– Я объясняю все это тем, что вы являетесь гибридом, Спок. Вы ни рыба, ни мясо, а где-то посередине. Вы то, что получается, когда конь побывает в стойле ослицы.

– Хватит, доктор, – поспешил вмещаться Кирк. – Мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы производить анализ происходящего путем его сравнения с генами мистера Спока. Ваша гипотеза, скорее, ставит вопросы, чем отвечает на них. Что же, конкретно, случилось с вулканцами? Вспомните ту ситуацию. Никаких следов физического насилия; вскрытие не обнаружило каких-либо изменений в деятельности внутренних органов, никакого дефицита энзимов, аминокислот или других веществ, жизненно необходимых для нормальной работы организма. Они просто… скончались…

Маккой, пожал плечами и сел на место:

– Все, что я хотел сказать… Одним словом, гибридный характер организма Спока спас его от подобной участи. Вот и все…

На глазах Кирка Спок напрягся и стал похож на сжатую до предела пружину. В порыве гнева он не был похож на самого себя. Вновь пробилась эмоциональная, человеческая сторона его натуры, оскорбленная грубыми расовыми нападками Маккоя. Спок сжал пальцами край стола с такой силой, что захотелось проверить, не остались ли отпечатки пальцев на поверхности. Огромным усилием воли Спок заставил себя расслабиться.

– Я учту ваши соображения, доктор, – сказал Спок, не повышая голоса. Из всех присутствующих в кают-компании лишь Кирк понимал, каких усилий стоило старшему помощнику это наружное спокойствие.

– Очень хорошо. Ну, а теперь пусть начальники служб вкратце доложат о состоянии дел в своих подразделениях. Начнем с мистера Скотти.

– Боевая тревога! Все по местам! – прервал вдруг Кирка взволнованный голос, зазвучавший из динамиков внутреннего коммуникатора. – Боевая тревога! Клингоны открыли огонь!

Кирк в ту же секунду бил на ногах и бежал к турболифту. Сердце его выпрыгивало из груди, работая мощными толчками, которые погнали по всему телу кровь, невероятно обогащенную адреналином.

– Доложите обстановку, мистер Зулу, – потребовал Кирк, направляясь к своему креслу в боевой рубке. Никогда еще это кресло не казалось ему столь высоким и внушительным. Он, и только он один, определял судьбу корабля. Правильное решение означало для «Энтерпрайза» и его экипажа жизнь. Ошибка означала смерть…

… И – войну.

– Клингоны усиливают атаку, сэр, – сказал оператор. – Я приказал включить отражательные экраны на полную мощность, но они начинают слабеть.

– Машинное отделение?

– Мы выжимаем из двигателей все, что только можно, – раздался голос Скотти. – Однако отражателям этого недостаточно. Уровень радиации растет слишком быстро.

– Каков твой прогноз, Скотти?

– При таких темпах больше десяти минут мы не продержимся, капитан.

Кирк выключил внутренний коммуникатор и стал сосредоточенно рассматривать изображение на мониторе. Вид клингоновского дредноута, безнаказанно разряжавшего свои фазерные батареи по «Энтерпрайзу», приводил его в бешенство. Ему хотелось ударить в ответ, ответить огнем на огонь, испытать возможности вооружения тяжелого крейсера против казавшегося несокрушимым «Террора».

Как тогда выразился Калан? Интересно было бы проверить на практике предположение о способности крейсера, за счет повышенной маневренности, вести поединок с дредноутом, обладающим гораздо более мощным вооружением.

Кирк стукнул кулаком по подлокотнику кресла. Он не может вступить в бой, не может открыть ответный огонь. «Энтерпрайз» мог превзойти корабль клингонов в маневренности… Но не мог развить большую скорость или же подавить его огневой мощью. Технические характеристики звездолета не позволяли даже надеяться на это.

– Капитан, ждем вашего приказа открыть огонь, – возбужденно проговорил Зулу. Его палец навис над кнопкой фазерного триггера.

