Вновь наступило молчание, и прошло довольно много времени, прежде чем Мэлтби высказал просьбу:

— Существует ли хоть какой-нибудь путь, которым я могу попасть на Кассидор?

Прикрыв глаза, деллианин замер в нерешительности. Наконец он вздохнул.

— Есть корабль, стартующий через два часа. Не думаю, чтобы капитан Терда Лэйрд стал возражать против вашего присутствия на борту. Следуйте за мной, капитан.

Мэлтби прошел сквозь ворота и оказался в тени расположенных за ними огромных ангаров. Он ощущал странную внутреннюю расслабленность. И нужно было предварительно побывать в космосе, чтобы теперь правильно понять ее значение: это исчезло мучительное чувство одиночества во враждебной Вселенной.

Вид простиравшегося за иллюминатором мрака успокаивал напряженные нервы Мэлтби. Он сидел, устремив взгляд в чернильную тьму, искрящуюся сверкающими точками звезд, и болезненно ощущал собственное одиночество. Нахлынули ностальгические воспоминания обо всех тех часах, которые в бытность свою флотским метеорологом вот так же провел он, вглядываясь в космические бездны. В то время окружающее казалось ему враждебным; он едва ли не физически ощущал непреодолимую подозрительность, отделявшую его от этих деллианских и нон-деллианских роботов.

На самом же деле это он, Мэлтби, по всей видимости, держал себя настолько отчужденно, что никто не отваживался приблизиться к нему. Теперь стало ясно, что подозрительность развеялась — давно и почти бесследно. Так или иначе, но проблема Пятидесяти Солнц вновь стала его проблемой. «Подход к освобождению Глории должен быть необычным», — подумал он. За несколько часов до посадки Мэлтби послал капитану Лэйрду визитную карточку с просьбой о встрече.

Командир оказался худощавым, седым, преисполненным чувства собственного достоинства нон-деллианином. Он согласился с каждым словом, с каждой деталью предложенного Мэлтби плана.

— Несколько недель назад, вскоре после мезоделлианского переворота, эти события стали предметом всестороннего обсуждения, — сказал он. — Оценивая численность боевых кораблей, которыми располагает Земная империя, мы получили до бессмысленности огромное количество. Нас отнюдь не удивило бы, — серьезно продолжал офицер, — если бы Земля смогла выставить по боевому кораблю против каждого мужчины, всякой женщины, любого ребенка, обитающего под Пятьюдесятью Солнцами; и это без заметного ущерба для обороны главной галактики. Мы на флоте с тревогой ждали, когда же Ханстон выступит с заявлением на эту тему — в публичном выступлении или секретном меморандуме. Однако Ханстон хранил молчание, что встревожило нас еще больше, так как логика подсказывала — первые проникновения в новые звездные системы, подобные Большому Магелланову Облаку, могут предприниматься лишь по приказу центрального правительства.

— Это была имперская экспедиция, — вставил Мэлтби, — предпринятая по указанию Имперского совета.

— С ума сойти, — пробормотал капитан. — Нет, наши новые лидеры все-таки свихнулись! — Он выпрямился и тряхнул головой, как бы отметая всякие колебания и сомнения. — Капитан Мэлтби, — продолжил он официальным тоном, — полагаю, что могу гарантировать всемерную поддержку флота в деле освобождения вашей жены. Если… если она еще жива.

Часом позже, падая во тьму, — все глубже, глубже и глубже, — Мэлтби силился согреть душу этим обещанием, как бы отгораживаясь им от жесткого смысла последних слов. И вдруг прежнее горькое чувство полыхнуло в его душе, как вздутый ветром костер. «Просто не верится, — с иронией подумал он, — что лишь несколько месяцев минуло с тех пор, как обстоятельства вынудили корабельного психолога, лейтенанта Неслор, навязать ему пылкую любовь к Глории. Страсть, которая с тех пор стала главной движущей силой его жизни. Зато любовь Глории родилась сама собой — одна из причин, по которым их отношения были ему так дороги».

Планета внизу росла и становилась все ярче. Ее полумесяц спокойно висел в пространстве; затемненная часть диска искрилась серебристыми блестками огней десятков тысяч городов и поселков. Именно туда он и направлялся — к этой мерцающей темной стороне. Мэлтби приземлился посреди рощи и уже закапывал под тщательно помеченным деревом свой скафандр, когда на него внезапно обрушилась полная тьма.

Мэлтби почувствовал, что падает. Удар о землю был так силен, что Мэлтби потерял сознание, успев, однако понять, что впадает в беспамятство.

Очнувшись, он изумленно огляделся по сторонам. Было по-прежнему темно. Две из трех лун Кассидора стояли высоко над горизонтом; в момент приземления Мэлтби их еще не было видно. Бледный лунный свет заливал прогалинку.

Это была та же роща. Мэлтби пошевелил руками — они повиновались и не были связаны. Он сел, потом поднялся на ноги. Вокруг никого не было.

До слуха Мэлтби не доносилось ни звука — если не считать легкого шепота ветра в ветвях. Он постоял, настороженно вглядываясь в окружающее прищуренными глазами, потом постепенно расслабился. Внезапно Мэлтби вспомнил, что ему приходилось слышать о подобных обмороках — они случались у нон-деллиан в результате долгого свободного падения сквозь космическое пространство. Деллиане не были подвержены этому; до сих пор Мэлтби полагал, что этот иммунитет распространяется и на его соплеменников. Теперь не оставалось сомнений, что он ошибся. Пожав плечами, Мэлтби забыл об этом. Чтобы добраться до ближайшей стоянки аэрокаров ему понадобилось десять минут. А еще десять минут спустя он уже оказался в Летном Центре. Теперь он знал, что делать. Мэлтби постоял возле одного из сорока входов и, короткими проникновениями своего двойного разума в сознание людей, во множестве поднимавшихся по эскалаторам, к собственному удовлетворению убедился в отсутствии среди них мезоделлиан. Это было в лучшем случае небольшое удовлетворение. Небольшое, поскольку Мэлтби и так знал, что Ханстон не мог располагать резервами, необходимыми для организации патрульной службы. Лидер мезоделлиан мог сколь угодно велеречиво распространяться о своих армиях. Однако, — Мэлтби мрачно усмехнулся, — они отнюдь не были так уж могущественны.