При этом практикующие политики и обосновывающие политику экономисты безнравственны или злонравны, вследствие чего не видят, не понимают или скрывают различие демографически обусловленного спектра потребностей и деградационно-паразитического спектра потребностей.

И так было всегда на протяжении всей обозримой истории России в прошлом:

· там, куда не могло дотянуться “элитарное” государство, — там всего для жизни людям в общем-то хватало;

· там, где “элитарное” государство одолевало людей разнородными поборами

O якобы «на защиту отечества от врага внешнего»,

O а в действительности собранную дань (а потом налоги) употребляло на создание роскоши и поддержания беззаботно разгульной жизни “элитарных” семей и их одуревшей от прихлебательства прислуги (только при Гончаровых в пору расцвета их бизнеса жило 300 слуг-прихлебателей), — там люди жили в беспросветной бедности и норовили оттуда бежать то на «тихий Дон», то в Сибирь — подальше от бар и чиновников “элитарного” государства.

В условиях вольной жизни, где “элитарное” барственное государство не одолевало людей, там чья-либо приверженность к деградационно-паразитическому спектру потребностей быстро приводила его к гибели, а те, кто был привержен демографически обусловленному спектру потребностей, вынуждены были жить своим трудом на основе весьма ограниченных энергопотенциала и технологической базы, вследствие чего ограниченный производственный потенциал расходовался ими бережно на удовлетворение действительно жизненно необходимых потребностей.

Если кто-то просил оказать помощь, то статистика взаимопомощи формировалась в социальном процессе взаимного признания необходимости удовлетворить чьи-либо потребности на основе коллективного труда на некоммерческой основе, поскольку такого же рода потребности, но уже свои собственные, могло понадобиться удовлетворить в будущем. Поэтому всё то, что выходило за пределы демографически обусловленного спектра личных, семейных и общинных потребностей, в статистку взаимопомощи на некоммерческой основе, определявшей образ жизни народа, не попадало; а то, что в неё укладывалось, становилось сутью образа жизни народа из поколения в поколение.

И главное:

В этой нефинансовой по своему характеру системе взаимоотношений людей не было факторов, гасивших мотивацию к эффективному труду в соответствии с демографически обусловленным спектром потребностей: к труду как единоличному, так и коллективному.

При этом изрядная доля производства в обществе, включая и товарное производство продукции на продажу, была сосредоточена в домашних хозяйствах, вследствие чего домашнее хозяйство, от которого кормились все члены семьи, было фактором сплочения самой семьи не столько за счёт угрозы голода и необустроенности быта (в случае ухода кого-либо из семьи), сколько за счёт взаимопомощи людей в труде и в жизни.

Потом “элитарное” государство вошло в стадию капитализма, торговые операции и коммерческий расчёт стали проникать во все уголки страны. Энергопотенциал народного хозяйства рос на основе увеличения доли техногенной энергии, вовлекаемой в производство. Казалось бы беспросветная бедность должна была исчезнуть, поскольку производственные возможности общества многократно выросли, но этого не произошло и беспросветная бедность только изменила свой лик.

Это — следствие того, что производственные энергопотенциал и технологии оказывались под властью “элиты”, изменившей свой социальный состав за счёт включения в неё капиталистов. Поскольку регулятором потребления в этой системе являются деньги и только деньги [154], то рост номинальных цен (как постоянно действующий фактор в системе коммерческого производства и потребления людьми всё большего количества продуктов, покупаемых в готовом виде) на протяжении всего этого времени гасил у множества людей :

· при натуральном хозяйстве многие излишки-накопления (например, запасы зерна, отчасти — сушёной рыбы, сушёных грибов) могут храниться годами, не утрачивая своих потребительских качеств — мотивация к труду есть;

· при денежном обращении, сопровождающимся ростом цен, покупательная способность денежных накоплений-сбережений падает, и чем быстрее она падает — тем ниже антинародной.

В результате энерговооружённость производства во всех отраслях на протяжении двух последних столетий и в особенности за вторую половину ХХ века многократно выросла, а антинародной у людей упала почти что до нуля, заместившись ориентацией на принцип «Даёшь халяву!». [156]

Кроме того, домашнее хозяйство перестало быть средоточием производства в обществе (по крайней мере для тех семей, кто занят в промышленности и управлении), как это было в большинстве местностей России до начала XIX века, сохранив за собой преимущественно потребительский аспект. При господстве в обществе Я-центричного мироощущения и миропонимания, выражающихся в так называемом «эгоизме», оно перестало быть фактором сплочения людей в семье на основе взаимопомощи в общем труде и в жизни, создав почву для множества конфликтов на тему, кто больше приносит денег в дом, кому всё в доме принадлежит, за чей счёт живёт тот или иной член семьи.

Поэтому, если народное хозяйство и функционирование кредитно-финансовой системы организованы так, что демографически обусловленные потребности не удовлетворяются на протяжении многих не то, что лет, а десятилетий; цены растут из года в год, обесценивая сбережения и вынуждая людей все силы отдавать зарабатыванию денег на протяжении всей их активной жизни, а по приходе домой они — в смысле их энергетики — как «отжатые лимончики», не способные к общению в семье ни друг с другом (взрослые), ни с детьми, ни с родителями, то такой характер организации народного хозяйства — средство разрушения семьи и экономического геноцида.

В довершение к этому, вместо того, чтобы использовать энергопотенциал страны на благоустройство собственной жизни (массовое жилищное и инфраструктурное строительство по всей стране на основе собственного энергопотенциала это — и новые рабочие места при осмысленной занятости, и общекультурное развитие общества), он вывозится на Запад в таких объёмах, которые были невозможны даже во времена «застоя», не говоря уж о временах «сталинизма». И при этом по всем каналам СМИ идёт шум по поводу посадки страны на нефтяную и газовую «иглу»; а доходы от этого “экспорта” в карман простого труженика не попадают и развитию внутреннего рынка России не способствуют [159].

Падение почти что до нуля мотивации к труду (как непосредственно производительному, так и управленческому [160]) и является главной причиной того, что по оценкам экономистов за ближайшие десять лет страна не может на основе своего далеко не самого слабого в мире энергопотенциала, решить в жизненно приемлемые сроки жилищную проблему раз и навсегда в смысле обретения каждой семьёй — своего дома или своей квартиры, где было бы просторно и уютно жить им самим, их детям и внукам.

Кроме того за годы реформ сложилась и активно действует строительная мафия, обретшая вполне легальные формы, заправил которой устраивает нынешнее положение дел: они препятствуют внедрению новых проектных решений и технологий [161] и снижению себестоимости строительства, многократно завышая цены на строительные работы. Есть и те, для кого покупка нового жилья — не решение жилищной проблемы их семей, а одно из средств вложения лишних денег, которые они не могут потратить на удовлетворение своих демографически обусловленных потребностей, поскольку те давно уже удовлетворены в их семьях по максимуму. При этом доля жилья и общее количество жилья, находящегося в собственности таких вложенцев-паразитов, растёт из года в год… В таких условиях от осуществляемого строительства, от роста мощностей строительной индустрии тем, кто действительно нуждается в жилье, — пользы нет; не будет её и при сохранении таких условий в дальнейшем…