Зяма сделал вид, что воспринял слова Тургуна как шутку:

— Ну ты и заливаешь, старик.

— Клянусь!

— Ты меня убиваешь. Такое событие, а я о нем — ни бум-бум. Расскажи!

— Не могу, Зия. Нас строго предупредили: приказ не разглашать.

— Не понимаю, почему? Наоборот, если появится гангстер, надо оповестить население.

— Не все так просто.

— Не вижу сложностей, объясни толком.

— Только уговор: все останется между нами.

— Идет.

— И на меня не ссылаться. Я все равно откажусь, — Забито, старик. Рассказывай.

Зяма протянул Тургуну раскрытую ладонь, и тот хлопнул по ней двумя пальцами, скрепив договор.

— Ищем капитана Иргашева.

— Из областного управления? — оживился Зяма. — Мы о нем однажды писали.

— Теперь не напишете. Он убил начальника отдела майора Бакалова и скрылся.

Запах сенсации приобрел предельную концентрацию.

— Как же так?

— А вот так. Убил — и ноги в руки. Предполагают, что он связан с местной мафией, до которой майор докопался. Ему и приказали его убрать.

— Что-то я мало этому верю, — усомнился Зяма. — Я немного знал Иргашева. Сомневаюсь, чтобы он мог продаться. Афганец… Честный мужик…

— Продаться может каждый, смотря сколько заплатят. Факты против Иргашева.

— А у тебя есть факты?

— Есть, но ты их добывай сам. Главное я тебе сказал.

Поскольку совещание начиналось на следующий день, Глейзер, едва устроившись в гостинице, сразу отправился в управление внутренних дел. Здесь его встретили сухо и неприветливо. Дежурный долго и внимательно разглядывал редакционное удостоверение, несколько раз звонил кому-то по внутреннему телефону, докладывал, что корреспондент из столицы просит встречи с полковником Султанбаевым и, наконец, изрек окончательный приговор:

— Начальник вас не примет. У него срочное дело.

— Тогда помогите встретиться с начальником уголовного розыска майором Бакаловым, — попросил Зяма.

Дежурный взглянул на него, как на сумасшедшего, но ответил, сохраняя спокойствие:

— Майор на задании. Сегодня вам в управлении делать нечего.

Покоряясь обстоятельствам, Глейзер вернулся в гостиницу. Возле нее за одним из столиков, выставленных на улицу, сидели два русских сержанта-милиционера. Не спрашивая разрешения, Зяма подсел к ним и положил на стол развернутое удостоверение.

— Я только что из управления, — сказал он, упреждая вопросы. — Полковник Султанбаев посоветовал последить за ходом операции там, где она развивается.

Один из сержантов взял удостоверение, прочитал его и передал напарнику. Тот сравнил фотографию с оригиналом и хмуро сказал:

— Взять вас с собой без распоряжения не сможем. Вы ведь слышали о приказе?

— О том, что вам дано право стрелять без предупреждения?

Первый сержант кивнул.

— Знаю. Но я и не прошу вас брать меня с собой. Просто хочу слышать ваше мнение об этом деле.

— А вам можно верить? — спросил второй сержант, протягивая Глейзеру удостоверение.

— В каком смысле?

— Ну, что вы не пойдете и не расскажите начальству о том, что мы думаем.

— Ребята, я хорошо знал Иргашева, — закинул удочку Зяма, — и очень удивлен тому, что мне сообщили.

— Мы тоже, корреспондент. И не удивлены, а просто не верим. За всем этим стоит что-то странное. Если встретим капитана, оружия применять не будем.

— Значит, вы не верите, что Иргашев виновен?

— Нет, — твердо сказал первый сержант, а второй лишь одобрительно кивнул.

Они встали, привычно одернули рубашки.

— Нам пора…

Забравшись в желтый с синей полосой «жигуленок», словоохотливые милиционеры укатили, Зяма же поднялся в свой номер и через междугородку срочно вызвал Кумкент. Две минуты спустя на дальнем конце провода сняли трубку.

— Это Бораненков? — спросил Глейзер. — Здравствуйте, Иван Егорович, Зия беспокоит. Насколько я помню, вы писали очерк о капитане милиции Иргашеве. Я ему посылку привез, да вот адрес забыл взять. Не подскажете?

