависимости от состояния механизма, от его изношенности... Ну, а потом еще один момент, мистер Мейсон, нелепо так говорить про убийцу, но он человек мягкосердечный и внимательный. Этот человек имел что-то против Сейбина. Он хотел убить его, но ему было жаль губить попугая. Он понимал, что тело Сейбина будет обнаружено не сразу, и сделал все, чтобы птица не сдохла от голода и жажды. Похоже, что у убийцы были серьезные причины ненавидеть Сейбина и убрать его с дороги. Так что его забота о птице... Вам понятна моя мысль?

– Да, шериф, я понимаю вас, – сказал Мейсон с улыбкой, – и очень благодарен вам. Похоже, я разобрался в обстановке. Пойду еще поброжу немного вокруг домика и закончу осмотр. Очень признателен вам за сердечное отношение...

Он не договорил, потому что кто-то постучал в дверь. Шериф открыл. На пороге стоял блондин лет тридцати, в роговых очках, придававших ему вид ученого.

– Шериф Барнес? – спросил он.

– Вы мистер Вейд? – в свою очередь спросил шериф.

– Да.

Шериф Барнес подал ему руку.

– Это сержант Холкомб, – представил он, – а это мистер Мейсон.

Вейд поздоровался со всеми.

– Я действовал точно в соответствии с вашими инструкциями, шериф сказал он. – То есть сошел с самолета в Лас-Вегасе, путешествуя под чужим именем, изучил все газетные сообщения и...

– Одну минуточку, – перебил его сержант сержант Холкомб. – Пока помолчите, мистер Вейд. Видите ли, мистер Мейсон – адвокат, а не полицейский. _О_н _с_е_й_ч_а_с _у_х_о_д_и_т_.

Вейд повернулся к адвокату с широко раскрытыми глазами:

– Так вы тот самый Перри Мейсон? – спросил он. – Прошу прощения, что сразу не сообразил. Я с огромным интересом читаю отчеты о ваших процессах. Был особенно поражен тем, как вам удалось доказать невиновность...