– Судьба Адена напоминает до некоторой степени историю Суэцкого канала, – сказал Вильмовский. – Чтобы сделать существование европейцев сносным в этом самом жарком месте на земле, где отсутствует вода, тень и растительность, тысячи рабов, покрываясь кровавым потом, строили огромные бассейны. Во время весенних бурь они наполняются водой. Жаль, что ты их не увидишь. Они очень красивы.

У Томека было мало времени для бесед с отцом. Во время стоянки в порту на судне царило оживленное движение, которое вскоре привлекло внимание Томека. Матросы деятельно крепили на палубе все подвижные предметы, прочно привязывая их канатами. Несколько членов экипажа в обществе Вильмовского и Томека сошли в трюм, в помещение, где находились верблюды. Животные стояли парами в небольших, отделенных друг от друга стойлах. Вильмовский проверил правильность содержания животных и прочность креплений.

Такая подготовка была необходима, потому что «Аллигатор» должен был скоро войти в зону юго-западного муссона[16] и можно было ожидать ухудшения погоды и даже бурь.

В дальнейший путь судно отправилось еще до захода солнца. Всего лишь через несколько часов, вечером, Томек про себя отметил, что условия путешествия значительно изменились. Правда, боковая ленивая качка поначалу не очень беспокоила, но несмотря на это, Томек почувствовал тревогу. Под напором огромных волн судно сильно кренилось на левый борт. Все его связи трещали, а время от времени огромный водяной вал заливал судно и откатывался назад, словно стыдясь своей смелости и оставляя на палубе брызги белой пены.

На следующее утро качка стала ощутимее. Пенистые гребни волн то и дело заливали палубу судна. Желая заглушить неприятное чувство, Томек прихватил штуцер и ушел в свой тир. Боцман не мог сопутствовать ему, но Томек был, пожалуй, доволен этим; жестяная коробка, подвешенная к потолку, под влиянием сильной качки самостоятельно двигалась, притом в самые неожиданные моменты. Попасть в такую подвижную цель было очень трудно. Томек иногда с трудом удерживал равновесие, но это как раз доставляло ему самое большое удовольствие. Он непрерывно стрелял, иногда попадая в цель, иногда нет. За два часа таких упражнений песок высыпался из коробки через отверстия, пробитые пулями.

Как только раздались звуки гонга, возвещавшие обед, Томек обрадованно уселся на свое место в кают-компании. Во время стрельбы по движущейся цели, он, находясь в сильном волнении, забыл о том, что его охватывала слабость, и почувствовал сильное желание поесть.

Матросы смотрели на Томека с восхищением, Смуга сказал:

– Ого-го! Значит ты явился на обед!?

– А почему бы и нет? – ответил Томек. – Я голоден, как волк.

– Прекрасно. Если качка не лишила тебя аппетита, то из тебя выйдет хороший моряк. Ты знаешь, что три великана-суданца, сопровождающие верблюдов, уже лежат как бревна в своих каютах, – смеясь сообщил Смуга.

Томек прекрасно переносил качку. Несмотря на это, его не пускали на палубу из опасения, что волны, непрерывно омывающие судно, смоют его за борт. Поэтому Томек в своем тире прошивал пулями жестяные коробки все меньшего и меньшего размера, всякий раз точно попадая в цель.

Через несколько дней море немного успокоилось. Новицкий, воспользовавшись свободной минутой, появился на пороге тира. Томек стрелял быстро и хорошо.

Удивленный успехами своего ученика, боцман одобрительно сказал:

– Ну-ну, браток, вижу, что ты уже немногому научишься у меня. Теперь разве что Смуга сможет тебя научить чему-либо новому в стрельбе.

– А что, Смуга так хорошо стреляет? – удивился Томек. – Я думал, что лучше вас никто не стреляет.

– Эге, браток! Смуга – это стрелок отменный! Он может попасть между глаз любому, даже самому маленькому зверьку, – ответил боцман уверенно, хотя все, что он знал о Смуге, было ему известно по рассказам старшего Вильмовского.