— У вас, молодых, всегда нескладуха, — ворчливо отчитал коллегу лучший очеркист «Сиянья Востока». — Записывай. Микрорайон Кокагач… Улица Яблоневая…

Возле большого многоэтажного дома под сенью раскидистых платанов на лавочке сидели рядом степенные старики. Глейзер подошел к ним, прижал руку к груди, громко поздоровался:

— Ассалом алейкум, аксакалы.

Старики довольно кивнули головами:

— Алейкум ассалом.

— Что вас привело к нам, молодой человек? — спросил седобородый старец в легком полотняном пиджачке, левый нагрудный карман которого украшало множество орденских планок.

— Я из газеты, — пояснил Глейзер.

— Газета — это хорошо, — высказал мнение старец. — Одно жаль — сами газеты нынче плохие.

— Почему вы так считаете? — спросил Глейзер обиженно.

Не отвечая на его вопрос, старец вновь спросил:

— Так что привело вас под эти деревья?

— Тут жил капитан Иргашев. Что вы о нем знаете, аксакалы?

— Вас интересует, что мы знаем, — прищурился все тот же аксакал с орденскими планками, — или нам надо одобрить то, что о нем рассказал участковый милиционер?

— То, что вы знаете, уважаемый.

Тут со скамейки поднялся массивный мужчина с обветреным, загорелым лицом, с живыми проницательными глазами, которые молодо поблескивали из-под густых седых бровей. Он дружески улыбнулся Глейзеру и протянул ему широкую сухую ладонь:

— Я Рустамбай Имашев. Всю жизнь работал кочегаром на электростанции. Сосед Иргашева. Могу о нем много чего рассказать. Если желаете, перейдем на пустую скамейку. Но мои товарищи все равно знают, что я скажу.

Степенные аксакалы дружно закивали, выражая согласие.

Когда они отошли, Глейзер включил диктофон и спросил:

— Кто он такой, Иргашев?

— Он хороший, честный человек, — сказал Рустамбай убежденно. — Ты видел честных людей? Если не видел, то надо было познакомиться с Таштемиром. Ему дай мешок денег, попроси отнести и не завязывай. Он бумажки себе не возьмет. Такой у нас Иргашев.

— А эти разговоры, что он преступник?

— Э! — Рустамбай смачно сплюнул. — Когда вор украдет барана и его ловят, он бежит и кричит: «Держи вора!» — Значит, вы считаете, что какой-то вор мажет грязью Иргашева?

— Разве я так считаю? Так думают все. Сокол не может стать вороной, даже если его окунуть в черную краску. Все, что говорят о Таштемире, — слухи, а они бывают только грязными. Чиста одна истина.

— Так почему Иргашев скрылся? Ему бы выйти к людям и крикнуть: вот я, предъявите мне обвинения и докажите, что виноват.

— Э-э, сынок, — протянул Рустамбай с горькой улыбкой. — Если просишь копейку, то не подставляй подающему целый сундук.

— Мудрость вашего совета, уважаемый Рустамбай, столь велика, что я не сумел разгрызть скорлупы ореха, в который она заключена.

Глейзер произнес это смущенно, он знал, как надо себя вести в таких случаях.

— Ты пожелал услышать правду? Я ее произнесу. Но только для тебя. Чужие уши нам не нужны.

— Мы вдвоем, уважаемый.

— А тот третий, что в твоей черной коробке? Разве он нас не слышит? — Глаза бывшего кочегара превратились в узенькие щелки. — И разве кто-то запретит ему повторить то, что я предназначаю только для твоих ушей?

— Вы что, боитесь меня? — удивился Зяма.

— Не тебя, сынок. Я боюсь слова. Мой дедушка Асадулла пропал в Сибири из-за пустяка. Он вернулся с войны и рассказал, как хорошо жили в своей стране немцы. Это было при Сталине. Ты думаешь, те люди, которые сегодня травят Иргашева, как зайца, чем-то лучше?

Поздно вечером, не пожалев для подарка банку немецкого пива, Глейзер вызвал на откровенный разговор Арсланбека Мохтарова, милиционера, дежурившего в гостинице. И выяснил, что в деле Иргашева есть много необъяснимых странностей. Оказывается, дежурный по управлению Мирзабек Рыскулов поделился с товарищем некоторыми сомнениями. Как получилось, что майор Бакалов и капитан в отставке Калмыков были застрелены из табельного пистолета Иргашева?