С порога мальчишка заревел в три ручья. Заголосил, вывалил все, что узнал от меня про взрыв и убийство хозяев. Бабка схватилась за остатки волос, заплакала, забормотала похоронные молитвы… и даже не подумала помогать внуку с ногой. Скунса долбанутая! Хорошо, что я умею вправлять вывихи, а если б нет?

Наложив мальчишке на ногу тугую повязку, встала и отряхнула с колен солому. Все, дальше пусть сами разбираются.

— Тут выход есть, кроме лифта? — обратилась я к кошарю.

— Д-да… в конце коридора, — мальчишка шмыгнул носом и придвинулся ближе к бабке, — в самом-самом конце… слева… за пятой морозилкой…

— Тю! Морозилка, придумал тоже! — фыркнула старуха, — на тебе, и хватит глупости болтать!

Сказав так, она вынула из складок одежды засаленный мешочек и протянула его мальчишке. Тот моментально набил рот сушеными плодами, начал чавкать. Пф!

— Так что, где выход-то? — переспросила я.

— Вон он, твой выход, черноглазка, — старуха кивнула направо, где на кирпичной стене кто-то нарисовал то ли туман, то ли облака, то ли…

О боги. Зеркало?!

Великая Катастрофа стёрла многое. Память о мгновенных перемещениях в пространстве и о Тимирии, государстве нескольких миров, давно обросла легендами, некоторые из которых считались ересью чуть ли не для всех богов. Одну такую, про Зеркала-без-отражений, очень любили в моей семье. Мол, остались ещё двери, которые прорубали Древние с помощью немыслимых для нас технологий. Кое-кто из моих родственников даже регулярно рыпался на поиски «переходов»… пока особо фанатичные жрецы шальную голову не оттяпали.

— Ты видишь его? — протрещала старуха.

— С-странное у вас тут… з-зеркальце, — только и выговорила я, делая пару шагов к мутному не-стеклу.

Затем обернулась:

— А вы его того… помыть не пробовали?

Старуха громко, с переливами, захохотала.

— Зеркало! Помыть! Это Зеркало-то! — повторяла она, трясясь всем телом, — о мудрый Тоду! Сколько слышала-видала, но чтоб помыть! А ты чего глазищи свои черные таращищь-то? Ты лучше, и впрямь, в Зеркало смотри, дорогу выглядывай. Раз уж уродилась такая… кучерявая, ха-ха-ха-ха!

Старуха залилась грудным икающим смехом.

Ну что за день-то такой, а! Ближний светильник заискрил, горелка на столе фыркнула. Я завела прядь волос за ухо. Сжала зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схлопнуть окружающее пространство. Ладно. Что взять с убогих? Сама выберусь.

Стоило так подумать, как старухе и мальчишке в шею воткнулись дротики с алым оперением. Я нырнула в сторону. Один дротик свистнул около уха, другой попал в икру. Нога подкосилась. Я рухнула на бок.

Держа скорострел на взводе, в комнату вошла давешняя охотница. Я отползла, опираясь на локти. Нашарила кинжал — отцовский, почерневший после его смерти. Но трахун подери! Чего стоит такрй ножик против перьевой кольчуги? Ничего. Хотя если подумать…

Фыркнув, охотница легко отбила брошенный в неё клинок. Кинжал со звоном откатился к стене, под светильник. Крохотные шарики Огня, спрятанные в кожаной обмотке рукояти, поползли по выщерблинам в камне вверх, к светильнику. Подобное притягивает подобное. Главное, успеть…

— Ерепенишься, дрянь? А ну харэ выкобениваться! Скажи спасибо, что живой нужна!

Охотница пнула меня по раненой ноге. Я взвыла. Усмехнувшись, противница перехватила скорострел. Присела на корточки, забрала у меня второй кинжал — побрякушку с узорной гравировкой на лезвии и полудрагоценными камнями на рукояти.

— Пф-ф-ф! Чего за лопатка? В жопе ковырять?

— Эфесом дрочить попробуй, не прогадаешь.

Охотница скривилась. Плюнула, встала. Огонь из кинжала подполз к светильнику.

Выдохнув, я напряглась до темноты в глазах и схлопнула пространство.

Воздух заклубился разноцветными искрами.

Мир поплыл.

***

Обучая работе с цветным Пламенем, родители и учителя твердили о нестабильности пространства, за счёт которой существуют цепи разноцветного Огня. Именно управление мелкими вихрями и геометрией пространственных нитей позволяет зажигать следующее Пламя из пепла от предыдущего. Простолюдинам ещё нужен контакт катализатора с углями, но это частности.