Конечно, Вильмовский ничего не говорил боцману об умении Смуги попадать животным «между глаз», но Новицкому казалось, что маленькая неточность не помешает.

Томек уже давно решил во всем подражать Смуге, великому охотнику и зверолову. Он задумался над словами боцмана. Стараясь находить коробки все меньшие по размерам, рисовал на них по два кружка, которые должны были изображать «глаза» животного, и снова и снова стрелял, пытаясь попасть «между глаз». Делал это он втайне от боцмана. Дни проходили быстро. «Аллигатор» все дальше шел на юго-восток.

Томек с нетерпением смотрел на полосу суши, видневшуюся на горизонте, среди колеблющихся волн океана. Это остров Цейлон[17] – страна жемчуга, белых сапфиров, красивых пальм и редких растений.

«Аллигатор» медленно прошел в широкие ворота порта, образованные двумя волноломами и очутился в большой, уютной пристани столицы Цейлона, Коломбо.

– Я собираюсь на берег со Смугой. Если желаешь, можешь пойти с нами, – объявил Томеку отец, когда с борта судна опустили трап на причал. – Нам необходимо получить разрешение на погрузку животных на судно.

– Слона и тигра? – спросил Томек.

– Да. Отсюда мы должны их взять в Австралию, – подтвердил Вильмовский.

– Ах, как интересно! Мне еще не приходилось видеть живого слона или тигра. А этот слон, ручной?

– Полагаю, что он дрессированный слон. Я возьму с собой фотоаппарат. Ты ведь должен послать тете и дяде свою фотографию из далекого путешествия.

– Конечно. Я бы очень хотел...

– Что? Хотел бы покататься на слоне?

– Да!

– Посмотрим, – сказал Вильмовский. – Приготовься к выходу на берег.

Через несколько минут, приодевшись, Томек вернулся на палубу, где его уже ждал отец с большим футляром, в котором находился фотоаппарат. По узким, прогибающимся мосткам они сошли на пристань. Вскоре они очутились на обширной городской площади.

Томек поправил пробковый шлем на голове, чтобы заслонить глаза от яркого солнца и осмотрелся вокруг. Вблизи стояли двухколесные арбы, бока которых и верх были защищены матами. В арбы были впряжены рогатые азиатские зебу, происходящие, по-видимому, от степного тура[18]. От отца Томек узнал, что степной скот, похожий на зебу, можно также встретить и в Африке у многих негритянских племен. Некоторые виды зебу, называемые в Африке вагума или ватуси, отличаются огромными рогами. Другие породы зебу носят на плечах более или менее крупный горб жировых отложений. Особенно развит этот горб у азиатских зебу. Томек был несказанно удивлен, что в Индии зебу почитают священным животным, держат их в храмах, а за убийство этого животного, виновника приговаривают к смерти. Здесь, на Цейлоне, зебу служили в качестве тягловых животных. Они с совершенным равнодушием стояли теперь под палящими лучами солнца. В некотором отдалении, Томек заметил ряд рикш, двухколесных повозок с сидениями между колесами. У повозок стояли сингальцы[19] с телами, отливающими бронзовым цветом.

Увидев белых путешественников, выходящих из порта, три рикши подбежали к ним, таща за собой свои тележки. Наши путешественники уселись и поехали в город по прямым, широким улицам.

В порту и в самом городе царило оживленное движение. По середине улицы, топая босыми ногами, пробегали услужливые кули, с необыкновенной ловкостью лавируя двуколками среди разноцветной толпы.

Томек с восхищением смотрел на стройных сингальцев, которые носили вместо штанов короткие юбочки, а длинные, черные волосы скрепляли на затылке черепашьими гребнями. Их желтое, зеленое и красное одеяние смешивалось с синими и голубыми сари индийцев. Время от времени Томек замечал в толпе браминов, одетых в желтые, длинные одежды. Женщины – сингальки и тамильки – были обильно украшены блестящими серьгами и браслетами. Многие прохожие, защищали головы от солнечных лучей цветными зонтами.