– Ну что ты, какая ерунда, заходи. – Беатрис улыбалась. – Твой визит давно назрел. Ты же еще не видела наш дом. К тому же благодаря тебе у меня появился прекрасный повод не гладить белье.

Она сняла с Анны вязаный жакет, повесила его в шкаф и провела гостью в гостиную. Не успела Анна оглядеться в комнате, как ее взгляд тут же как магнитом приковала к себе картина, висевшая над диваном. Это был триптих без рамы. На темном фоне в черных и синих тонах горела разделенная на три узких, вытянутых в высоту холста оранжевая дуга, словно две перевитые между собой ленты, издалека напоминающие рыбу. Или широкий поток раскаленной лавы.

– Что это за триптих? – поинтересовалась Анна, ощутив болезненный укол, который чувствовала каждый раз, когда кто-то обладал картиной, которую она с удовольствием хотела бы иметь на стене собственной квартиры. Это была самая настоящая зависть в чистом виде. – Впечатляет.

– Да, нам тоже нравится, – кивнула Беатрис. – Это триптих гамбургской художницы Хайди Хеннинг.

Анна пожала плечами. Имя ей ничего не говорило, но это дело поправимое. На то и существует интернет.

– А у нее есть название?

– Да, она называется «Запутанная жизнь».

«В самую точку», – подумала Анна, вдруг спохватившись, что на мгновение напрочь забыла о цели своего визита. Теперь же все вопросы и страхи опять обрушились на нее, причем с удвоенной силой. Сердце заколотилось, руки вдруг стали влажными от пота. «Запутанная жизнь» – это прямо о ней. На самом деле триптих, безусловно, должен был бы принадлежать ей.

– Присядь же наконец, – дружелюбно пригласила Беатрис. – Выпьешь чаю?

– Да, с удовольствием, – кивнула Анна и села на диван. Она молча наблюдала, как кузина достала чашки из шкафа и насыпала на тарелочку печенья. Беатрис показалась ей более округлившейся и грузной, чем раньше. – Извини за вопрос: Беа, ты поправилась?

– Да, – ответила Беатрис, внося из кухни дымящийся чайник. – Во время беременности это вполне нормальное явление.

– Ты опять беременна?

– Да, на шестом месяце.

– А я и не знала.

– Неудивительно, мы ведь не слишком часто общаемся друг с другом.

Слова были сказаны как бы между прочим, но в них звучал недвусмысленный упрек. Конечно, кузина права. И что она вообще здесь делает? Надо же было, чтобы Беатрис забеременела именно сейчас. Сейчас, когда сама она... Анна прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

Беатрис села в кресло и разлила чай. Потом взяла свою чашку, откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на Анну.

– Итак, что с тобой случилось? – прямо спросила она, и Анна почувствовала, что покраснела под взглядом сестры. Беатрис была хирургом, привыкшим не терять время попусту. – Я, разумеется, очень рада твоему визиту, – продолжала она, – но все это несколько неожиданно. И если уж быть откровенной, по телефону у тебя был такой голос, будто у тебя настоящее ЧП. С другой стороны, мы не такие уж близкие подруги, чтобы ты бежала ко мне плакаться с несчастной любовью. У тебя что, проблемы со здоровьем?

Анна не мигая смотрела в свою чашку, будто надеясь найти на ее дне ответ на вопрос, с чего лучше начать этот щекотливый разговор. Какая же она прямолинейная, эта Беатрис. Может, Анна еще бы передумала и просто поболтала с кузиной – о работе, о дочке, о муже, о ее такой нормальной, размеренной семейной жизни. А теперь... Она набрала в легкие побольше воздуха.

– Я хотела бы тебя кое о чем спросить, только, пожалуйста, не смейся. – Анна откашлялась. Голос вдруг странно сел, от волнения она охрипла. – Можно ли, скажи, за два дня забеременеть и произвести на свет здорового ребенка? Возможно ли такое с точки зрения медицины?

Беатрис оторопело посмотрела на нее и медленно покачала головой:

– Нет, меньше восьми-девяти месяцев это не длится, можешь мне поверить. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что... я знаю, ты сейчас решишь, что я спятила, но... В общем, мне кажется, что именно это и произошло со мной.

Беатрис широко раскрыла глаза, но не засмеялась. Хотя бы от этого Анна была избавлена. – Ах вот как! – хмыкнула кузина.