Когда я приподнялась, мебель в комнате превратилась в горки зеленоватых шариков. Там, где только что находились бабка, кошарь, и охотница, на полу чернели бесформенные кучи. На стенах — полосы от брызг Оранжевого пламени. Куски взорвавшейся горелки крутились в воздухе, скользя по остаткам завихрений. Ещё немного — и упадут на зеленые угли от шкафов. О боги! Раскалённый металл и «зеленка»! От такого даже в подвихрь не спрятаться! Хотя выход из комнаты пока свободен. Пока. Добраться, может, и успею, а вот выйти…

Ближняя куча зашевелилась. Словно в дурном сне, из-под обгорелых кусков мяса полезла человеческая фигура.

— Ах ты, маленькая дрянь… — шипела она, — личину мне попортила… Пуф! Вот тварь, а…

Внутри всё сжалось. Она не просто охотница, а феникс! Феникс!

Это конец…

На полу сверкнуло. Присмотрелась: кинжал. Тот, узорный. Богатое перекрестье, вензели на клинке. С трудом перевалилась вперёд. Сделала рывок, схватила витую рукоять.

— Тварь! Он тебе не поможет! — завизжала охотница, — мой! Я выиграла! Дай сюда, сука ты овечья!

Ого! Что же, сплетни, что профессиональные живодеры-фениксы жадны до блескучек — правда? Вот уж не думала.

Вихрь под кусками горелки замедлился ещё больше. Щелк! Раскаленный осколок упал с кучкой пепла. Там, где они почти — только почти — соприкоснулись, появился язычок Зелёного пламени. Небольшой и слабый, он с энтузиазмом накинулся на пепел, начал расти на глазах.

— Кетания Селия Кадмор! А ну иди сюда, тварь!

Охотница поднялась на ноги, но я уже выцепила второй — черный — кинжал. Закусив губу до крови, подскочила к Зеркалу: угроза смерти — действенное лекарство от недоверчивости.

…Сумерки. Ряды тонких колонн уходят вверх, теряясь в мутной мгле. В нос бьёт прелость, ладони колет холодом и влагой. Ничего себе! Это же не колонны, а лес! Не случайный оазис, не искусственный парк, а именно лес, из тех, что я видела только на страницах старых книг! Откуда? Как?…

Подробности не разглядела. Пинок взрыва, и я полетела вперёд. Лес исчез. Мелькнул свет, я больно стукнулась коленями. Над головой характерно свистнуло. Неужели Зеркало пропускает болты?! Хотя, если феникс метнула своё перо… Всё может быть.

Перекатиться через голову, затем на бок. Приподняться за горкой мусора. С этой стороны Зеркало походило на выцветший гобелен с двойным рисунком — высокие деревья и выжженные солнцем степи. На их фоне проступало изображение охотницы: одна рука — в бессильном порыве тянется вперёд, вторая — рвёт перья на груди. Лицо исказила ярость. Ещё бы ей не злиться! Зависнуть, будто пойманное смолой насекомое, вряд ли приятно. Хм… А ведь, легенды, похоже, не врут: те, в ком не течет кровь Проклятых, не могут проходить через Зеркала.

После Катастрофы мир раздробился. Остатки ресурсов, знаний, технологий, разошлись по множеству княжеств, вместе с легендой о Проклятых. Согласно ей, Древние искусственно «вывели» людей, умевших чувствовать структуру пространства и работать с ним на тонком уровне. Эти люди водили караваны между мирами и следили за состоянием Зеркал-переходов. А потом, то ли по злому умыслу, то ли по ошибке, открыли Чёрное пламя, которое и погубило прежний мир.

Из-за легенды войны развязывались на ура — хороший ведь предлог, чтобы вторгнуться в государство, где «угнездилась зараза» в виде потомков Проклятых, и очистить мир от «очага великой угрозы». Да что война! Как обвинение, чтобы сжить со свету разжиревшего соседа, тоже вполне покатит. Только вот незадача: простейшей сверткой пространства у нас не владеет лишь ленивый, цветное Пламя используют даже в трущобах, ну а всякие изыски крови на роже не написаны. А слухи — ну что слухи? Чем знатнее и богаче род, тем больше про него слухов.

Что же. Хоть разок моё «проблемное» происхождение обернулось благом.