– Нет, мистер Зулу, еще рано. Мистер Спок, вы сделали анализ частоты фазерного луча клингонов?

– У них на вооружении фазеры с переменной частотой. За счет этого им удалось нащупать диапазон, против которого мы бессильны.

– Можем ли мы перестроить наши отражатели и уйти из этого диапазона частот? Есть ли у нас в запасе для этого хотя бы несколько минут?

– Конечно, капитан, но это малоэффективно. С таким же успехом мы могли бы совсем выключить экранирование и позволить им уничтожить нас, – грусть и обреченность в голосе Спока прозвучали столь выразительно, что Кирк оторвался от монитора и посмотрел в его сторону.

– Мистер Спок, мы не самоубийцы.

– Но, капитан, именно так вы и поступаете! – вскричал Зулу.

– Дайте приказ об открытии огня. Возможно, мы и не уничтожим их, но лучше погибнуть в бою, чем бессмысленно ждать смерти, – продолжал наседать Зулу.

– Надо заставить их пожалеть о дне, когда они напали на нас! – прозвучал еще один голос в поддержку Зулу.

Из глубины рубки кто-то сказал:

– Грязные клингоны не заслуживают чистой фазерной смерти. Пусть они нахлебаются вакуума.

– Тихо! – проревел Кирк. Лицо его налилось краской. – Не потерплю, подобных разговоров в боевой рубке. Я – командир этого звездолета! На меня, и только на меня, возложена вся ответственность за его безопасность. Всем ясно?

Послышались недовольные голоса. Кирк обернулся и, отчеканивая каждое слово, сказал:

– Мистер Зулу, вернитесь на свой пост. Мистер Чехов, проложите курс так, чтобы мы могли уйти из-под огня, воспользовавшись планетой, как щитом. Мистер Зулу, начинайте маневр сразу же, как только Чехов закончит свою работу. И, черт возьми, уберите вы свой палец подальше от фазерной кнопки!

– Отражательные экраны перенастроены, капитан, – доложил Спок. Его голос звучал так, что казалось, будто он вот-вот заплачет. – Но, боюсь, что это ненадолго. Они быстро нащупают нашу новую частоту. Мы проиграли.

В его речи явно пробивались нотки смирения перед поражением.

– Мистер Спок, вы нужны нам, – серьезным и убедительным голосом заговорил Кирк. – Возьмите себя в руки и не поддавайтесь панике.

Ему вдруг страстно захотелось, чтобы Спок опять стал хладнокровным и бесчувственным роботом. В этой кризисной ситуации хныкающий, струсивший старший помощник мог быть только обузой.

– Капитан, вы просто не понимаете, – сказал Спок. Его глаза увлажнились. – Мощность их фазеров превосходит нашу в несколько раз! Нам не выстоять.

Кирк дал ему пощечину. Этот хлесткий удар прозвучал в рубке подобно треску внезапно лопнувшей от слишком большой нагрузки деревянной балки. Вулканец потрогал место удара рукой. По его щекам катились слезы. Кирк ударил его еще раз.

– Разозлитесь, Спок, – прорычал он. – Рассвирепейте, возненавидьте меня, угрожайте мне, но делайте хоть что-нибудь. Мне необходима ваша помощь!

Пальцы Спока сомкнулись стальной хваткой на запястье Кирка, когда тот замахнулся на него в четвертый раз.

– Попробуйте ударить меня еще раз, и я сломаю вам руку.

– Отлично, Спок, отлично. А теперь всю свою злость обратите против них. Если вы не можете сейчас обойтись без эмоций, то заставьте их служить делу!

Губы Спока сжались и превратились в две узкие бескровные полоски. Он боролся с самим собой. Ему хотелось избить Кирка, завизжать, дать выход своим чувствам, бурно рвавшимся наружу. Но вот Кирк увидел в глазах вулканца холодный свет, который разгорался все ярче. Абсолютная логика вновь приняла Спока в свои владения. Он ослабил хватку на запястьях Кирка и кивнул.