– В эти выходные я была во Флоренции, и там со мной произошло нечто настолько нереальное, что перевернуло все мои представления и поставило их с ног на голову. – Анна собралась с духом и рассказала все с самого начала. О приглашении синьора Козимо, о карнавале, об эликсире вечности, о своих похождениях «во сне», вплоть до рождения ребенка, его похищении и ее пробуждении в комнате по соседству с бальным залом. Рассказ получился длинный, то и дело она прерывала его всхлипываниями. Анне стало страшно. А что, если Беатрис сейчас скажет ей, что она психически ненормальная? Что страдает психозом в тяжелой форме? Или, может, она стала жертвой преступления и на ней поставили секретный медицинский эксперимент? Правда, все это больше напоминало фантастический боевик о похищении инопланетянами, но ведь путешествие во времени было не меньшей фантастикой. При этом она отчетливо помнила все до мельчайших деталей, и это вовсе не походило на воспоминание о сновидении. Все было так, будто она пережила это в действительности.

Когда Анна закончила, Беатрис какое-то время помолчала, задумчиво вертя в руках чашку.

– Ты уже была у гинеколога? – спросила она наконец.

Анна кивнула и утерла слезы со щек.

– Вчера я прямо с вокзала поехала к своему врачу.

– И что она сказала?

Анна пожала плечами:

– Она не может найти объяснения. Матка мягкая, увеличенная, и...

– Как после родов?

– Да. Говорит, если бы она не была уверена, что это не так, то решила бы, что я была беременна. По крайней мере, на восьмом месяце. – Анна снова всхлипнула. – Я на самом деле чувствовала этого ребенка, понимаешь? Я ощущала его движения внутри себя. Ты думаешь, я сошла с ума?

Беатрис глубоко вздохнула, потом решительно покачала головой:

– Нет, я так не думаю, Анна.

Анна снова заплакала. На сей раз от облегчения.

– Но что же тогда со мной случилось? Как могло быть, что я...

– Я думаю, – медленно начала Беатрис, поставив чашку на стол, – по-моему, случилось именно то, о чем ты мне рассказала. Ты совершила путешествие в прошлое. Совершенно реальное. Иначе не объяснить все это – твой шрам, беременность. Люди могут страдать от галлюцинаций, рисовать что-то в своем воображении, но ультразвуковым прибором это не измеришь. Быть может, этот Козимо одурманил тебя с помощью эликсира? Ты уверена, что он не давал тебе никакого камня? Драгоценного камня?

– Уверена, то есть... В субботу на мне было гранатовое колье.

– Гранатовое? А сапфира там не было? Точно?

– Абсолютно точно.

Беатрис нервно пожевала губу.

– Тогда должны быть и иные возможности.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, пока ничего конкретного. – Беатрис пригладила рукой волосы. – Тогда, скорее всего, ты отправилась в путешествие во времени, выпив эликсир.

– Но... но ведь это безумие. Ни колдунов, ни чародеев не существует. Это же... – Анна беспомощно развела руками. – Ведь это противоречит законам природы.

Беатрис загадочно улыбнулась:

– Только тем, которые нам пока известны. Но на сколько всеобъемлющи познания человека?

Анна ошарашенно посмотрела на кузину. Неужели Беатрис говорила это серьезно? Похоже, что так. Она невольно хихикнула:

– Тогда получается, что я совершила турпоездку в глубь веков. Я всегда считала, что такое бывает только в фильмах и в романах.

– Если бы ты знала...

– Что?

– Ах, ничего.

Обе выпили по глотку чаю и погрузились в собственные мысли.

«Как бы я хотела узнать, о чем думает Беатрис, – промелькнуло в голове у Анны, пока она исподтишка наблюдала за кузиной. – Удивительно, как легко ее убедить. Если бы она мне рассказала такую же душераздирающую историю, я бы вряд ли так просто поверила ей».

– И что же мне теперь делать? – произнесла она вслух. – Ты можешь дать мне совет? Не могу же я как ни в чем не бывало продолжать свою обычную жизнь, делая вид, что вся эта история – хотя и странное, но все же не выходящее за рамки нормы приключение, не более чем захватывающий дух прыжок «банджи-джампинг». – Анна потупила взгляд. – Я хотела бы увидеть своего сына. Хотела бы узнать, что с ним стало, все ли у него в порядке.